25.
Новые дни и ночи не принесли с собой никаких событий
и изменений. Жуд и Карбуня услаждали свои старые тела и центры усиленными
дозами обогащенной ими самими почвы, - а после случая с Широм к ним присоединился
и Сплюйль, страшащийся теперь, как вечности, обыденного состояния солнышек.
Доба пробовал высохнуть, занявшись необходимым для этого постом, но затем
не выдержал, обожрался простой почвы и теперь все время лежал у того же
зеленого пруда, обескураженно уставившись на его гладь. Остальные солнышки
занимались тем, чем всегда. Но однажды всё кончилось. точнее, началось.
Что-то новое все же произошло!
Стоял обыкновенный унылый полдень; казуар блекло светил из-за мрачных
зеленых туч, вечно застилающих тусклое небо. Сплюйль только что доел очередной
кусок почвы, осоловело выпучил глаза и замер, ощущая нарастающий приход
желанного приятного отупения, начинающегося с кончиков щупов и постепенно
заволакивающего центр. Доба сунул свой зеленый щуп в воду и смотрел на
него, словно ожидая некоего несуществующего, водяного солнышка, возжелающего
заняться с ним размножением. Карбуня что-то стрекотал - последнее время
он как будто бы становился таким же, каким раньше был Сплюйль, почему-то.
И вдруг пелена туч в каком-то одном месте мгновенно разошлась, прямо-таки
разрываясь, и в ее разрыве вспыхнул неизвестно откуда берущийся резкий
желтый луч, который был ярче так и продолжающего тускло сиять казуара,
отчетливее линии берега пруда,возле которого замер Доба и очевидней всего
обыкновенного ежедневного красноватого мира, каждое утро предстоящего трехглазому
взору любого из солнышек, луч ударил в центр пруда, прошив его до дна,
словно гигантская сверкающая небесная спица; все вокруг
зажглось неизвестной желтизной и непонятной яркостью; Доба тут же выдернул
свой зеленый щуп из воды, как будто боясь загореться, и все солнышки вздрогнули
и словно от чего-то очнулись.
Доба в испуге закрыл глаза, и тут же луч погас. Некоторое время ничего
не происходило.
- Что это? - выстрекотал Карбуня, пытаясь как-то приподняться над почвой
на своих щупах.
Все молчали, и всё молчало повсюду. Луч возник опять, став теперь из
желтого огненно-рыжим, затем вновь пропал и обернулся стремящейся вниз
из-за туч ярчайшей белой точкой, окруженной радужным пульсирующим ореолом.
Теперь уже все солнышки оставили свои пустые занятия и мысли и ошарашенно
смотрели верх, не в силах поверить в происходящее и ощущая мгновенно нарастающий,
неведомый ранее, ужас. Сплюйль немедленно пришел в состояние какой-то страшной,
совершенной ясности, как и все остальные - балдеюие, жрущие и высыхающие;
попытался что-то застрекотать, но у него ничего не получилось - его как
будто парализовало, как, впрочем, и всех. И эта стремительно приближающаяся
точка снова вдарила вниз своим невероятно прямым жёстким лучом, угодив
точно в центр одного из оцепеневших от происходящего солнышек, тот вспыхнул
красно-бурым языкастым пламенем м сразу же полностью сгорел, превратившись
в грязно-белый пепел.
- Ооо... - как-то ухитрился выстрекотать Сплюйль.
Яркая точка приближалась; ореол ее сверкал; и постепенно становились
видны очертания сияющего голубым светом существа, не походящего ни на что
существующее на солнышке, - существо и былоо этой точкой. именно от него
исходил этот ореол, переливающийся радугой, и именно оно испускало тот
страшный луч, только что испепеливший несчастного бзымянного солнышку!
Раздался нестерпимый свист, и существо, коснувшись почвы, встало во
весь свой огромный рост рядом со рваным трупом Шира, так и лежащим на том
же самом месте, где тот недавно лопнул. Ореол погас; теперь все могли видеть
это существо, возвышающеесянад всеми солнышками на двух совершенно прямых
твердых щупах, с двумя другими тонкими щупами, поднятыми вверх и оканчивающимися
кисточками из шести розоватых тоненьких отросточков. Существо было вертикальным
- перпендикулярным поверхности! Между двумя верхними щупами, на какой-то
белой широкой подпорке у него располагался розово-белый небольшой вытянутый
шар, на одной стороне которого помещались красный рот, два торжественно-властных
черных глаза и какая-то острая розовая выпуклость, напоминающая невиданный
доселе клюв. прямо к самой макушке этого шара, покрытой множеством мелких
черных стебельков, сходились два ярких желтых луча, другими концами теряющихся
в небе. И тут тучи, пропустившие ранее страшный жёлтый луч, сомкнулись
вновь, а существо выставило один свой нижний щуп вперед.
