Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




СИЛА  ИМПЕРИИ


Но любая система стремится от упорядоченности к хаосу.

Дэвид Митчелл


Уже затемно казачий разъезд натолкнулся на избу. Новенький сруб притаился за рыжим по осени косогором; дальше начинался овраг. Ладный, словно слетевший в пожухлые травы из финского журнала, домик стоял и тускло блестел, как будто его смазали лампадным маслом. В окошке оплывала свеча. Хорунжий быстро огляделся в поисках линии, но не увидел ни одного столба. Не было ни тарелки, ни даже простенькой антенны. Дом был готовый, под ключ, стоил дорого, доставлялся единым блоком. При всей патриархальности он выглядел голым и недостроенным без современных удобств - точно бросили в грязь выходной кафтан. При этом не сразу найдешь; не зная же - вовсе проедешь мимо; оно и вышло бы так, не отъедь приказный по нужде. Подозрительный дом. Одинокий, свалившийся с небо щедрым и никому не нужным подарком, впечатанный в грязь, без забора, без палисадника и огорода.

Приказный, ни звуком себя не выдав, бесшумной трусцой вернулся. Доложил хорунжему, и в скором времени отряд окружил избу, держа монолитвенные базуки наперевес. Многие креаклы продолжали аппломорфировать, превращаясь в голую, при надобности сгущавшуюся информацию; таких не брали ни плети, ни пули, ни выкидные молитвословы с наборными ручками. Только монолитвы, которые на-гора выдавали соборные казачьи бдения у костра. Здоровая психическая энергия, оформленная в молитвы державного содержания, отливалась в увесистые болванки, немного напоминавшие железнодорожные костыли. В такой упаковке она разила неотвратимо. Отряд измотался за день, выбираясь из-под креаклова арт-обстрела; били из многопиксельных музобоев; казачьим ответом стал ураганный монолитвенный огонь. Теперь за лесом лишь полыхали остаточные зеленоватые зарницы: то догорала внутренняя творческая энергия неприятеля, преображенная в кинетическую.

Хорунжий справился с навигатором: экранированный броневик "Родина-Мать" был в десяти верстах. Набив депешу с приглашением выдвинуться и ждать до поры, он расправил усы и грузно спешился. Базуку не снял; кошачьей поступью взошел на крыльцо, размахнулся, ударил в дверь кнутовищем. Теперь, уже не таясь, он затопотал в сени, далее - в горницу. Казаки хлынули следом, и вскоре стало не протолкнуться.

За свежим столом чинно сидел упитанный бородач. Пахло сосной, дубом и кленом. Полки, лавки, шкафчики будто только распаковали. Все было чистое, покрытое лаком, натурального древесного цвета. Одна свеча горела при окне, другая стояла посреди стола. Перед хозяином высился настоящий самовар, в керамической миске громоздились баранки. Из банки с медом стоймя торчала расписная ложка. До появления отряда бородач читал областную газету. Хорунжий привычно оглядел помещение в поисках техники и не нашел ничего - ни даже утюга. Сняв папаху, он сдержанно перекрестился на закопченные образа.

- Иконы-то что ж не новые? - спросил он для начала, особо не любопытствуя.

- Бабкины, - ожидаемо отозвался хозяин.

Хорунжий присел. Перевел взгляд на притолоку, где висела плеть.

- А где твоя хозяйка?

Бородач солидно вздохнул.

- Хозяйки нема пока. Но скоро будет. Сваты поехали.

- И далеко?

- В город. К новообращенкам, в монастырь.

- Ты, стало быть, тоже из новых?

- Отож.

- А был кем?

- Да вот же самовары делал. Держал завод.

Приказный не выдержал:

- Твой самовар, отец родной, на трехмерном принтере распечатанный!

- Хула, - уперся бородач. - Ты потрогай! Какой-такой принтер?

Хорунжий покивал, украдкой всматриваясь в горницу и видя тайного креакла в каждом клочке войлока.

- Чайку? - спохватился хозяин.

- Кваску, - рассеянно возразил тот.

Бородач скрылся за цветастой сатиновой занавеской и вскоре вернулся со жбаном, который, покраснев от натуги, держал двумя руками за уши. Поставил на пол, снял с гвоздика сувенирный ковш.

- Подходите, хлопцы.

Хорунжий улыбнулся. Хозяин нацепил оскорбленную мину, откинул крышку, зачерпнул, выпил. По бороде потекла янтарная пена. Прикончив ковшик, бородач вполне натурально чихнул - должно быть, квас забирал прилично.

