Германиевые прикрыв глаза
В прозрачный Днепр упала стрекоза
Близ лодки органической моей,
В которой я сидел под именем Корней.
Смотрели вдаль усталые зрачки
Сквозь тонкие немецкие очки.
Держались руки за замшелые борта,
То был старик с дырою вместо рта.
Гранит сиреневый над взморьем
Симптоматически летал.
А над широким плоскогорьем
Колдун корпускулы метал!
Герой стоял с больной трахеей,
Глаза кислотами залив.
И шарф мерцал на бледной шее.
И боги падали в залив.
Громада лета перед нами
С непостижимой бирюзой,
С меланхоличными орлами,
С монеткой солнца золотой.
Синоптик бледный молча кажет
В микроскопическую высь.
Туда, за облачные кряжи
МИ-2 чудесные взвились.
Картошку разомну с печалию пустою.
Ведь в ней земные стонут вещества.
Как сложен завтрак утренней порою!
В тебе, моя тяжелая Москва.
Кладу инжир в мечтательные губы
И мажу хлеб чудовища слезой.
В стенах гудят воды горячей трубы
И чай стоит как скалы надо мной.
Нарядный тонкий балетмейстер,
Как восхитительный хормейстер
Вдруг закачался вдалеке
На изумленном васильке.
Иные бури в мутном свете
Ему видны со всех сторон.
Сегодня в ультрафиолете
Стонал немеющий протон.
Как летний пруд стояло небо
Над фиолетовой Москвой.
Унылый цвет немого хлеба
В окне у булочной простой.
Плутон висел под небом теплым,
неспешный мой склоняя ход
поближе к стенам зданий блеклым.
Из магматических пород.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