- Я!!! - рявкнуло это существо, очевидно желая так и не дать никакой
возможности бедным солнышкам хотя бы немного осознать и переварить уже
улицезренное и услышанное и безостановочно творить дальше свои страшные
чудеса и эффекты.
- Я!!! - повторило оно еще громче, и все поняли, что означает этот
короткий жутковатый звук, хотя и не имели никакого представления о языке,
на котором это существо общалось.
- Я пришел к вам, пыль миров, придурки почв! Восстаньте, ибо приблизилось
царствие чудесное! Новое грядет, новое уже наступило, будет лишь новое
отныне!
Существо помолчало, осмотрев слушающих его солнышек, которые понимали
все, что оно говорило.
- Довольно вы копошились в красноватом дерьме своего убогого мирка,
достаточно вы ползали и жрали! Я - не то, что вы думаете, но за мной идет
другой, который даст вам и интерес и цель! Вот так-то! Хватит ползать,
вы будете ходить; хватит стрекотать, вы будете говорить! Я создам вас,
я вас назову, а тот, кто идет за мной, отправит вас и в битву и в высь!!
Вы желаете знать.как меня звать?!
- Да! - вдруг неожиданно для самих себя прострекотали солнышки.
- Слад!! Слад!!
И тут солнышки вдруг подняли вверх часть своих щупов и громко ими зааплодировали.
26.
Итак, Слад воцарился на Солнышке, развернув бешеную
преобразовательную деятельность, которая моментально изменила буквально
все - и жизнь, и своеобразие, и цель, и бессмыслие - на этой планете, будто
бы перст Творца, или, наоборот, дух борьбы, онпереоборудовал здешнюю реальность
и самый неуловимый, но стойкий вкус ее, открыв горизонт неких далей, ставших
теперь явными в своем истинном существовании для закосневших в собственной
чрезмерности бытийственного примитива солнышек. Они воспряли, но многие
не пережили этой давно желанной новизны и небесной подлинности, сбежали
на обратную сторону Солнышка, чтобы продолжать там старую жизнь и сгинули
там, в конце концов, наверное, высохнув, как и полагалось делать раньше.
Остальные, ошарашившись, но очаровавшись, остались и следовали за Сладом,
пытаясь выполнять его призывы, указы и проповеди. Слад, конечно же, знал,
чего он хочет и что ему нужно, и для чего, - для остальных же сие было
неведомо и страшно. Тем не менее, они отдали ему себя, вцепившисьв него,
как брошенные на произвол рока слепцы, ухватившиеся за непонятно откуда
взявшегося поводыря, который мог повести их и на жертвенное заклание, и
в сияющий рай. Вначале Слад учил их не ползать, а ходить. Тогда, первым
же утром после своего прибытия, он собрал их всех, громко проорав что-то
невразумительное, и вышел к продолжающей изумляться, тут же собравшейся
солнышковой толпе, вновь подняв свои верхние щупы, как будто хотел поймать
что-то в небе, или призвать кого-то еще из космоса.
- Кто ты? - осмелился прострекотать ему Сплюйль.
- Я же сказал: я - Слад! - слобно ответствовал Слад. - Кончать вопросы!
Если я говорю, то вы молчите, а когда можно будет спрашивать, я вам сообщу!
Если не нравится - уходите, а если уж остаетесь, то внимайте и не выпендривайтесь.
Не мир я вам принес, а луч, а если кто-то не понял, я быстренько его сожгу,
как я сжег одного из вас при посадке...
- Ууууу!! - испуганно застрекотали солнышки.
- Молчать! Тьфу! Я - Слад; я шутить не люблю, ха-ха!
- Пошел ты! - стрекотнул Доба.
Резкий луч немедленно ударил в него, воспламеняя: через миг Доба превратился
в грязно-белый пепел.
Солнышки инстинктивно отпрянули назад.
