Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



РОДНЫЕ  ЛЕДОВИТЫЕ  ПРИМЕТЫ


* Цифровые фото - та же мистика света...
* Суицидке - да, фаталистке - да, но тебе ли...
* только снег... только снег, дорогой... стекленеет щека...
* Не плачь, говорят, не впадай в депрессию, говорят...
* отчет о лыжной прогулке
* Захлебнуться морем, влипая в него спиной...
* мертвая женщина потерявшая свою тень...
 
* Счастье кроится посредством ножниц...
* кофемания
* Да, иллюзия, майя - пусть, но ее текстура...
* Подземный огонь, выгрызающий изнутри...
* Вдохновлюсь всерьез пейзажами заоконными...
* Глушить любовь, как огненную воду...



    * * *

    Цифровые фото - та же мистика света
    византийских мозаик, хрупкие руки, лики.
    Бродит тайнопись лета в голом зрачке предмета,
    высоту продлевая вглубь, высветляя блики.
    Зеркала любви чешуйчато многослойны -
    недоступным счастьем горит золотая смальта,
    видно даже днем как звезды гудят нестройно,
    голоса их гуляют в куполе базилики,
    в их пчелином гуле смешались басы и альты.
    Но маэстро опять нахмурен и смотрит тучей,
    и томит его не Фаворский свет, а фаюмский -
    непрозрачный сгусток - телесный, медовый, жгучий.
    А модель, закинув голову к небосводу,
    просто смотрит в текучий свет, как в чужую воду.
    Я люблю ее тоже с нежностью неминучей -
    как колодец, куда роняешь свою свободу.

    _^_




    * * *

    Суицидке - да, фаталистке - да, но тебе ли
    дамоклов перепиливать волосок,
    перекатывая камешки в Коктебеле,
    халцедоновый выискивая глазок.
    Свод ночной слинял и треплется черным флагом,
    дикий пляж придавлен галькою привозной,
    но туда-сюда меж небом и Карадагом
    виртуальный Макс гуляет тропой сквозной.
    Айвазовский вал запотел, как стекло графина -
    где лоза горизонта каплями проросла,
    постаревший Тритон на веревке ведет дельфина
    симметрично тому, как татарин ведет осла.
    У богемной девочки кровь холодней наяды -
    стынут ноги в воде, по которой не ходят вброд -
    но пригубит вина и обмылком губной помады
    до ушей нарисует себе инфернальный рот.
    Тот, кто рядом сидит - оживает, и ждет, и даже
    ощущает жар, и думает, что взлетел,
    а бомжиха спит головой в песок на нудистском пляже -
    в этой точке мира теплее от юных тел.
    Ну, так дуй отсюда по глади зыбкой свинцовой рыбкой,
    развернувшись хвостом к береговой черте,
    где, склоняясь к деве с заискивающей улыбкой,
    лицо его все еще светится...
    светится...
    светится в темноте...

    _^_




    * * *

    ...только снег... только снег, дорогой... стекленеет щека
    кислородный наждак полоумный сквозняк из мертвецкой
    ...только снег, только снег... застоявшийся дух табака
    в боковой комнатушке когда-то считавшейся детской

    ...только снег, дорогой... только снег... леденящая соль
    разговор ни о чем нулевой алфавит пустотелый
    на казенном листе А4 бесплотная роль
    ты не спишь?...только снег... негатив одиночества белый

    ...только снег... только снег, дорогой... и чего же я жду
    о летальном прогнозе мне как на духу рассказали
    сквозь испарину зеркала музыка в ртутном саду
    мелом дышит паркет в танцевальном покинутом зале

    в раздевалке смеются, натягивают белье
    ...только снег...только снег... и трещат о любви без умолку
    грязной пеной лежит на полу опустевшее платье мое
    и какие-то белые перья торчат из-под шелка

    ...только снег, дорогой...не молчи ...только снег, дорогой...
    и пластают пространство как птицы не знавшие клетки
    медицинские справки расплывчатые клочки
    психотропных рецептов лохмотья бинтов и таблетки

    ...только снег... только снег... столбик спирта взлетая к нулю
    белый свет превращает в аморфную черную жижу
    ...только снег... только снег... или сон - я давно уже сплю
    я уже далеко... как бездарно...люблю...ненавижу...

    _^_




    * * *

    Не плачь, говорят, не впадай в депрессию, говорят, прекрати истерику, говорят,
    и дальше, и дальше презентативный и убедительный выстраивается ряд,
    но ведь только тому, кто ногу еще пристраивает на карниз,
    можно советовать остановиться, придти в себя и не падать вниз,
    а если уже летишь, если падаешь к черту, одни лишь законы физики имеют власть -
    фиг вам остановиться, сгруппироваться и кверху назад упасть,
    или думаете, наивные, стоит слово сказать - и мир изменится наш,
    и ментальная сила (или как ее, сила воли) станет больше, чем mgh?

