 |
|
НАСТАВЛЕНИЯ НЕСТОРА
Меня зовут Нестор, и мне девяносто лет. Ну, это фантазия из небылиц. Но мы предположим.
Я сижу весь такой на лавочке, во дворе, греюсь на летнем солнце. Я одет в плотный пиджак - вероятно, твидовый или полушерстяной, мне в этом трудно смыслить. На маковке у меня солнцезащитная панама. Глаза прикрыты темными очками в роговой оправе. В ухе - бородавка размером с перепелиное яйцо. У меня очень доброе выражение лица, я румян. В руках я сжимаю трость с позолоченным набалдашником. И еще я ношу итальянские туфли в мелкую дырочку.
На самом деле у меня нет ни жилета, ни панамы, ни часов-луковицы на цепочке. Я сижу в драных трениках и футболке, в тапочках а босу ногу. И трость мне только мерещится в самых смелых фаллических снах.
Вокруг меня резвятся правнуки. Откровенно говоря, это уже далекие потомки, и я не различаю их имен. Путаю. Поэтому пусть они все будут просто называться внучатами.
Пристают ко мне постоянно: дедушка то, дедушка се.
- Дедушка, а что ты такое пьешь?
- Тебе этого нельзя пить, Петя. Бабушка моет этим стекла.
- Но оно же рыжее!
- Ты все правильно понимаешь. Там немного фанты, для запаха. Но Фанту тебе и без меня купят. У меня осталось пять копеек на Фанту.
И откуда их столько взялось? Один мой товарищ, слегка мне обязанный, коммерсант, отвел меня в клинику имени доктора Зигмунда Фрейда. Там повсплескивали руками, сразу сделали очень больной укол - и результат налицо. И не только. Я словно заново родился. Но это иллюзия, заново не рождаются. Заново только умирают, и то я в этом не убежден.
Все куда-то деваются. Раскопаешь могилку, а там - никого.
Мальчик расстроен. Я обещаю его угостить, если доживу.
С радостным воплем трудится его сестренка. Да какая - две. Они что-то лепят.
- Деда! Ты давно хотел себе памятник посреди двора! Мы тебе построим!
- Граненый стакан?
- Бери выше! Бюст в полный рост, по пояс... И медали повесим. Ты же сам хотел себе стакан, посреди двора. Прекрасное место для памятника.
Они переворачивают пластмассовое ведерко с дыркой в днище, и я вижу вполне приличный кулич. И даже почти стакан. Только бородавка не на месте - шишечкой на макушке.
- Разбуди дядь и теть, пусть они полюбуются!
- Их нельзя будить, внучеки. Сон - самое святое, что ниспослано человеку.
- А дядя Гагарин проснулся и написал на твой памятник! - злорадно сообщила Алена.
- И пусть. Человеку же нужно писать. Верно, он принял твой бюст за стакан.
- А тетя Олег садится рядышком! Вот она слава, дедушка, а ты говорил. Скоро проснутся Утиль и Натоптыш.
На это я отвечаю:
- Ребята. Внучата мои Зайчата мои. Вы еще слишком малы. В годы мои молодости я часто слушал песню про Три Окна. Я забыл, кто ее написал и пел. Окна - это прошлое, настоящее и будущее. В первом окне все светло и радостно, как у вас. Это детство. В третьем окне - безбрежный океан, состоящий из жидкости, которой бабушка моет стекла. Это будущее. В третьем окне - океан, куда выносит тех, кто уже наигрался в первом.
- А во втором?...
- Во втором - настоящее. Темный лес до небес. Ни лучика солнца, и каждый шорох пугает. Ну, словно там милиция или дружина. У меня вот всего-навсего два окна, первое и третье. Первое - за домом. Там горка, качели, и это все ждет вас, не дождется. Бегите и поиграйте.
- А если нам хорошо с тобой, в третьем?
- Тога это никуда не годится, если вам уже очень хорошо в третьем окне. Третье окно - ваше будущее. А в первом играет ваше прошлое.
- А где твое второе окно, дедушка? - не унимался Петя.
- Да я его наглухо забил. Там виден двор... вот этот самый двор. Зачем мне глядеть на него по два раза? Я и так знаю, кто с кем сидит и кто с кем угощается. Ты же видел доски, на кухне? Это и есть второе окно.
- Бабушка ругалась?
- И мама, и бабушка, и все подряд. Но что мне с того? Мужик сказал - мужик сделал.
