Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ТОЧКА  ВОЗВРАЩЕНИЯ


 


      ТОЧКА  ВОЗВРАЩЕНИЯ

      I.

      Белый шаман мне закрыл лицо маской берестяной.
      Красный шаман сотворяет знак: буду Огню сестрой.
      Синий шаман разливает взвар, чтобы открыть пути.
      Чёрный шаман говорит: "Оставь. Поздно за ним идти".

      Белый шаман начертал на лбу став из забытых рун.
      Красный шаман на столбы прибил дюжину дюжин лун.
      Синий шаман колокольчик взял: вторит ему река.
      Чёрный шаман кривит рот: "Уйди. Плата внизу - велика"...

      Белый шаман на алтарь глядит, держит мою ладонь.
      Красный шаман, продолжая песнь, вкруг возжигает огонь.
      Синий в огромный бубен стучит, держит упрямый ритм.
      Чёрный шаман отдает свой нож, щурится и молчит...

      II.

      Бубен шамана как злой набат в сердце моем стучит:
      Если не против уйти назад - дай мне знать, не молчи...
      Если не хочешь остаться здесь и прорасти травой,
      Сделай попытку поверить мне в то, что уже - живой.
      Морок ещё не таких пленял! Носятся вскачь огни.
      Сделай хоть вид, что узнал меня! Ну же! Вздохни! Моргни!
      Серая хмарь не отпустит вон, сыростью пахнет тлен,
      Серая плесень свисает мхом с ненастоящих стен,
      Серые звёзды катятся в ряд, птицы кричат за спиной,
      Серые тени серой разят, катятся над землёй...

      III.

      ...оттого ль, что я в тайном мире
      Вопреки двурогой Луне
      Есмь?
      Я - в зените, а ты - в надире:
      Так к чему тогда алтари?!
      Зри!
      Расплясались рваные тени, -
      Рассекает ладонь аль-дамм:
      Встань!
      ...На тебя - талисман нательный,
      В опояс - земля да полынь.
      Сгинь!

      IV.

      Так ускользает речь.
      Падают горы с плеч.
      Так лодку губит течь.

      Так вышивает тишь
      Бледной иглой камыш.
      ...Как ты спокойно спишь!!!

      Так выцветает став.
      Так понимают Навь.
      Жизнь за двоих восславь...

      Так принимают яд.
      Так - не узнай, что я
      развоплоща...

      _^_




      CÝBELE

      Милый мальчик, ты слышишь: скажи, для кого нам петь!?
      Небо хлещет дождями, свернув их в тугую плеть,
      А квартира похожа на камеру, яму, клеть...
      Так нелепо сбываются глупые предсказанья!

      Говорили: не кушай с ножа, станешь слишком злой.
      Я не ведаю более жалости никакой.
      Если хочешь, ты можешь немедля пойти со мной.
      Если хочешь... (Не слушай! Уйди! Сбеги, окаянный!)

      Беспощадности серости есть ли какой предел?
      Ты осунулся, плечи раздались, язык оскудел:
      Цедишь слово по капле и лишь для решения дел.
      Я плюю в потолки, на Олимп, на людей да в спины.

      Говорили: мол, вырастешь - сразу сама поймёшь.
      Барабанит в ушах. Барабанит по крыльям дождь.
      Ты со мною такой ведь не выживешь, пропадёшь!
      Растворишься в безумьи босхианской картины.

      Знаешь, Аттис, обоих нас годы не пощадят...
      Самолёты врезаются крыльями в листопад.
      От такого, ты видишь, осенние клёны горят!
      Я не сплю. Я кусаю губу и ползу наощупь.

      Говорили: тебя в темя боженька целовал...
      Лучше б дал мне вцепиться в надёжный крепкий штурвал!
      В жизни словно шумовкой Шеф-повар пошуровал.
      Убегай поскорей. Ты же можешь. Так правда проще...

      Снова цедим вискарь, а чего нам желать ещё?
      Солнце белых ночей как по капельнице течёт.
      Под конец диких игр все увидят, какой нам счёт.
      Не слеза мне мешает смотреть: так дрожат пространства -

      Так мятутся годами, сжигают календари...
      Не уходишь? Тогда ничего мне не говори.
      Помолчи. Там готовятся к жертве мои алтари:
      Оборотную сторону завтра на них узри
      Своего постоянства.