- Так будет со всеми, кто выпендривается мне в лицо! - самодовольно
выкрикнул Слад. - Блаженны тупые, ибо они не выпендриваются! Впрочем, все
вы тут тупые. Но такого я не допущу! Не нравится - уходите!
Солнышки развернулись и как можно быстрее уползли, все время страшась,
что их настигнет безжалостный луч. Но ничего не произошло; Слад с грустью
смотрел на их бегство, затем как-то шумно дунул, и появился рядом с ним
некий белый кубический предмет, достаточно большой и непрозрачный; Слад
скрылся в нем.
Охреневшие от всего этого солнышки, отползя на достаточное расстояние,
остались все в куче и не говорили друг другу ничего, поскольку все происходящее
было чудовищным и непонятным. Почти все тогда употребили большую дозу почвы
и вяло блаженствовали, не зная, что же делать дальше.
Но дальнейшее не принесло облегчения и возврата к привычной скуке:
Слад все еще был здесь. Тогда-то и некоторая кучка их, отчасти заинтересовавшись,
а отчасти и устав от сладкого почвенного бездумья, потянулась к страшному
и странному белому кубу, в котором терпеливо пребывал ждущий их небесный
пришелец. Они встали поодаль, ничего не делая и ожидая, и наконец появился
Слад с поднятыми вверх двумя своими отростками и радостно постанывая.
- Луч вам! - сообщил он немедленно, как-то на миг воссияв. -
- Да будет новое, да сгинет прежнее, да зажжется настоящее, да возгорится
будущее!
Солнышки затрепетали, но остались на своих местах.
- Вы будете не ползать, но ходить, вы будете говорить, вы будете работать
и... Впрочем, об этом потом. За мной идет другой,ну, а пока я здесь, старайтесь
подняться над собой, чтоб почуять свой вес!!!
Слад расхохотался, опустив свои верхние щупы.
- Вначале: никакой почвы! Точнее, никакой убаюкивающей, удебиливающей,
уносящей вдаль, усыпляющей, оцепеняющей почвы! Иначе - луч! Я говорю, я
- Слад!
- Но нам надо есть... - вдруг произнес некто на языке Слада и тут же
чуть не свихнулся от неожиданности этого произнесения.
- Почву вашу дам вам, сама почва - вон - ничего не жрет, и все хорошо.
И вы не заботьтесь, да вы и не заботитесь. Так вот, надо, надо заботиться!!
Будете приучаться кушать воздух, или вообще вакуум... Но это потом. А ты
- молодец, уже говоришь. Вы все будете говорить! И ходить! А ну-ка, подползи
сюда! Ты, ты!
Слад властно указал на солнышку, который только что обращался к нему.
Тот медленно приполз, дрожа.
Говорю тебе: встань и ходи!
Слад протянул к нему свой отросток, и из него вырвался резкий голубой
луч, поражающий солнышку в самый центр. Все вмиг вжались в почву; образовалось
зеленое облако.
- Не бойтесь, смотрите, смотрите!
Облако рассеялось, тот самый солнышко теперь действительно стоял, почти
как Слад, на трех своих щупах, остальные произвольно расположив вокруг
центра. Его лик позеленел от ужаса, глаза мрачно смотрели вперед.
- Сделай первый шаг, попрыгай, попробуй самого себя!..
- Я..
- Затычка от коня! Пошел!..
Солнышко вытянул вперед свой правый щуп и вдруг обнаружил, что тот
отвердел, как ничто другое на планете Солнышко. Он поставил его осторожно
перед собой, переместил на него вес своего изменившегося тела и начал медленно
подтягивать два остальные
щупа. Они тоже отвердели! Солнышко напрягся, запыхтел, каким-то образом
согнул все-таки эти щупы, почти коснувшись торсом с центром родной почвы,
но тут щупы как будто сами резко разогнулись, и солнышко взлетел невысоко
ввысь, немедленно вслед за этим упав.
Слад радостно похлопал своими верхними щупами друг о друга.
- Молодец! Молодец! Взлетел! Прыжок! Молодец! Молодец! Взлетел! Прыжок!
- Я что, всегда так теперь буду? - спросил с почвы омертвелый от страха
и омерзения, преображенный солнышко.
- Вы все так будете! Все! И не только так! Вы будете скакать, летать,
пролетать! Я поведу вас на высь - к казуарам, к лучам, туда, туда... И
еще выше. Но об этом потом!
