корова - это тоже печка,
но с очень острыми рогами.
(Анука, "городской взгляд на корову")
Била лошадь - вдумчиво - копытом.
У коровы зачесалось вымя.
Дед Панас - голодным и небритым -
шёл на выпас, - по дороге вымок
под дождём, сбивавшим завязь с яблонь.
Чистотел боролся с молочаем.
За ногу чертополохом наглым
был укушен пешеход; - серчая,
вышел за околицу, где лужи
превращали тракт разбитый - в небо.
Полагая, что приметой служит,
выглядела жалко и нелепо
волглая трёхцветная корова.
Дед Панас промолвил: "И-и-и, скотина!" -
бросив на высоковольтный провод
взгляд - и подбирая хворостину.
Звонко шлёпнув ей по голенищу,
подтолкнул - глазастую безмерно
животину - прочь от ейной пищи,
уводя от клевера с люцерной.
Небо наливалось сонной мутью,
а столбы электропередачи,
как шмели, жужжали. Почему-то
пожалев кормилицу, дед начал
напевать, похлопывая нежно
по спине и выпуклому крупу,
миновав колонию успешных
зеленушек, что расселись кругом
ведьминым. Какой-то всхожий жёлудь
становился дубом, забавляя
малым ростом и упорством - жёлтых
лютиков лоснящуюся стаю.
Ворон хрипло каркнул из дубравы.
Привставал на цыпочки цикорий.
Луговые вспененные травы
издали напоминали море,
где корова стала бригантиной,
а суровый - кто ты, человече? -
вёл её, достойно и картинно,
в гавань. В стойло. В моросящий вечер.
В это время солнце исхитрилось
расколоть - спектральными лучами -
низких туч колеблющийся клирос.
Семь оттенков - чистых, изначальных -
вспыхнули, образовав покатый
путь на небо, словно прорастали
из стволов триасовых закатов.
Сквозь доисторические дали
дед был сам неразличим с коровой:
волосы - пучками мокрой пакли...
Та - рогата, он - слегка растроган...
В каждой шустрой планетарной капле
в середине дольнего Памира
отразились - дед Панас с притихшей
животиной. Воскурялась мирра,
возносились ангелы и птицы...
.........................................
Старый дьяк подумал: "Вот - блаженство!" -
выглянув случайно из окошка
в мир, где смерть, беда, несовершенство... -
и перекрестил - себя и кошку.
Шагнуть в историю решив - с осточертевшей колокольни,
поскольку - жил, коптил, грешил - и понял, что с тебя - довольно, -
с улыбкой смотришь - в небеса и, занеся над миром ногу,
уверен: через полчаса твой дух бессмертный встретит Бога, -
помедли несколько секунд, свой первый шаг к освобожденью
подготовляя, - жребий скуп на судьбоносные мгновенья.
Поток мелеет на глазах, - успей им вдоволь насладиться!..
Священник что-то мне сказал, персты смочив святой водицей.
Я вижу бороду его, крест на серебряной цепочке...
От взора добродушного теряюсь... Достаю платочек.
Сморкаюсь, глядя на амвон. Священник, словно под огромным
увеличительным стеклом, идёт к двери; в тени колонны
протянет нищему пятак, - шагнув туда, где воздух летний...
и где твой самый первый шаг
окажется его - последним.
Игрушечный утёнок был жёлтым, как лимон.
Сюцаю Гунню Сисы он нравился за то,
Что был подарен другом, поэтом всех времён -
Непревзойдённым - либо - Бо Ли наоборот.
Сюцай любил подолгу смотреть на облака
И спрашивать утёнка - пойдёт ли завтра дождь.
Плохой метеоролог, утёнок - на закат
Таращился, покуда зарницы не зажжёт
Над вспухшим горизонтом далёкая гроза.
Сюцай, давно привыкший - утёнка лаконизм
Переносить без жалоб, не преминул сказать:
"Ты только полюбуйся на миллионы линз!"
И в самом деле, капли, подсвеченные - сквозь
Дыру в нависших тучах - пробившимся лучом,
Напоминали линзы... Утёнок был не прост:
Он соглашался втайне, но не желал помочь -
И поддержать беседу. Сюцай прекрасно знал
Упрямого утёнка характер, но ничуть
Не гневался - и, даже, провидел добрый знак
В растущем списке странных утёнковых причуд...
Но как-то раз к сюцаю зашёл соседский сын -
И получил утёнка в подарок, без забот.
Сюцай был очень счастлив: ведь больше нет причин -
Бояться, что утёнок его переживёт.
_________________________ Примечание:
Сюцай (также шэнъюань) - низшая учёная степень в феодальном Китае,
присваемая после сдачи экзаменов, ежегодно проводимых в региональных
(уездных) центрах. Степень сюцая приблизительно соответствовала
дипломированному лиценциату или бакалавру.
Сюцай растения любил - почти что до беспамятства.
