Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Колонка Читателя

   
П
О
И
С
К

Словесность



N***

(Стихи 2001-2002 гг.)


 


      * * *

      чувствуешь? гравитация
      медленно тянет вниз,
      как же легко поддаться ей:
      падая вознестись.

      чувствуешь? поднебесная
      жизнь обретает власть,
      молча кроватью треснула,
      на пол перебралась.

      чувствуешь? небо падает
      и накрывает нас
      правдами и неправдами,
      влагой песчаных ласк.

      чувствуешь? верх и низ уже
      движутся в нас не врозь,
      стороны света стихшие
      обступают во весь свой рост.

      чувствуешь? на мгновение
      соединилась цепь
      времени нами, звеньями,
      начала в его конце.

      чувствуешь? мы возносимся
      росою, теряя вес,
      из космоса невесомости
      в земную страну чудес.

      _^_




      * * *

      ты вертишься, ты крутишься, поёшь,
      ты ввяжешься в разлуку, словно в осень,
      ты упадёшь на землю и замрёшь,
      цветная смерть деревьев, - листьев россыпь.

      беглянка, босоножка, ты под нож
      людовиком бросаешься, листочек,
      в огонь, дым, пепел, в пыль и в сон, как в ложь,
      дорожкой пузырьков в воде твой росчерк.

      марИновая, скользкая, виЯсь,
      по области сердечной маршируешь;
      не ищет ли дивизия твоя
      захватчиком дубрав листву иную?

      ты оземь, было сказано, падёшь,
      а осень после августа приходит
      считать в полях цветную молодёжь,
      склевавшую пшено с дерев свободы.

      _^_




      * * *

      трап пОдали. в газете - жорж амАду.
      клонится август в черноморский клюв.
      ещё бы отложить полёт, но надо
      взаим мне наш нарушить, обоюд.

      грядёт зима. полгода до сретенья.
      профессор ждёт ли? он преподаёт
      искусство очень медленного чтенья
      в стране, где пишут задом наперёд.

      забудется, простится ли такое?
      тяну я, как молитву, долго "а-а-а"
      в надежде, что турбины не завоют
      и взлётная исчезнет полоса.

      о боги! вы же слабость сильных духом, -
      к кому мне обращаться, как не к вам,
      тем более взлетели всё же; руку
      тяну к вам, направляясь к небесам;

      я среди вас, но никого не вижу,
      второй час дня, мне кажется, что - ночь;
      из тех, кто выполняет здесь капризы -
      стюарды: то есть некому помочь.

      я атеист, что значит: верю в бога,
      он - женщина, её примета - нимб;
      мужчина полигамен, то есть много
      богов вполне быть может рядом с ним.

      отсюда, милая, и страсти по андрею,
      земля святая, - так везде ж земля,
      а человек - один: дороже и важнее,
      тем более ценим, когда - земляк.

      садимся. заниматься сердцеедством -
      уж вдоль и поперёк давным-давно,
      но если это всё моё наследство -
      я выдержу сердец моих вино.

      я болен. очень плохо. зря уехал.
      или не зря. наш самолёт взлетел
      в прямом и в переносном; не до смеха,
      зачем я жив средь этих мёртвых тел?

      кровать. удобно. освежает кожу
      прохлада расстояния. врачи
      пьют спирт и тупо точат ножик, -
      не резать ли меня? аппендицит?

      я думаю, в конце всё будет плохо:
      сплошная темень, музыка и гроб, -
      начать бы тут как раз не верить в бога -
      лишь было б чем - или наоборот.

      хороший госпиталь. военная больница.
      я брежу. это тоже хорошо.
      нам будет хорошо, моя синица,
      журавль в небе - это я кулак разжал.

      лети. и мы летим: неделя, месяц,
      и дальше - на посадку нету сил.
      уже хотелось бы. желательно бы вместе.
      на полной нОчи стороне земли.

      ещё немного. я не знаю точно,
      который час: мои давно стоят.
      лежу. я - горизонт. во мне песочной
      времён колючкой вертикаль твоя.

      открытый перелом. налейте чаю.
      открытое окно. звучат битлы.
      но пусть тебя, подруга, не смущают
      последствия разлуки и зимы.

