ты вертишься, ты крутишься, поёшь,
ты ввяжешься в разлуку, словно в осень,
ты упадёшь на землю и замрёшь,
цветная смерть деревьев, - листьев россыпь.
беглянка, босоножка, ты под нож
людовиком бросаешься, листочек,
в огонь, дым, пепел, в пыль и в сон, как в ложь,
дорожкой пузырьков в воде твой росчерк.
марИновая, скользкая, виЯсь,
по области сердечной маршируешь;
не ищет ли дивизия твоя
захватчиком дубрав листву иную?
ты оземь, было сказано, падёшь,
а осень после августа приходит
считать в полях цветную молодёжь,
склевавшую пшено с дерев свободы.
пришёл, увидел, улетел;
семь дней даны на разграбленье,
хан бродит среди мёртвых тел,
что были жители селенья
ещё вчера, и в их глазах,
уже остывших, но открытых, -
двух обращённых к небесам
попытках гнева и молитвы, -
он наблюдает приговор,
но он его не понимает, -
косой бродяга, рыжий вор,
прапрапрадедушка мамая.
жизнь замедляется, почти что обрывает бег,
и в очередь становится за пивом,
и связь особенно становится слабей,
когда в бокал напиток плещется лениво.
приметы осени: как на курорт, на юг
взирает соблазнительная масса
чужих подруг, а юг - тебя вокруг,
с округой, не меняющей окраску.
не день сменяет ночь - легла давно уж тень
разлуки, ожиданий; впечатленье:
земной шар выгорел, а материк дал крен, -
поэтому здесь сушь, а где-то наводненье.
кому плясать, а нам же - песни петь
степным кузнечиком, что ножку точит ножкой.
жизнь замедляется, но чтобы умереть
нам нужно разогнать её немножко.
я слово потерял, но я его найду,
уверенный, поверенный и чистый,
я с ревностью рьянОго гимназиста
пойду в архивы, до суда дойду.
я иск вчиню - не знаю лишь кому, -
дойду до Папы, мамы, пацифистов,
до генералов - их антагонистов,
в Сенат войду, в кремлёвский караул;
ну что ещё? да - азбуку сменю,
и даже нотную, с листа читая Листа,
пусть каждый пятый, выстрелив игристым,
поймёт на радостях, что у него в меню;
я ласточку - и то лишь на лету -
пойму (или поймаю) бело-быстру
и чернобоку, как портфель министра,
тяжёлую и нежную сестру -
приталенную модницу осу,
подругу диккенса и оливера твиста,
наган сжимая побледневшей кистью,
жужжащий этот траур расспрошу;
но если не найду - пожалуй украду -
в бреду, в Орду, в ряду, во рту, тудУ-
сюдУ, - лет через пять, а может быть и триста,
коль не найду - оно само приснится.
ты не вяжешь чулок - распускается дней
суковатая пленница сУкон, сукрОва,
и чернее становится кровь, тяжелей,
и сгущается у основанья крестова;
жадно пьёт древесина живительный сок,
набирается сил и возносится к небу,
где уже не столь важно, что сын ты, а сон
золотой человечеству будешь скорее;
и не столько там тело важны и душа,
и быть может не дух, что кружИт над водою,
а спасенье моё - это шарфик стишат,
вдохновлённый и связанный значит тобою.
завершилась зима -
что мне в том, что она завершилась:
та ж забота в висках,
тот же радостный пепел внутри;
нет, родная земля,
ты не в горле моём запершИлась -
ноги вязнут в песках
и от вскрытия мне не уйти;
мама, скальпель, сестра,
шейте полость своим угощеньем,
спирт и воду долой -
или может быть их на десерт, -
мне не спится с утра:
то весна со своим всепрощеньем
возвращает домой,
а его, как и жителей, нет.
в черепе бьётся многодневное "спать",
сверху - морщины, снизу - трещины, разбегаясь,
глумятся над собственным обликом, гладь
коего уж не гладь от подковок пегасьих.
пронесутся столетия - пронеслись,
водопад иссяк, обмелел источник,
обнажённая бродит одиноко мысль
о безумии запятых и без смысла точек;
если эту крапинку укрупнить
и себя прикрыть: чтоб не так уж стыдно,
то не это ли будет мне совершенный вид, -
вариант чернильного суицида;
ну а что касается, милый друг,
твоих рук, жена моя, жизнь, мадонна,
твоих ног и рук, что меня вокруг, -
не они ли в бессоннице сей виновны?
медсестра, сестра моего костра,
гладь реки моей, половинка неба
моего, забери меня, - я уже устал,
где твои уста? мне другие вредно;
я одИн, я царь, я не спал, я бог,
я смертельный, я - сам себе наследник;
я тебя хочу, выдох мой и вдох,
и скажу тебе с прямотой последней:
несмотря на то, что в который раз -
каждый раз всегда всё равно что первый, -
эта пытка женщиной, эта казнь,
эта сладость шерри, эта горечь бренди.
июнь. парнОе молоко.
коровы бешеные сдохли.
встаёт багровое свекло -
лишь для того, чтоб каждый проклял
день наступающий. кипит
смола в душЕ и за спиною,
и даже колокол молчит, -
по ком молчит?
по нам с тобою.
Андрей Бычков. Я же здесь[Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...]Ольга Суханова. Софьина башня[Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...]Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки"[Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...]Надежда Жандр. Театр бессонниц[На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...]Никита Пирогов. Песни солнца[Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...]Ольга Андреева. Свято место[Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...]Игорь Муханов. Тениада[Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...]Елена Севрюгина. Когда приходит речь[Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...]Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике[Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...]Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса...[У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...]Лана Юрина. С изнанки сна[Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]