- Добро, - недоверчиво усмехнулся хорунжий.

Все стали пить, иные одобрительно крякали. Обстановка разрядилась. Бородач неплохо управлялся и мог, пожалуй, считаться если не своим, то попутчиком. Зажиточные люди, поставившие на казаков в самом широком смысле, довольно часто вкладывались в корни, которые пускали абы где. Война шла лютая, и мало кто успевал разобраться в особенностях поместного уклада. Сначала приходилось постараться не заработать в лоб монолитву по подозрению в пособничестве креативному элементу, а уж потом разбираться с удаленностью пажитей, и есть ли они вообще, и как их возделывать. Тем более, что кто-то же подкармливал креаклов, да так знатно, что те нисколько не голодали, изобретая все новые орудия уничтожения.

- Шрам у вас будь здоров, - серьезно заметил хозяин детине с георгиевским крестом.

- От своих попало, - поморщился тот. - Духнометом накрыли.

В сенях громыхнуло: свалился декоративный до поры хомут, приобретенный на вырост. Урядник, тайно посланный хорунжим проверить гумно, вошел, встретился взглядом со старшим и покачал головой.

- Ну, пора и честь знать! - вздохнул хорунжий. - Получается, что все у тебя в порядке, господин хороший. Живи с миром. Почитай мать сыру землицу. Славный у тебя квас!

- Вы этого достойны, - вырвалось у переволновавшегося хозяина.

Отряд, потянувшийся было на выход, застыл. Хорунжий опять улыбнулся, но теперь нехорошо. Он посмотрел исподлобья, и взор его был так страшен, что вздыбились жгучие брови.

- Опаньки, - прошелестел он. - Реклама!

Бородач начал пятиться. Приказный же, заметив вдруг что-то меж половиц, метнулся на середину горницы и повалился на колени. Поддел одну, и помещение залило ослепительным голубым светом. Под половицей змеились провода, поблескивали разъемы. Он дернул вторую, и обнажились микросхемы, похожие на грибницу, которая стелется на многие версты окрест и сплетается в тайную сеть, враждебную человеческому разуму.

Внезапно бородач замерцал и как бы раздвоился. Все стало прозрачным - атласная рубаха, портки, борода и щеки. Под ними зловеще прищурился пузатый очкарик в несвежем и вытянутом свитере. Он крутанул запястьями; в одной руке сверкнул лазерный вдохнорез, в другой - лазерный вдохноруб.

- Шельма! - крикнул хорунжий. - Кончай его, ребята!

Креакл облизнулся и нанес удар. Приказный, которому досталось прямо по черепу, остался стоять на коленях. Отведав лазера, он шепотом процитировал нобелевского поэта, несовместимого с жизнью, и рухнул замертво. Опасно шелестя, полетел вдохноруб. Он десять раз перевернулся в воздухе и угодил в лоб казаку, пострадавшему от своих. Тот хрипло отрекламировал шампунь от перхоти и тоже умер.

Хорунжий уже упал на колено и целился из базуки. Но монолитва не вылетела. Креакл сделал движение, словно резко опускал некий полог. Половина потолка отвалилась, как удивленная челюсть. Чердак ощетинился музобоями, уложенными в ряд и готовыми к ковровому арт-обстрелу. Хорунжий в отчаянии глянул на темное окно и вдруг гаркнул:

- Все наружу, хлопцы!

Креакл успел свалить еще пятерых, которые скончались в творческих корчах. Но остальные выкатились наружу, где навалившуюся ночь озаряли красные звезды броневика. "Родина-Мать" развернула башню и ударила из тупого и толстого орудия. Духовный снаряд, начиненный суверенно-самобытными кассетами, влетел в избу и там разорвался. На месте дома забил болотистый гнойный луч, доставший до самой луны и скоро в нее втянувшийся.

Хорунжий сворачивал самокрутку. Руки мелко тряслись.

- Когда же это кончится, командир? - прошептал рядом молодой казак, срывая с себя выпавший белоснежно-белый, отравленный серпантин.

Хорунжий помолчал.

- Нас в Академии учили, - заговорил он наконец. - Чем больше автономии, тем сложнее система, тем неизбежнее хаос. Крепкая держава требует принудительной деградации. Но неприятель силен соблазном. Я вот даже с тобой нарушаю, объясняю тебе, повышаю сложность. Ступай-ка ты, фигурально выражаясь, к корыту. Пресвятая Богородица, прости мне фигуральное выражение.


февраль 2014




© Алексей Смирнов, 2014-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2015-2024.




Словесность