      _^_




      * * *

      близко время забыванья
      глаз, волОс, имён да губ -
      это истина прощанья
      меж "умру" и "сберегу";

      краткий миг ума и тела,
      взрыв желаний и стекло,
      что сдержалось, но вспотело
      и от смерти сберегло.

      грань туманная, слепая,
      бесполезная, - сиречь
      для того и, забывая,
      предназначена - сберечь.

      _^_




      * * *

      пришёл, увидел, улетел;
      семь дней даны на разграбленье,
      хан бродит среди мёртвых тел,
      что были жители селенья
      ещё вчера, и в их глазах,
      уже остывших, но открытых, -
      двух обращённых к небесам
      попытках гнева и молитвы, -
      он наблюдает приговор,
      но он его не понимает, -
      косой бродяга, рыжий вор,
      прапрапрадедушка мамая.

      _^_




      * * *

      снег летит в ерусалим,
      мы дары небес,
      как и предки, свято чтим,
      нарядясь в невест.

      снег летит, мы видим цвет
      фильма - чёрно-бел, -
      бесконечного, как снег
      и как путь к тебе.

      снег летит, и крик детей,
      вмёрзший в синеву,
      возвращается святей
      от земли к Нему.

      снег. не всё ли нам равно -
      в город или - из:
      изначально фильм - дрянной,
      да и снег - не чист.

      _^_




      * * *

      жизнь замедляется, почти что обрывает бег,
      и в очередь становится за пивом,
      и связь особенно становится слабей,
      когда в бокал напиток плещется лениво.

      приметы осени: как на курорт, на юг
      взирает соблазнительная масса
      чужих подруг, а юг - тебя вокруг,
      с округой, не меняющей окраску.

      не день сменяет ночь - легла давно уж тень
      разлуки, ожиданий; впечатленье:
      земной шар выгорел, а материк дал крен, -
      поэтому здесь сушь, а где-то наводненье.

      кому плясать, а нам же - песни петь
      степным кузнечиком, что ножку точит ножкой.
      жизнь замедляется, но чтобы умереть
      нам нужно разогнать её немножко.

      _^_




      * * *

      я слово потерял, но я его найду,
      уверенный, поверенный и чистый,
      я с ревностью рьянОго гимназиста
      пойду в архивы, до суда дойду.

      я иск вчиню - не знаю лишь кому, -
      дойду до Папы, мамы, пацифистов,
      до генералов - их антагонистов,
      в Сенат войду, в кремлёвский караул;

      ну что ещё? да - азбуку сменю,
      и даже нотную, с листа читая Листа,
      пусть каждый пятый, выстрелив игристым,
      поймёт на радостях, что у него в меню;

      я ласточку - и то лишь на лету -
      пойму (или поймаю) бело-быстру
      и чернобоку, как портфель министра,
      тяжёлую и нежную сестру -

      приталенную модницу осу,
      подругу диккенса и оливера твиста,
      наган сжимая побледневшей кистью,
      жужжащий этот траур расспрошу;

      но если не найду - пожалуй украду -
      в бреду, в Орду, в ряду, во рту, тудУ-
      сюдУ, - лет через пять, а может быть и триста,
      коль не найду - оно само приснится.

      _^_




      * * *

      словесный ряд стоит в своём строю
      столь независимо, что я его боюсь,
      жалею, что связался, упрекаю,
      спохватываясь тут же, тут же каясь;

      но что поделать: быструю войну,
      как кто-то там в каком-то там году,
      с противником, отчётливо и ясно
      мне видимым, учитывая разность

      как в положенье, так и в возрасте, - во всём,
      не поведу, к тому ж - не Барбаросса,
      да и кому тут загрозишь ружьём?

      словесный ряд, как русский чернозём,
      вниманья ждёт от росса, пота, лоска,
      и он его получит - подождём.

      _^_




      * * *

      сжимается солнце размерами комнат
      и запахи осени лезут в диван,
      в тебя, в оркестровую ленту, - неровно
      шуршащие сталью японской слова.