- А ты когда-нибудь выглядывал в первое окно, дедушка?
- Приходилось... особенно сейчас. Когда вы там на голове стоите.
- Мы сделаем новую статую, - решительно заявил Петя. - Никаких стаканов. Ты будешь на коне. И с медалями. Наберем жестянок из мусорки.
- Только стакан мой не трожьте! Там я держу стакан. Пластиковый.
- Скоро дождик пойдет, - озадаченно напомнил Натоптыш, почесываясь.
- Ну и пусть! Хоть сто дождей!
- Черт! Черт окаянный, старый козел, ты во что детей втравливаешь? - послышалось из третьего окна. Это кричала детская бабушка. - Тебе своей сволочи не хватает? Марш домой, мутант! Уж я-то тебя приласкаю...
- А ты не умрешь, дедушка Нестор? - озабоченно спросил Петя. - Ты так долго живешь - поживи еще...
- Не, внучек, - успокоил его дед. - Думаю я так, что никогда не помру.
Едва не сверзившись в густую траву, он заковылял к дому. Вместо трости с набалдашником он опирался на простую коряку, сооруженную из трухлявого тополя.
- Здорово как! - обрадовался Петя.
Женщина Олег тем временем угощала Алену стеклоочистителем. И Настю тоже.
Обе потеряли сознание.
- Говорил же вам: ступайте на площадку для молодняка! - сердито молвил дет Нестор. - Сейчас начнется. -Утиль! Сваливаем отсюда!
- Ай, ай, - теперь заголосила вся лестница. Кто-то бежал, кто-то звонил, кто-то порывался выдрать Нестору бороду.
- Да ведь не я это! Не я! - отбивался тот.
Петя испуганно смотрел расширенными глазами на размоченный памятник. Это был дедушка и не дедушка.
- Ты пил? -приступила к нему мать.
- Нет, - тот испуганно замотал головой.
- Смотри у меня! В сумасшедший дом отвезут, как этих!
И действительно: в скором времени прибыла красно-белая карета и увезла Настю и Алену в сумасшедший дом. Ну, не в такой уж и сумасшедший - время третьего окна еще не наступило, но решетки на окнах имелись, это само собой.
июль 2009
© Алексей Смирнов, 2009-2023.
© Сетевая Словесность, 2009-2023.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Михаил Бару: Концерт для двух гобоев с оркестром [На завтрашнее утро, друзья, назначена психическая атака нашего отдельного, орденов Мандельштама и Бердяева, батальона московской интеллигенции...] Эмилия Песочина: Звёзды, яблоки, дожди [Вот и нанизан рассыпанный бисер / Слов на непрочную ниточку строчки. / Все мы рифмованных криков лоббисты. / Лига дошедших до ручки, до точки.....] Анна Арканина: Мы – лишь звуки [Стихи тихи – их время поглощает. / Восходит пустоглазая луна. / Войну в меня старательно вмещают, / но вся не умещается она...] Андрей Бычков: Достопочтимый директор [Четыре профессора выстрелили из четырех пистолетов четырьмя пулями. Одна из них попала мне в голову, и я побежал...] Андрей Мансуров: Щенок акулы [Крохотные зубки не казались опасны – не больше, чем плоскогубцы: пока не сунешь пальчик и не сожмёшь, больно не будет!..] Сергей Пахомов: Ощущение пустоты [Прошу у жизни малость, став проще и мудрей: / Чтоб клёна ветвь касалась никчёмности моей, / Чтоб листья шелестели резные надо мной / В забытом богом...] Читайте также: Владимир Алейников: Посреди междувременья | Изяслав Винтерман: Стихи из книг | Андрей Галамага: Портрет отца | Александр Грановский: Импланты: и Сэнсей | Надежда Жандр: Время ждёт, играя тетивой | Владимир Мялин: На шпалерах осени | Елена Севрюгина: В поисках своего кита: О книге Нины Баландиной "Поплавки стихов" | Ольга Кравцова: "Не стенать на прощанье и влюбляться навек": о поэзии Александра Радашкевича | Андрей Мансуров: Начистоту – о рассказах А.И. Куприна | Алексей Миронов: Сомнительный автограф | Леонид Негматов: Улица Леннона | Айдар Сахибзадинов: Третья осень в Урюме | Георгий Чернобровкин: Качание эпох | Динислам Алтынгузин: Когда закончится поэзия | Сергей Арутюнов: Вот в этих самых днях
|