    _^_




    отчет о лыжной прогулке

    это у горя прекрасная дикция радость поет невнятно
    самые дивные дива выданы нам бесплатно
    кто там про сыр в мышеловке другие резоны в силе
    ворох даров даром что не просили

    рыхлые грозди вязнут в вершинах сосен
    воздух возвышен возраст невисокосен
    тень прошмыгнет поперек лыжни как тоска о птице
    прянет с ветвей белая рысь снег загорится

    как загорится великим постом бледное пламя
    выпростав крылья из головней втоптанных нами
    в пепел подзол торфяную тьму где воздуха не хватает
    а поземка пылит себе да пылит белит латает

    в мрачном овраге тень от ручья глубже ультрамарина
    кончился твой обет немоты теперь говори на
    нескольких языках подледном подводном каком захочешь
    сам тебя выберет плачешь на нем и прочишь

    завтрашней линии жизни снежную бязь под щеку
    обморок утишительный вслед болевому шоку
    и сквозь двумерность белых полей без конца и края
    веришь одну отмотали серию но будет еще вторая

    _^_




    * * *

    Захлебнуться морем, влипая в него спиной,
    пропустить сквозь пальцы, волосы, носоглотку,
    размагнитить форму, снова уйти волной
    в пятое измерение, там превратиться в лодку,
    в горизонт, в тридакну, в крестики на песке,
    и опять свернуться катышком эмбриона,
    и родиться вновь с морским коньком в кулаке
    аборигеном океанского региона.
    Ты ведь тоже море - мне хочется завести себе дом
    на краю воды, с широкоугольным таким обзором
    и со шторами затемнения - чтобы не знать о том,
    какие гимны тебе косячок Киприд распевает хором.
    А когда мое присутствие докучное надоест,
    вал меня далеко зашвырнет, и стану я жить на суше -
    обходятся же без него жители континентальных мест,
    другими стихиями заполняя сухие души.

    _^_




    * * *

    мертвая женщина потерявшая свою тень
    тебя преследует который день
    который месяц который год
    заглядывает в глаза целует в рот
    с ней даже можно спать как с женой
    спутав ее со мной

    мертвая женщина даже голоса нет
    холодная опаловая на просвет
    лицо стеклянное во лбу тоска
    кожа бледнее снятого молока
    не ложись с ней в постель не садись за стол
    забей осиновый кол

    верность ревность ящик Пандоры двойное дно
    есть другая улетающая в окно
    даже лютому голоду вопреки
    зерна не берет с руки
    малиновкой из летних кустов глядит
    кровь у нее гудит

    птичий век короткий а эта еще жива
    и ловится на ласковые слова
    будешь слушать песни по вечерам
    у нее на хвосте звезда в башке тарарам
    грудка теплая рябиновый пух
    и абсолютный слух

    смотрю в зеркала не думаю ни о чем
    пока ты присматриваешься за плечом
    к двум моим отражениям оцениваешь товар
    а душа дрожит как летучий пар
    не успев понять из грянувшей темноты
    какую же выбрал ты

    _^_




    * * *

    Счастье кроится посредством ножниц, лезвия чиркнут - готов коллаж.
    Что мне до царских твоих наложниц - я их наклею в другой пейзаж.

    Мне же предутренний свет в окошке, искра табачная в темноте,
    два чудака на чужой подложке, как аппликации на листе.

    Можно свернуть его в лодку, птичку, сплавить по воздуху и воде,
    в сейф запереть, потеряв отмычку, и не найти никогда нигде.

    Сжечь на свече и упрятать в ларчик пепел - в карманный такой Сезам,
    но отворишь - и ударит жарче в ноздри лаванда, емшан, бальзам.

    Горький эфир прошибает поры - в мире, где призрачно душ родство,
    держит надежней любой опоры ветреных мнимостей торжество.

    А на песчаных откосах Леты крышку откроешь - пирит, слюда -
    ни золотинки - но я про это не заикнусь уже никогда.