      и речь безъязыкая (гриппом пронизана)
      тяжёлым пластом улеглась в голове,
      И в шлеме афина, фемида и истина
      оттуда стремятся пробраться на свет.

      _^_




      * * *

      девочка едет в офис,
      девочке жутко зябко,
      девочка любит осень,
      на правой руке - перчатка,

      на левой руке - голой -
      злАто горит колечко,
      ей - в животе - больно:
      путь в ней горит млечный.

      листья вокруг, листья
      падают и желтеют, -
      словно по шубе лисьей
      едет и не жалеет;

      чего там жалеть - небо
      многое завтра сменит,
      выпадет белым снегом,
      зимний падёт, осенний;

      ты не жалей - скоро
      лето придёт очень
      и он вернётся вОром
      твоим, обязательно ночью.

      только оставив тело
      прежним, а боль - крепкой,
      память направо слева
      ставит на сердце метки.

      _^_




      * * *

      я отправил тебе письмо,
      подверженное влиянию тех ветров,
      что ни тебя мне, ни меня тебе
      не принесут, максимум - это дождь
          криков и слёз твоего
          или моего юга.

      _^_




      * * *

      делай меня лучше,
      исправляй, руби
      ножки мои, ручки,
      Господи, трудись;

      наподобье стада,
      что в горах звенит,
      делай меня, Тато,
      изменяй мой вид;

      к формам придирайся,
      к недрам живота,
      к мозгу продирайся,
      милая Сестра;

      выверни мне губы,
      подпали усы,
      оживляй же трупа,
      Господи, спаси;

      разорви на части,
      как попало сшей
      для того, чтоб в праздник
      попугать детей.

      _^_




      * * *

      новый день никогда не наступит,
      едва ли кончилась ночь, и утро
      за горизонтом дремлет лениво:
      оловянный солдатик прОпил огнИво.

      _^_




      * * *

      грудью наплываешь на меня -
      острие исполнено огня,
      выгнута и вылита, как сталь, -
      наплывают кораблём твои места

      на меня; как будто наяву
      впадину, возвышенность твою
      ощущаю, берегу, ты сквозь идёшь -
      в берега мои кисельны млечный дождь;

      разрезаем вдоль твоею наготой,
      я дрожу - осина под пилой,
      рассекаешь кровь мою и плоть
      на восход и снова на восход;

      белый флаг (и красный шар внутри) -
      это я, ещё себя вотри,
      взрежь собою, раздели нагой
      правою и левою ногой;

      разрывай на нити, лоскуты
      вёрсты наслаждения простым
      скрипом коготков по простыне,
      двигаясь спиной навстречу мне;

      за волною вновь бежит волна -
      двигатель извечный, наполняй
      впадину - горою, жизнью - смерть:
      коль гореть - так на твоём костре.

      _^_




      * * *

      мы на лодке не катались,
      не гребли, не целовались,
      говорила мне "постой"
      ты обрОненной листвой.

      убегали мы от шума
      постороннего из дома,
      через речку, глубже в лес,
      заблудиться поскорей.

      мы на солнышке не грелись,
      мы уткнулись носом в берег,
      мы сбежали в камыши,
      ты сказала не "спеши".

      осень хрупкая, сухая,
      запрокидывай глаза и
      лучше просто их закрой...
      ты ответила "укрой".

      совсем рядом, очень близко,
      свой гоняли мяч мальчишки,
      к берегу пристал рыбак,
      пахла горечью трава.

      мрак сгущался. вечерело.
      ты тихонько песню пела
      о далёком, о былом,
      разбиваемым веслом.

      _^_




      ПОСЛЕДНЯЯ  ПЕСНЬ  ДАВИДА

      милая моя,
      я старик,
      выпила меня,
      растворив
      сахаром в чаЮ,
      обогрев
      жидкую мою
      пёсью крев.

      милая моя,
      без тебя
      лишняя была
      ночь, струна -
      весь я на ветру
      колотун,
      ты пришла к шатру
      моему.

      милая моя,
      мой огонь,
      жжёшь мои края,
      в сердце кровь
      гонишь и года
      движешь вспять,
      хоть давно пора
      умирать.

