ВЕНГЕРСКОЕ КИНО
Мы играем в венгерское кино: мы курим тонкие чёрные сигареты.
Мы называем друг друга - Иштван, потому что другого венгерского имени мы не знаем (да и про это сомневаемся про себя - венгерское ли?).
Я - Иштван, ты - Иштван, хоть ты и девочка, но женские венгерские имена нам не известны, поэтому быть тебе Иштваном - и сегодня, и в следующий раз.
Мы пьём жутко кислое чёрное вино, которое называется "Медвежья Желчь", потому что так делают все венгры - мы в этом уверены, мы про это несколько раз где-то читали. Ты - стаканчик, я - стаканчик, - морщась, но отважно, но героически, как венгерские партизаны - ведь у венгров были же партизаны? - были, потому что партизаны бывают у всех и всегда, а если у кого и не было, так значит скоро будут, - это такой закон, говоришь ты, такой механизм существования человека на Земле: рано или поздно тот или иной человек прорастает в прекрасного партизана с кудрявой бородой и идёт убивать, убивать, убивать.
Мы говорим друг другу важно - "мадьяр", хоть так и не выяснили, что это значит, но это значит, кажется, всего лишь "венгр" по-венгерски, - и нам смешно, мы катаем "мадьяра" каждый на своём языке, пытаясь привыкнуть к странному вкусу этого слова - а может, это "Медвежья Желчь" впиталась в изнанку наших щёк и целует настойчиво меня в язык, тебя в язык.
Иштван? - спрашиваю я вдруг, резко и грозно повернувшись к тебе всем корпусом, - Иштван, а ты на самом деле такой настоящий "мадьяр", каким пытаешься казаться? И где твои обвисшие гуцульские усы? - (Почему "гуцульские"? Откуда я их взял? Кто вообще такие эти "гуцулы"?) А, Иштван? Уже несколько дней я не замечаю на твоём лице первичных половых признаков настоящего мадьяра. Где твои усы, Иштван?! - ору я почти всерьёз, а ты плачешь - почти плачешь, - таковы правила, а других мы ещё не придумали: наше венгерское кино обязательно начинается с моего вопроса про усы, за которым следуют твои почти настоящие слёзы - так мы придумали нашу игру, когда ещё не были знакомы.
Мне кажется - говорю я - в нашем отряде угнездился болгарский шпион: он убил (это слово я выдавливаю сквозь зубы, словно чёрную пену трофейной болгарской пасты), он убил настоящего Иштвана и занял его место, совершенно напрасно надеясь, что мы, верные товарищи нашего отважного однополчанина, не заметим подмены! Ох, зря он не подумал про усы - этот подлый шпион, ох - зря!! - и я выхватываю из-за пазухи гигантский венгерский пистолет и стреляю в тебя - пули задевают бутылку с "Медвежьей Желчью", и густые кислые брызги пачкают мои лицо и волосы. Ты валишься под стол, роняя пепельницу и стаканы, тебя сотрясают конвульсии, кровь тощими струйками выплёскивается из груди, изо рта - пузыри, пузыри (некоторые даже взлетают под потолок), глаза закатились и смотрят прямо в мозг.
Смерть, смерть болгарским шпионам!! - кричу я, захлёбываясь, - а потом становится тихо, но губы твои шевелятся, и я читаю, прищурившись:
Иштван... Иштван... какие усы... ведь я же - деееевочка...
Мы играем в венгерское кино: мы лежим на полу рядышком и умираем от хохота. Мы бесконечно довольны собой.
Ну как тебе спецэффекты, а? - спрашиваешь ты, заливаясь другими слезами - шипучими, всамделишными. А я не могу ответить, меня трясёт, я корчусь. Это так правильно, это так правильно - грохочет в моей голове. Мы хохочем целый час, валяясь в красной тягучей луже. Мы едва успокаиваемся. Мы закуриваем тонкие чёрные сигареты. Мы смотрим в потолок, мы наблюдаем за тёплыми полосками венгерского дыма. Мы вспоминаем слово "лямпа", что по-венгерски значит "светофор", - и ты в который раз говоришь мне, что это единственное слово, которым венгерский язык немножко цепляет нашу с тобой родную речь - лампа, лампа! - ликуешь ты, а я с трудом улыбаюсь, потому что болит лицо.
Проходят секунды, - и вот - финал: я смотрю на тебя. Ты не двигаешься, ты мёртвая, мёртвая...
Ну что, девочка Иштван? "Мадьяр"? - скользкий миг тотального оцепенения, но я кожей чувствую, как напряглись твои мышцы:
"Мааадьяааарррр"!!! - острый вопль впивается мне в голову, а ты прыгаешь на меня. Теперь ты - башня, а я - земля, ты больно сжимаешь бёдрами мои рёбра, вдавливаешь перекрестье ладоней в солнечное сплетение, в солнечный узел моего организма.
Вот и кончилась твоя Венгрия, Иштван, - слышу я голос болгарского шпиона. И умираю.
Титры.
Следующий рассказ...
"Выкл." - Оглавление
© Константин Стешик, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, 2011-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