Он рядом с домом посадил большую криптомерию,
тюльпановое дерево, а дальше - зонтичную ель
и пук пампасовой травы, которой место - в прериях.
Сюцаю нравилось следить, как осыпается листва
с двух лунных лавров, - в Поднебесной бытовало мнение,
что на Луне растут они. За домом - гинкго зеленел, -
соседи на него всегда взирали с изумлением.
А чуть поодаль рос бамбук - высокогорный. Гунню знал,
что, вероятно, он умрёт - в год своего цветения.
Но так как это происходит только раз за сотню лет,
сюцай резонно полагал, что статное растение
продолжит радовать его - за годом год... А время шло -
и вдруг бамбук - увы! - зацвёл. Сюцай разглядывал цветы -
невзрачные метёлочки на длинных, гибких, словно плеть,
блестящих стеблях... Но потом - бамбуку впрямь пришли кранты.
Сюцай расстроился весьма, и после этого решил
сажать совсем другой бамбук, который рос в долинах рек -
и размножался, как чумной. Бамбук немедленно сбежал -
к соседу, за забор. Сосед, упорный тихий человек,
сражался с ним: он корчевал, травил и жёг - всё бeз толку.
Сюцай надеялся - бамбук не станет в этот раз цвести:
ведь любоваться на огонь, на струи льющейся воды
и труд соседа за окном - он мог до бесконечности.
У дедушки сюцая Гунню Сисы
Было такое труднопроизносимое имя,
Что выговорить его
Никто даже не пытался.
Сложно утверждать с уверенностью,
Как именно звали дедушку сюцая
До того,
Как сюцай появился на свет,
А если бы и возможно было это знать,
То произнести вслух такое имя
Всё равно бы ни у кого не получилось.
Зато достоверно известно,
Что после рождения сюцая
Его дедушку все стали звать
Просто
Дедушкой Гунню Сисы.
В самом деле, дедушке очень повезло,
Что сюцай оказался его внуком.
Сюцаю тоже повезло с дедушкой:
Как раз благодаря тому,
Что имя дедушки всегда связывали
С его собственным,
Гунню Сисы удалось необычайно быстро
Сделаться сюцаем, -
Ведь имя дедушки
С самого рождения сюцая было у всех на слуху.
Трудно спекулировать на тему,
Как могло отразиться на дедушке сюцая,
Если бы Гунню Сисы звали иначе.
Но, к счастью, его звали в точности так,
Как звали.
Вот таким образом и вышло, что дедушка сюцая
Получил своё имя от внука -
В то время, как сам сюцай
Получил имя от дедушки.
И действительно, дедушка сюцая был первым,
Кому пришло в голову
Дать Гунню Сисы такое имя.
Дедушке даже пришлось на этом настоять.
Но это уже совсем другая история.
(Что это такое - он точно не знал,
но слышал от Шуня, что базовый цикл
заклятия - верен во все времена).
Бывало, сюцай повернётся к стене -
чтоб спать, как тотчас же заклятие Ци
всплывает в его прихотливом уме,
как в Жёлтой реке по весне мертвецы.
Однажды ему повстречался монах
по имени Чу-ю, и Гунню спросил:
"Ответь, уважаемый, - важен ли страх
для струн равновесия жизненных сил?"
Монах сел на землю, лицом на восток,
и подал сюцаю достойный пример -
того, как служить проводящим мостом,
свободным от мыслей, клише и манер.
Сюцай поклонился монаху, зевнул -
и тоже уселся, на север лицом.
Постукивал дятел...
Взглянув на луну,
сюцай обнаружил, что стая скворцов
выписывает иероглифы "Ци"
в сочащемся солнцем вечернем раю,
и вдруг осознал: не важнее бацилл -
сюцаи, монахи и господин Юй.
Вот так перестал волноваться сюцай -
о том, что такое - заклятие Ци...
Но позже, вкусив молодого винца,
засел размышлять, ЧТО ТАКОЕ - СКВОРЦЫ.
Сюцай опять нашёл себя в стране кошачьих грёз -
Плывущим, вроде облака, над морем молока,
Где бриз - валериановый - покачивал слегка,
А солнце грело спину, лапы и пушистый хвост.
Стоял четвёртый месяц, лето только началось.
Заканчивался день гэн-цзы. Затерянный в веках,
Сюцай подумал: странно, как Кошачий Великан
Расположил созвездия - пучки своих волос.
Примерно в то же время кот сюцая пребывал
В стране сюцайских грёз, - бродил с прекрасной Мао Цзян
В окрестностях Чанхэ и любовался на Куньлунь.
Живой подобен мёртвому... Но вскоре ритуал
Принудил Гунню и кота, как зверя и ловца,
Вернуться в толщу бытия, - свалившись С РАЗНЫХ лун.
_________________________ Примечания:
Мао Цзян - знаменитая в древности красавица.
Чанхэ - врата Неба, за которыми начиналось восхождение на небеса.
Куньлунь - китайский Олимп, обитель небожителей.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