      милая моя,
      был я слаб,
      меня, по мне виЯсь,
      ты спасла;
      мне теперь не сметь
      умереть,
      даже если смерть
      у дверей.

      _^_




      * * *

      нам не дано предугадать,
      что было именно в начале:
      бог? слово? в этом благодать
      людская: только лишь гадать.
      а чем всё кончится? печалью.

      _^_




      * * *

      ты не вяжешь чулок - распускается дней
      суковатая пленница сУкон, сукрОва,
      и чернее становится кровь, тяжелей,
      и сгущается у основанья крестова;

      жадно пьёт древесина живительный сок,
      набирается сил и возносится к небу,
      где уже не столь важно, что сын ты, а сон
      золотой человечеству будешь скорее;

      и не столько там тело важны и душа,
      и быть может не дух, что кружИт над водою,
      а спасенье моё - это шарфик стишат,
      вдохновлённый и связанный значит тобою.

      _^_




      * * *

      завершилась зима -
      что мне в том, что она завершилась:
      та ж забота в висках,
      тот же радостный пепел внутри;
      нет, родная земля,
      ты не в горле моём запершИлась -
      ноги вязнут в песках
      и от вскрытия мне не уйти;

      мама, скальпель, сестра,
      шейте полость своим угощеньем,
      спирт и воду долой -
      или может быть их на десерт, -
      мне не спится с утра:
      то весна со своим всепрощеньем
      возвращает домой,
      а его, как и жителей, нет.

      _^_




      * * *

      если вдруг перестанешь меня
      понимать - понимать с полуслова, -
      не пытайся с неделю понять:
      это что-то меняется снова,

      это А превращается в Б
      или вновь возвращается в алеф
      в этой полузнакомой среде,
      где о нас так давно не слыхали;

      вслед за азбукой всходят слова -
      непонятны, занятны, невнятны, -
      в них пружинная скрипнет кровать,
      что должно быть, пожалуй, приятно;

      но песком покрывает янцзы
      и по горлу скребёт желтизною:
      "Тятя, тятя, смотри-ка - язык", -
      и скрывается всё под водою;

      не тебе ли тащить мертвеца -
      избы наши давно погорели, -
      улетать только нам, ускакать,
      хоть бы в этом успеть за неделю;

      остановят? приходится бечь
      без конца и всегда лишь с начала,
      развивая дыханье и речь, -
      не ловить же сетями с причала

      ускользаюший гласного миг -
      всё равно провалИтся в ячЕи,
      бесполезно: лови - не лови,
      но теперь-то мы будем ловчее,

      то есть ушки свои навостри:
      изменение - нам не угроза,
      и всем телом пойми и прими
      язычковую метаморфозу.

      _^_




      * * *

      в черепе бьётся многодневное "спать",
      сверху - морщины, снизу - трещины, разбегаясь,
      глумятся над собственным обликом, гладь
      коего уж не гладь от подковок пегасьих.

      пронесутся столетия - пронеслись,
      водопад иссяк, обмелел источник,
      обнажённая бродит одиноко мысль
      о безумии запятых и без смысла точек;

      если эту крапинку укрупнить
      и себя прикрыть: чтоб не так уж стыдно,
      то не это ли будет мне совершенный вид, -
      вариант чернильного суицида;

      ну а что касается, милый друг,
      твоих рук, жена моя, жизнь, мадонна,
      твоих ног и рук, что меня вокруг, -
      не они ли в бессоннице сей виновны?

      медсестра, сестра моего костра,
      гладь реки моей, половинка неба
      моего, забери меня, - я уже устал,
      где твои уста? мне другие вредно;

      я одИн, я царь, я не спал, я бог,
      я смертельный, я - сам себе наследник;
      я тебя хочу, выдох мой и вдох,
      и скажу тебе с прямотой последней:

      несмотря на то, что в который раз -
      каждый раз всегда всё равно что первый, -
      эта пытка женщиной, эта казнь,
      эта сладость шерри, эта горечь бренди.

