словно бы радость на тросе
тянешь в смятенье и мрак.
между акриловых сосен
спит вопросительный знак
речки. и сердце - не ропщет.
спи, беспокоиться - мне.
лес - облысевший и тощий.
небо - в закатном огне;
лес - блиндажи и окопы.
небо - и галочки птиц.
кто ты сегодня и что ты?
кто-то и что-то, но цыц!
вот просыпается речка,
сосны гудят на ветру.
словно мгновение - вечно.
словно и я не умру.
там снег идёт.
фонарь ещё горит.
мужчина с женщиной проходят не спеша
в подъезд соседний.
словно бы душа
моя проснулась и в окно глядит:
там снег идёт.
там снег, я говорю.
и пусть строка провалится во тьму -
я думаю о том, что не умру.
едва дыша, душа, тебя возьму,
как горсть клубники, полевой букет,
поставлю рядом у окна, на свет,
что падает на стену, землю, на
две тени у холодного окна.
там снег идёт.
а здесь моя семья.
ловлю себя на мысли, как смешно
благодаря рекламе жизнь звучит.
пусть ничего почти не видел я
в недолгой жизни, но открыв окно,
я вижу снег.
фонарь ещё горит.
душа многозначительно молчит,
когда снежинки бьются о стекло.
так [берегись!] набирает судьба обороты,
чтобы понять окончательно, кто ты и что ты.
днём или ночью, но смотришь внимательно в оба -
повод для этого, в общем, не нужен особый.
так начинаешь любить безответно - собаку.
раз-два-три-раз. и пошло. и не вкручивай баки.
молча смотреть в тишину и не слышать входящих -
как ни играй и в кого - мы живём настоящим.
Господи, это же ясно, что Ты не при деле.
тут не простили. а там - промолчали, задели.
выбор есть выбор, и я его сделал. и маюсь.
[чёрт бы побрал суету вместе с тополем в мае].
как объяснить этим девочкам любящим [или?],
как я любил и не ждал, чтоб меня полюбили,
как пуританка-судьба, повидавшая виды,
смотрит в глаза и атлантам, и кариатидам?
зачем мне это всё? мне этого не надо.
взлетает самолёт. торчит башка луны.
окурок в ночь летит, как в дот летит граната.
и запахами сад и улица полны.
и настроенье - жить, короче - боевое.
минувший день стоит на голове, а за
минувшим веком - век. за памятью - живое.
и верит человек в любые чудеса.
я двести лет живу, по крайней мере, сотню,
но до сих пор, представь, не забирался в сад,
где раньше, говорят, могли, не целясь, - солью,
и яблоки с кулак где раньше, говорят.
не там ли человек ослушался впервые?
не там ли дед мой пас заоблачных овец?
не потому ли мы о чём-то позабыли?
тут с глаз долой луна. и сказочке конец.
собака лает, караван идёт.
и альтер эго падает на дот.
не слышно слов, но мы с тобой молчим.
кругом скакалки, обручи, мячи;
ребёнок чертит перпендикуляр.
не знаю, где, но точно Бабий Яр.
и я стою с обеих там сторон.
смешно и страшно в небе от ворон;
и папа с мамой смотрят мимо на,
как мишка вылетает из окна,
как машет лапкой мишка им со дна,
как машет, улыбаясь им, страна,
как топчется на месте костерок.
сюда смотрите, налюбуйтесь впрок:
собака лает, караван идёт.
я, судя по поступкам, - идиот.
смотрю сквозь сон на перпендикуляр,
забытый классом выродок-школяр;
собака лает. любите собак?
учили так - всё новое - нам враг.
уроки иностранного. so good.
глаза в глаза упали. и не лгут.
всё дело в том, что мы несимметричны,
душа моя. люблю тебя. засим -
что отличает анекдот от притчи?
так вот и я об этом. помолчим.
всё дело в том, что мы эгоцентричны,
душа моя. люблю себя. засим,
ведь не тебя - меня берут с поличным,
включая свет и видя, как мы спим:
всё дело в том, что мы амбивалентны,
душа моя. гневлю тебя, засим
в лесу лежат два дерева валетом -
без слёз не глянешь. лучше - помолчим.
всё дело в том, что дело в шляпе. души
на то и души, чтобы навсегда.