    _^_




    кофемания

    схлынул поток втиснулся в берега
    хочешь кофе глоток? он говорит ага
    корица гвоздика мокко сведут с ума
    ноздри жжет коричневая чума

    кофейный воин вытачивает копье
    кофейный воин целит в сердце мое
    кофейный воин вздымает меня на щит
    простушка-жизнь как шифер в огне трещит

    кофейные волны тащат ее вперед
    кофейные волны вышвыривают на лед
    кофейные волны оттаскивают назад
    в подводный холодный сад персональный ад

    кофейный ветер подхватывает меня
    кофейный ветер не знает ночи и дня
    кофейный ветер время сводит к нулю
    таким как он нельзя говорить люблю

    закапан стол в банке уже на дне
    седьмой кофейник пенится на огне
    остыли чашки так и молчим вдвоем
    каждый смотрит в собственный водоем

    _^_




    * * *

    Да, иллюзия, майя - пусть, но ее текстура,
    ее фактурного гобелена узлы и вены!
    Мелочи, что на вид холодны и хмуры,
    а на ощупь жарки, яростны и бесценны

    наждаком шлифуют, как рашпиль, дерут безбожно
    очерствевших лет чешуйчатые наплывы -
    и, буравя поры, вскипает огонь подкожный,
    лишь плечом коснешься шершавого тела ивы.

    Да, креза, шиза, дактилоскопическое помраченье -
    гладишь жирную ряску в пруду - а ладонь под током!
    Осязательный эрос, томительное влеченье -
    визуальная гладь чревата тактильным шоком.

    Пубертатной девой, не вызубрившей заданье,
    все принять - подсказку, ласку, чужую милость,
    но любить ли издали - памятью, ожиданьем -
    если в кончиках пальцев любовь моя затаилась?

    Непроглядный сон - смола, антрацит и деготь -
    я пустую лейку отбрасываю к сараю
    и бегу к тебе - но никак не могу потрогать,
    потому что в руки въелась земля сырая.

    _^_




    * * *

    Подземный огонь, выгрызающий изнутри
    не торф - гранит и вечную мерзлоту,
    окаянный, безжалостный, не гори,
    не лишай опоры, я же еще расту
    корнями вниз, в материнский слой, в нутро, в ядро,
    чтобы к небу выплеснуть в полный рост
    привольную крону - стать, жарптичье перо -
    всю в листах волокнистых туч и орешках звезд.

        Расшумится лиственная звень-голубень
        Расшалятся бубенчики блеснут в глаза
        Только ствол шершав и у корня тень
        Но смола чиста что твоя слеза
        Да утешные слова как птенячий пух
        На котором нестрашные ночуют сны
        Да обмолвки бесшабашные в глазах подруг
        Да прозрачные ночи в конце весны
        И когда все сойдется сплетется в рай
        И окрепнет с небом наедине
        Вот тогда разбойничай жарь играй
        В смоляной антрацитовой глубине

    Волю огня погудкой ли побороть -
    не спасут мудрой девы шелковые рукава.
    Но в подземных палатах дым сгущается в плоть,
    своды обрушивая, перемешивая слова,
    пышет глазом драконьим, прельщая жизнью другой,
    отжигает корни - и я ухожу, легка,
    сквозь обе тверди - а внизу кипят под ногой
    искряные галактики, ван-гоговские облака.

    _^_




    * * *

    Вдохновлюсь всерьез пейзажами заоконными -
    Золотое-червонное (ишь ты!) еще висит -
    и зайду в аптеку купить шампунь с феромонами,
    а ехидная дева предложит "Новопассит".

    Тили-тили, стояла березка во поле...
    На газоне узором листья - сойти с ума,
    не по детски жгут... Это с клена, а если с тополя -
    то уже облом. Сбой программы. DELETE. Зима.

    _^_




    * * *

    Глушить любовь, как огненную воду -
    подарок чужестранцев оголтелых,
    приплывших к нам на длинных кораблях.

    Пар из рта, изношенные парки
    в узорах бисерных, китовый позвонок -
    родные ледовитые приметы -
    а тут в груди такие фонари,
    горячие цветы пороховые,
    цветут, оленьи шкуры прожигая
    и дымом в поднебесье уходя.

    Здесь черные валы, на мелководье
    моржовым отливающие жиром,
    пропарывает ледяной припай
    и рыбья кровь горит на черно-белом,
    и бисеринка, сорванная ветром,
    по ледяному катится песку -
    все мифы, все приметы, все туманы,
    истлевшие китовые скелеты -
    все огненным смывается глотком,
    и я смеюсь, перебирая воздух
    щекотный и колючий, будто гланды
    исколоты иглою костяной.

    А там, в груди, в ее глубинных водах,
    веселых рыбок жгучие спирали
    и кровяные красные тельца -
    все путается, просится на волю,
    где я лежу лицом в песке свинцовом,
    забытая на зимнем берегу.

    _^_



© Ирина Василькова, 2008-2024.
© Сетевая Словесность, 2008-2024.




Словесность