      _^_




      * * *

      ни праха с ног, ни роз живых в толпу,
      ни бес в ребро, ни седина на брюхе, -
      не нужно ничего, бессмысленно гарпун
      вытаскивать из сердца, мозга, уха:

      твои следы, везде твои следы,
      непонимание сменяется разлукой
      (на этот раз сценарий у любви
      не менее жестокий: друг без друга);

      мосты времён давно разведены
      и нет нам даже точки для касанья,
      не ночь бела - а ярость темноты,
      цветком в ней телефонная осанна;

      мой свет, как дотянуться до тебя?
      отсюда, в общем, мало что увидишь,
      и почта запускает голубят
      таких же архаичных, как град Китеж, -

      единственный мой способ прояснить
      масштаб урона и потерь на карте
      военных действий, что ведутся с ним -
      с безвременьем в полуночном азарте.

      _^_




      * * *

      ой, мороз, мороз, -
      я твержу в бреду, -
      цвет твоих волос
      никак не подберу,

      вот вспомню... сорвалось...
      ой, в каком году
      пачку папирос...
      сигарет... во рту

      у тебя; мороз,
      ветер, на ветру
      ты не стой, колосс
      глиняный, в пятУ

      ранен ахиллес -
      тень свою черчу
      в сумрачном лесу;
      скушно, тебя без.

      _^_




      * * *

      смЯта постель, снятА,
      утро, день, ночь, - без тебя;
      голой матрац, гордый
      тычется мне в морду;

      что на тебе - ордена?
      где же твоя жена?
      я б и её сдюжил,
      кроме тебя, мужа.

      жизнь на тебе, кровать,
      вот её след кровав,
      рвётся в ночах вОем:
      когда же мы будем - двое?!

      спать уходи, страдать
      нечем, ложись спать,
      опять уходи, снова
      в грязь времён иеговы.

      _^_




      * * *

      июнь. парнОе молоко.
      коровы бешеные сдохли.
      встаёт багровое свекло -
      лишь для того, чтоб каждый проклял
      день наступающий. кипит
      смола в душЕ и за спиною,
      и даже колокол молчит, -
      по ком молчит?
      по нам с тобою.

      _^_




      * * *

      от простого - к сложному,
      клетчатому, решётчатому,
      из прошлого - в прошлое
      шёпотом, шажочками,

      со сна, заиканием,
      водою не разлитого,
      господа Бога стаканами
      нАлитого, да не выпитого.

      от меня к тебе по воздуху
      листочками белыми,
      построчечной поступью,
      бессонницей беглою;

      от тебя ко мне, любимая,
      тишиной невыносимою,
      севшим голосом, ангиною,
      дождём осенним, зимами

      за двоих; средою длинною,
      не кончаемой субботою, -
      кто же тело моё глиняное
      отольёт да отработает?

      только ты; оставим Богу мы
      лепку да круги гончарные,
      только пусть он нас не трогает
      с домочадцами да чадами.

      может жить мы будем счастливо -
      хорошо б без чьей-то помощи -
      как божественной (у классика),
      так и дьявольской (у сволочи).

      _^_




      * * *

      как странно наблюдать тебя во тьме
      идущей и меня не узнающей
      притворщицей, бредущей в полусне
      по лестницам души моей цветущим;

      как нежно, без царицы в голове,
      зато во взоре, терпящем крушенье,
      ты бабочкой танцующей во мне
      проносишься раскрасившей мгновенье;

      как странно наблюдать тебя во мгле
      далёкой ночи - от тебя далёкой, -
      ты здесь живёшь иль это ты во мне
      расцвечиваешь север свой востоком? -

      но не моим: предверьем темноты
      иль славы бывшей (будучи в Сионе) -
      неважно всё, побудь во мне, - святым
      я сам себе кажусь тогда пэоном.

      _^_




      * * *

      бездарная ночь - ни строчки,
      бездарная мысль - без тебя;
      ах, матери, ваши дочки
      по-прежнему сводят с ума;

      ни сна в одном, ни века
      в глазу, ни ресницы в нём, -
      лишь полосы тени и света
      с водой на стакане твоём,

      куда затруднительно влиться
      не то чтобы мне на векА,
      а даже на вечность ресницы,
      на длительность даже глотка.

      _^_



© Аркадий Шнайдер, 2018-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2018-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность