ДАР
"...Вот идёт бабушка. Смотрите. В синей кофточке с цветастой авоськой. На Катерину Ивановну отзывается. Да и на бабу Катю тоже, пожалуй, обернётся. Ох и добрый самогон у бабы Кати, и почти никто им не отравился пока. И коты у неё, по всему дому. Добрый день вам, уважаемая Катерина Ивановна... Молодой человек в пиджаке, следующий по курсу. Сергей. Ничем прочих Сергеев не примечательней. Холост. С мамой живёт. О чём боится рассказать своей подружке, которую боится показать маме. Что сказать - окончательно не сформировавшаяся ещё личность. Привет, Серёга... Нинка, вот. Нина Васильевна, молодой педагог, чем всё и сказано. Хау ду ю ду!... Студент Игорь. Второй день на сессии, что второй день и празднует... Здравствуйте, Николай Николаич... Лечит геморрой можжевеловыми припарками, уверен, что помогает, но убеждать в этом стесняется... Могла бы и кивнуть... Вчера получил двойку и в глаз, признался только в последнем... Как жизнь, Светочка?!"
Пашка сошёл с ума вчера. Кто-то, может, скажет, что случилось это непременно в понедельник, но тут Пашка убеждённо проявит твёрдость характера - вчера. До вчера он-то был нормальный, так что помнит. Скучно с ума сошёл, как в кино. Мороженого две порции успел съесть, в трамвае обилетиться - и всё, пожалуй.
"...Доброе утро...совершенно не умеет готовить, и третий развод не пойдёт его мастерству на пользу...Семеновна..."
Пашка знал всех. Такое ему сумасшествие досталось. И знал обо всех всё. В этом вчера Паша окончательно убедился. Идёт, допустим, мимо него человек, а Паша про него уже всё знает, от размера алиментов до размера ботинок. Или даже если не мимо, а там, вдали, чтоб только макушку видно. И так - всех в городе. Наверняка. И, скорее всего, всех в стране. А может быть, и во всём мире. Но об этом Паша старается не думать, чтоб ещё дальше не "двинуться". По натуре-то Паша человек не очень общительный.
"...Два раза замужем, оба раза удачно... Григорий... судим за кражу, потому что остальное не доказали... Здравствуйте..."
Сойти с ума Пашу угораздило в центре, у фонтана, где одинокие граждане с розами наперевес в едином ожидании возлюбленных сплачиваются в дивизии, подкреплённые с флангов засадными полками гостей города. Сначала Паше показалось, что среди всей окружающей его толчеи он увидел давно потерянного в гуще жизни, но когда-то очень близкого знакомого. Или двух. А потом знакомых стало больше, как будто из только что подошедшего трамвая дружно вывалился на остановку весь бывший Пашкин десятый "бэ", съелся площадью, но выжил в полном составе, толкаясь и шумя вокруг фонтана.
А потом вся площадь, с цветами и гостями, уставилась на Пашку, показав нескромно и полностью всё своё прошлое и настоящее, во всём безобразии своё нутро к Пашке развернув.
Паша замер, задохнувшись в вязком воздухе подробностей, схватился за голову и по ногам и окуркам ринулся куда-то мимо всех, куда устремили взгляд его уже безумные глаза. Такой из него нормальный сумасшедший получился.
"...дочке шесть лет, а она...не стóит, мать их...десятку до зарплаты...Мария Н..."
Остаток дня Пашка просидел в каком-то дворе, прячась между стеной и мусорным баком, зажмурив глаза, зажимая руками уши, дергаясь телом на гулкую подъездную дверь. А ночью пошёл домой. Пешком и по выселкам. И никого не боялся, потому что всех знал.
К безумию своему Пашка привыкал долго, дня три. Купил в ближайшем ларьке три бутылки водки, чтобы по одной на каждый день (продавщица - пышнотелая Лариса, которую задержка тары волновала чуть больше задержки месячных), сигарет пару пачек и привыкал. Шторы задёрнет, телефон отключит, соку в стакан дольёт и ходит из кухни в комнату и назад, лимонный кружок покусывает.
"И чего я, собственно, так распереживался, - размышлял Пашка, меряя коридор привычным маршрутом. - Допустим, тронулся я. Что с того? Живут же люди без ног. От СПИДа уберечься не могут. Без денег вот тоже живут - и ничего, притираются. А у меня - всего лишь голова, причём на анатомически правильном месте и без видимых повреждений. Кроме того, может, мне всё это просто показалось. Фантазия у тебя, Павел Николаевич, разыгралась. Может, и не сумасшедший ты никакой".
Додумавшись до подобного казуса, Пашка тут же отдёрнул штору, распахнул окно и крикнул водителю разворачивающегося мусоровоза (дядя Костя, вдовец, двое детей, старший из которых - Иван - больно ударил его, пьяного, вчера кулаком в лицо):
- Привет, отец! Ивана увидишь - и ему привет огромный передавай!
- А хрен ему по самые помидоры!!!
"Так, - ответ Пашку убедил окончательно. - Значит, с фантазией у меня всё в порядке. В отличие от головы".
- Да и чёрт с ней! - на третий день от души посоветовал ему сосед Вовка, доливая в свой стакан сока.
На третий день небритый и мятый Пашка открыл настойчивому Вовке дверь, порассматривал его увеличенную печень, жену, любовницу, тетрадь лирических стихов собственного сочинения за коробками на шкафу и заначку там же, незаконченное высшее и законченный эгоизм, вздохнул и пустил всё это к себе в дом.
- Вот ты говоришь, что всех знаешь, - распространялся Вовка, роняя по дому сигаретный пепел. - А как тогда быть с Ювеналом, а?!
Как быть с Ювеналом, Пашка не знал, а потому честно развёл руками и брыкнул головой воздух, словно посылал ею мяч в верхний дальний угол ворот.
- Нет, ты ответь, как с Ювеналом быть? - наседал обрадованный таким поворотом Вовка. - С Вергилием? Цицероном? Кто такие они были, а? Ты ж даже их имена без запинки не повторишь.
- В-е-р-и-г-л-и-й, - громко заявил Пашка, хлюпнул соком и засмеялся.
- Вот видишь, и ты, как все нормальные люди, ни черта о них не знаешь! И я о них ни черта не знаю. А потому - плюй на всё. Люди не хотят знать своё прошлое. Для того всё до основания и разрушают с завидной периодичностью. А в прошедшем времени хорошо звучат только сказки. Я вот в жизни ничего эдакого не творил, так теперь, слава Богу, и вспоминать нечего.
- Даже как ты с женой специально ссорился, чтобы от случайного триппера отколоться? - не сдержался Пашка.
- Ну ты и свинья, - заявил Вовка, допивая водку. - Всё уже знаешь?
- Всё, - честно признался Пашка.
Стакан замер на полдороги между Вовкой и столом.
- И про ночь с тринадцатого на четырнадцатое августа?
- И про ночь, - устало подтвердил Пашка.
- И про бензовоз?
- Не специально я. Извини. Ты... куда? - Сумасшедший. Ты. Ну кто тебе поверит?
© Павел Белянский, 2006-2024.
© Сетевая Словесность, 2006-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
