Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ


 


      ЭРНЕСТ И ЭЛЕКТРИЧКА

      некрасивая девушка в электричке
      читает хемингуэя
      обычную бумажную книжку
      с загнутыми уголками страниц
      короткие и один очень короткий рассказ
      входят пассажиры и выходят
      безбилетники не отличаются по повадкам
      у каждого из присутствующих
      гаджет продолжение руки
      не заканчивающийся чем-то
      определённо чем-то вечным
      следующая станция москва курская
      эрнест умещается на ладонях
      полнее чем в википедии
      и чеховская его неулыбка
      оставляет румянец на скулах...
      о боже как же красива некрасивая девушка
      читающая хемингуэя

      _^_




      ТОГДА ШЁЛ СНЕГ...

      Тогда шёл снег. Обычно снег весной не смысл, но вкус примешивает к грусти.
      Считались дни от чая до грачей. Крошился мел о доску постоянства.
      "Совсем чуть-чуть, - вещал Гидрометцентр, - на пару дней прихватит и отпустит",
      и гороскоп, держась за параллель, как Парацельс энд Мерлин пичкал паству.
      Я выходил, как снег, куда-нибудь идти затем, что надо было выйти
      из дома, из пространства четырёх, конечно, стен, недаром выходные
      зовутся так. Ветровка с капюшоном... Я брёл один, как строчка на Авито,
      спускаясь вниз, к мосту по мостовой, к его замкам, вы знаете, такие:
      она плюс он, и ключик за ограду. Я проходил и это. Дальше в горку
      к вокзальным кассам. Стоя и куря вблизи киоска (место для куренья),
      я находил забавной эту связь воспоминаний и перрона, только
      не избежал. На то и соглядатай киоск, перрон, доносчивое время:
      тогда шёл снег, она держала зонт, и мы прощались, не было ни слова,
      мы были профи чтения по взгляду, но не спецы в сложении ответа;
      она ждала, садилась у окна, и электричка трогалась, и снова
      я оставлял последний поцелуй докуренной до фильтра сигарете.

      _^_




      НОЧЬЮ, В МОЛЧАНИИ...

      Ночью, в молчании и вине...
      Ночь состоит из сплошного "не".
      Не вчитывайся или просто - вычти
      себя из перечня. Перечницу опрокинь
      русского алфавита под стол строки,
      в силу привычки.
      Небо зарёвано, будто его секли.
      Лунная фара, звёздный мотоциклист,
      мастерски ждёт отмашки
      шторой, резким движением в бок,
      а за рулём мог бы быть Алехандро Блок
      в рубашке,
      в ране расстегнутого воротника,
      без шлема и нервняка,
      (кто бы подумал?) но не обманешь...
      зрителя, самодержца слёз,
      чей сигаретный дымок пророс,
      словно тот нож в тумане.
      Шторы смыкаются, и стихает шум
      то ли прибоя, то ли разгона - вввум!
      Не будет эха.
      Будет разбавленное вино,
      тем, из чего оно сотворено.
      Будет немного хлеба.
      Не тянись к выключателю своему.
      Ночь, состоящая из "почему
      не?" изнутри сгорела.
      Посередине разрезано полотно,
      чёрными лезвиями раннего "всё равно"
      безжалостных стрелок.

      _^_




      * * *

      Ты молишься, то небу, то земле,
      То пламени, то стынущей золе,
      То улице, то запертой двери.
      Ты молишься, снаружи и внутри.

      И слышу я мольбы твоей бу-бу.
      Несёшь её как складочку на лбу,
      Как золото и олово вдовец
      На каждом безымянном из колец.

      Творящие то благо, то беду...
      Ты молишься, что я переведу.
      И гул стоит вселенский от молитв,
      И с двух сторон у времени болит.

      _^_




      НА 19.12.2019

      Ночь провела по скобам губ
      дню, проглотившему таблетку.
      Снег выпал, как молочный зуб,
      но был подобран пятилеткой.

      Бра придорожные струят
      по киловатту жёлтой пыли,
      и чтобы мне продолжить ряд
      людей везут автомобили.

      В умы садится гороскоп,
      как в гнёзда звука магнитолы,
      и то ли Дева скажет стоп,
      а то ли Рак Весы на столик

      клешнёй по горлу прочертив,
      в миг исторический уронит.
      СМИ будут говорить что жив,
      сняв терабайты телехроник.

      Так, независимо от всех,
      настанут времена иные.
      Ты чуешь, разошёлся снег,
      и вырастают коренные?

      _^_




      ИВАНОВ

      Плывёт над миром октябренность
      в такие дни, в такие дни,
      и вновь одолевает леность
      и мука, боже сохрани...

      Прилежно, будто на уроке
      изобразительных искусств,
      природа в каждом эпилоге
      рисует лавочку и куст,

      мальчишку, озеро, собаку,
      озноб, что ветром принесён,
      и, словно собираясь плакать,
      Иванов чудится во всём.

      _^_




      * * *

      Века уходят, астроном,
      когда ты ходишь в гастроном,
      но столько чая в пятизвёздном,
      и столько хлеба в остальном.

      С тобою физик-дровосек.
      Давай по чурочке? Пар сек!
      И ты, конечно, понимаешь
      куда тебя ведет парсек.

      А завтра будет новый путь,
      и это будет млечный путь,
      когда не ходят в гастрономы,
      и физики - куда-нибудь...

      _^_




      * * *

      Смотрю в окно. Я думал выпал снег,
      а там Фольксваген белый туарег,
      и рядом тоже белый БМВ.
      Чуть-чуть поодаль лады светлых две.

      Я отвернусь. Зима в Московской обл.
      велит купить пивка и пару вобл.
      А впереди ещё немало зим.
      Через дорогу строят магазин.

      _^_




      * * *

      Я помню детскую игру:
      в меня стреляли и смеялись.
      Тогда казалось, что умру
      на целый день. Тогда казалось,
      живя на первом этаже,
      вбеги на кухню за котлетой,
      и ты воротишься уже
      совсем большим в начало лета.
      Ломали ветки пацаны.
      Строгались стрелы, гнулись лозы.
      Я помню то, что были сны,
      такие сны что были слёзы.
      Ты скажешь: "Не фиг вспоминать"
      и рассмеешься. Это выстрел.
      На первом доживает мать.
      Прощаешься. Уходишь быстро.

      _^_




      * * *

      Когда надоедает рифма
      первое, что попадается на глаза -
      это, бог весть где валявшаяся пару десятилетий,
      видеокассета с фильмом "Близнецы",
      второй носок,
      на линолеуме вмятины от ножек стула,
      раз-два-три-четыре...
      По телику передача про Китай.
      Хочется чаю.
      Поднимаешь чашку и минуту смотришь на мокрый след.
      Чаще проходишь мимо зеркала.
      Машинально взглянув на кухне в окно,
      замечаешь идущих по улице мужчину и женщину.
      Он держит за руку сына, она держит за руку дочь.
      На вид - бедные.
      Ты замечаешь парность, но отвергаешь изящество.
      Тебя ломает, но будто миллион нанотравматологов
      накладывают гипс лечебной русской созвучности
      на каждый треснувший суставчик традиции.
      Не обращавшийся к врачам, но обращённый,
      ты схвачен,
      и, словно Гулливер, обездвижен.
      Слышишь писк и возню. Натягиваются канатики.
      Твой рот открывается, как почтовый конверт,
      и щипцами из него достают строки:
      Когда надоедают рифмы,
      И звука почерк именной,
      Слетаются на падаль грифы,
      И ждут, и кружат надо мной...

      _^_



© Роман Смирнов, 2020-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2020-2024.




Словесность