КОНВОЙ
За городом находится лагерь общего режима УР № ххххх/3, "тройка". Вообще-то, у них есть своя тюремная больница в областном центре, "девятка". Но если "граждане начальники" чувствуют, что не довезут больного туда, привозят его к нам. Это всегда морока. Конвой обязан неотлучно находиться при заключённом, два человека с автоматами. Уже через час они начинают заигрывать с медсёстрами, просят чай, без конца звонят по телефону и так далее.
В одно из дежурств с этой "тройки" привезли к нам мальчишку, он прожил часа три, не больше. Когда я увидел его, мне стало не по себе. Кости, обтянутые кожей, как на фотографиях из Освенцима, японская электронная кровать показала 41 килограмм! Весь в синяках и ранах, с ног до головы. Два здоровых амбала, охранники, уже развалились на диване в холле. Лицо одного из них показалось мне знакомым. Присмотрелся - Валера Носов! В институт он поступил вместе со мной, но после первой же сессии был отчислен, ни одного экзамена сдать не смог. На голове, как и раньше, "химия", покороче только, как же его не узнать.
- Вот ты где работу себе нашёл. И "хозяин" у вас, начальник лагеря - однокурсник наш, Костя Ломакин, да? Он там "медицинскую" зону, что ли, собирает? Как же можно почти ребёнка до такого состояния довести! Что же, в вас вообще человеческого ничего не осталось уже?
- Это не мы, другие заключённые его довели, он в изоляторе сидел.
- Не верю я тебе.
- Ну, рассказывай, как ты здесь? Смотрю, заведующий уже...
- Не то что, рассказывать, разговаривать с тобой не хочу после того, что в палате сейчас увидел!
Приехала мама, старушка в платочке, рассказала, что двухлетний срок сын получил за то, что в торговой палатке рядом с домом украл какие-то книжки. Перед этим у него уже был условный приговор, тоже, наверное, за чепуху какую-нибудь... И судья, не дрогнув сердцем, отправила за это почти что подростка в лагерь! Пусть мама, как обычно, преуменьшала проступки сына, всё равно, совершенно ясно, что ничего серьёзного молодой парень, осуждённый по 158-ой статье (воровство) на два года, совершить не мог! Во всяком случае, жизнь - великоватая цена за это преступление... Мальчишке было 19 лет.
- Вы напишите заявление в прокуратуру, почему они раньше его не привезли. Он ведь совсем при смерти уже. И не кормили, издевались над ним там. А вовремя не привезли, потому что боялись, скрыть хотели!
- Да что же писать теперь, сыночка не вернёшь уже. Мне бы только похоронить отдали его потом.
Глаза этого парня я ещё долго потом забыть не мог.
Смотрю, около вертухаев уже крутятся санитарки. Увидев моё лицо, мгновенно испаряются. Конвойные недовольны, помешал им. Нет, не будут эти садисты здесь сидеть у меня.
- Вставайте-ка, идите со мной.
Нехотя поднимаются, берут свой АКМ. Иду к выходу, открываю дверь на площадку, выхожу. Они - за мной. Сразу же захожу обратно и закрываю железную дверь на засов. Разговариваю с ними уже через закрытую дверь.
- Теперь оттуда будете сторожить.
- Да ты что, мы раньше всегда внутри были.
- Это раньше, теперь я - заведующий отделением. Видишь красную полосу у входа, посторонним через неё вообще нельзя переходить. Реанимация здесь.
- Тут даже сесть негде, пусть сёстры два стула вынесут нам.
- У нас вообще стульев нет.
- Дай, мы начальнику лагеря позвоним, чтобы нас сменили тогда.
- Телефон сломался у нас.
Тон охранника меняется.
- Ты чё, лепила, берегов, что ли, не видишь уже? Со своёй белой (оба смеются) масть на чёрную сменил? Мы за этот фонарь тебе в обрат...
Открываю дверь.