судьба развяжет руки, даст беруши,
как из брандспойта всю любовь потушит,
заставит улыбаться, бить баклуши.
стишки писать при этом иногда.
окна и двери открою - слушать сверчков.
слышу тебя и вижу перед собой -
молод, красив, беспринципен. и без очков -
странно поэтому видеть - вроде живой.
что это было? было ли вовсе оно,
это сверчковое лето, ты за столом?
двери закрою и слышу через окно
чистую музыку - хором спетый псалом.
[это такой перелёт, а скорей, недолёт:
словно безбожник за сына себя выдаёт.
"здравствуй" - хорошее слово, не больше того.
верю, люблю, ненавижу, не знаю кого]
столь очевидная участь: просто смешно.
разве что нечего делать - я говорю.
что это было? было ли вовсе оно?
было, ты отвечаешь.
благодарю.
он входит в лес, как в женщину, - с любовью,
ещё ни женщин, ни стихов не зная.
я - за его спиной, и мне не больно
смотреть на свет, который между нами
встаёт столбом, закрыв собой кустарник,
два дерева, упавшие в обнимку,
окоп заросший, муравейник старый...
весь этот вид, подобно фотоснимку,
стоит в моих глазах десятилетье,
а за столбом из света, у оврага,
у края бездны - он - простой, как ветер,
застыл и слился с чёрною корягой.
я подхожу, невольно понимая
его укор во взгляде, и с надрывом
я говорю ему: "быть рядом - мало" -
и я толкаю мальчика с обрыва.
и свет исчез. Он должен был исчезнуть.
деревья расступились - и чуть слышно -
сквозь детский плач - смиренное: "нечестно, ты был - сейчас - не я - здесь третьим лишним".
я выхожу, ничейный и обмякший,
из проклятого леса на дорогу,
а он со дна оврага ручкой машет.
я был один.
и я его не трогал.
и тут, над шахматной доской,
два кулачка, мол, отгадай.
и вспоминаю я с тоской
другое детство. друг, прощай.
тоска по человеку, но
мы все по-прежнему живём,
как будто в прошлое окно
открыто настежь, словно в нём,
в проёме этого окна
сидит усталый человек
и долго смотрит на меня.
и молча щурится на свет.
мол, отгадай, в какой руке,
и я мучительно смотрю -
сквозь пелену, туман, боке, -
молчу, а словно говорю,
что в правой - пешка. цвет какой
не разглядеть - сиди-гадай,
а после - вспомнится с тоской
всё то, что было. друг, прощай.
прощай и главное - прости.
я тоже вышел, я в пути.
длинные-длинные дни, как очередь в кассу
в каком-то плохом, но с претензией супермаркете.
спасибо тебе за открытку с картиной Пикассо -
что-то знакомое есть в этом маленьком мальчике.
собственно, я не о нём, и уж точно не стал бы
лазать по дебрям - детство и прочая ностальгия.
я просидел весь июнь будто писарем в штабе -
вроде, при деле, пишу, а на сердце - гиря.
длинные-длинные дни и короткие ночи.
хочется всех мне позвать - не к себе, но по имени -
что там и кто. суета и вода камень точат,
а одиночество - душу. душу мою - вот именно:
нет никого, говорю, никого, кто мне близок. и рядом
нет ничего, говорю, лишь водные знаки и числа.
и на вопрос "как дела?" отвечаю с улыбкой "так надо" -
знаю: со мною уже ничего не случится.
сверхзвуковые дни. бесконечные ночи.
мальчик с открытки похож на меня не очень.
это совсем не письмо. не записка, тем более.
это отчет пустоты. о победе над болью.
нет, нет, я не об этом - я о том,
что жизнь и смерть находят компромиссы,
когда заходишь в опустевший дом
и видишь тень, застывшую над миской,
вполне миролюбивого кота.
дом, опустел, я повторюсь, но это
скупые доказательства, приметы
того, что жизнь идёт, пускай не та?
такие, брат, сегодня пироги.
за окнами монтируют опору -
да будет свет, не видно тут ни зги,
но, впрочем, сколько нужно света взору,
чтоб не застрять на полпути к своим?
и никому здесь, в общем, не предъявишь.
одно спрошу - Ты жить меня заставишь?
и смотрим друг на друга. и молчим.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]