- На родном языке заговорил? Угрожаешь мне, что ли? Сейчас позвоню своим (знаю, у одного на "тройке" проблемы были...), скажу: "Слушай, Псих, (услышав кличку, Носов перестаёт улыбаться!) приезжай, с "фени" мне переведёшь...".
Носов хватается руками за край двери, не давая закрыть её до конца.
- Подожди, не торопись. Погорячился я, вторые сутки на работе, устал. Ладно, постоим здесь, вот, по этому телефону позвони, будь любезен, скажи: Валера Носов просил сменить его через два часа.
* * *
Прошло года два или три. Я привёз в палату больного после экстренной операции по поводу пулевого ранения грудной клетки. У выхода из операционной нас уже встречали двое - один в милицейской форме, другой - в штатском, в одном из них я опять узнал Валеру Носова.
- Ты же, вроде, на "тройке" людей пытал?
- Смотри-ка, злопамятный ты какой! Я перевёлся давно уже, теперь опером в "отделе".
После того, как мы переложили больного на кровать, Носов пристегнул его наручниками к железной ножке.
- Он в федеральном розыске.
Охранники уселись на стульях по обе стороны дверей в палату. В ординаторской меня уже ждали Андрей, врач диагностики, и два его приятеля. Я знал, что они мне скажут сейчас.
- Это наш друг, как бы его вытащить?
Честно скажу, я не испытываю симпатии ни к тем, ни к другим. Но при прочих равных условиях те, что произносят офицерскую (слово-то красивое какое) присягу, а потом творят то, что они творят с живыми людьми, мне ненавистны, как класс.
- Они его к кровати пристегнули, а та к полу привинчена намертво, я посмотрел. И сидят у входа.
- Кровать - ерунда, её санитарка отвинтит сейчас, а браслеты мы потом через ножку снимем. "Чёрный" вход уже открыли из отделения на лестницу и внизу выход. На улице у задней двери "Range Rover" стоит. Нужно только на пару минут отвлечь их...
- Они не уйдут.
- Это, смотря, кто их позовёт. Если Неля с Машкой твои - уйдут, я бы сам ушёл.
- Неля, Маша, идите-ка сюда...
По коридору отделения, переходя из палаты в палату, с лотками в руках идут две медсестры, ростом под метр - восемьдесят, в неприлично коротких халатах. Маша - натуральная брюнетка с сине-серыми глазами, вся в "древнеегипетских" татуировках и пирсинге, Неля - рыжая, "аферистка-гадалка" на досуге ("потомственная ясновидящая ответит на все Ваши вопросы..."), Она слегка растягивает и смягчает "р", когда говорит быстро, но это её не портит, скорее, даже наоборот...Сестрички постепенно приближаются к охраняемой палате. Сторожа приосанились...
- Девчонки, телефончики дадите нам? Мы после службы за Волгу собрались, у нас катер на причале стоит, как раз четыре места в нём...
- Ой, не знаем, не знаем... У нас свои планы были, да, Маш? Как-то так сразу, неожиданно пррям... Подумать надо... А, что, мальчики, надоело, наверное, вам, таким большим, здесь сидеть, на маленьких стульчиках таких... А у нас там в "сестринской" чай заварился уже. Что, Мань, позовём мальчишек на пару минут? Но не больше, а то врач ругаться будет. Ой, а вы не боитесь, что ваш "пристёгнутый" убежит? Хотя входные дверри-то будут у Вас перед глазами там... Ключи от них у нас, мы их никому не даём. А раненный этот после операции спит? Нам ещё ему укол нужно сделать снотворный. Ну, давайте быстрее тогда, пока чай не остыл и доктор наш в дрругое отделение ушёл...
Спустя минут десять-пятнадцать Валера Носов с напарником, выпив чай, довольные усаживаются на стулья у пустой палаты.
199x
Следующий рассказ...
Финская турбаза, Врачебные записки - Оглавление
© Игорь Богуш, 1990-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2011-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