      _^_




      * * *

      Я буду есть яблоки, ими пропахнет мой август.
      Пусть сладкий дурман беспардонно повсюду кружúтся:
      Я буду вдыхать молчаливую позднюю сладость,
      И греть их в ладонях, как греют озябшую птицу.

      Я буду есть яблоки, - паданцев прелую россыпь, -
      Дурея от запаха. С каждым укусом дурея.
      Касаться губами морщинистой шкурки белёсой
      Так, будто нашлась дорогая большая потеря.

      Я буду есть яблоки. Те, что на рынке не купишь,
      Что в детстве сорвал, что на кухне оставила мама...
      Я буду есть яблоки: те, что никак не забудешь, -
      И кажется, будто их запахом жизнь пропиталась.

      Такое вот лето! И не отмахнуться, не спрятать
      Тоски по ушедшему. Память моя постарела...

      ___________

      ...бесстыдно вгрызаясь в чуть рыхлую спелую мякоть,
      я буду есть яблоки, словно библейская Ева.

      _^_




      * * *

      На предплечье набью: "Мене, Мене, Текел, Упарсин",
      (Не "ферес": на деленья уже не хватает сил...)
      А огонь-то в груди в самом деле неугасим!
      Почему же ему отогреть не меня суждено?

      Поиск смысла жизни в итоге ведёт на погост.
      Раздевайся как Хель до скелета, - пусть белая кость
      Вертикальным пятном пронзит эту ночь насквозь, -
      И ступай босиком на разбитое мной стекло.

      Это вовсе не сказка, не миф - просто пара фраз,
      Песнь о том, как не выдаст бог нас в сто первый раз.
      Видишь, жизни сошлись кривизной: да не в бровь, а в глаз! -
      Их укрыло звёздное грубое полотно?

      Что ж ты пятишься? Поздно. Так суждено.
      Пересчитано... Взвешено... Разделено...

      _^_




      САТЬЯ-ЮГА

            "Генерал, наши карты - дерьмо. Я пас."
                    И.А.Бродский

      General, наши карты не в масть, и не стоит жалеть
      О пропитой вине и забытых отцовских заветах.
      Мы давно проиграли, и, кажется, канули в Лету.
      Заскорузли мундиры. Мы пишем стихи на лафетах,
      А приказы - не отданы. В небо не больно смотреть...

      General, всё нам врали о том, будто с нами - Господь!
      Наши силы растрачены, наши стратеги не правы:
      Вместо запаха битвы вдыхаем покоя отраву.
      Что-то вышло не так, когда мы выбирали Варраву,
      Раз не можем теперь тягомотную дрёму вспороть!

      И отсюда не сгинуть, и дальше, Ma Chere, не пройти:
      Так за что мы сражались, и сколь справедлива расплата?
      В мире мира - мы лишние. Mon General, виноваты
      Только в том, что втоптались в войну. Такова наша правда,
      Что мы ходим лишь маршем, не зная иные пути...

      Оттого ль, что прикончили гарпий, чертей да химер,
      Мы остались за бортом, едва узнавая друг друга?
      General, мы забыты. Заброшены. Там - Сатья-Юга.
      Больше нет в нас нужды: солнце, песни да смех отовсюду -
      Так давайте за них мы поднимем к виску револьвер!

      _^_




      * * *

      А знаешь,
      Если всматриваться в бездну,
      Она начнёт писать твоей рукой -
      И сам не вспомнишь, кто ты был такой.
      Всё шатко, смазано.
      Сплылось.
      Слилось.
      Исчезло.
      Мзду не дают - взимают!
      Не кори
      Себя за люфт,
      Возникший в складках ритма.
      Когда не поглотило, но настигло,
      То всё не зря.
      Гори... Гори... Гори!
      И коли так: стальные якоря
      Не смогут удержать биенье слова,
      Оно предвечно, úстово, сурово.
      Грядёт заря!
      За ним грядёт заря!
      А ты есмь всеединая основа.
      И этот миг не сокрушить, не взять
      за холку, как ни скалься волчьей рожей.
      Бездумность беззастенчиво похожа
      На прорицанье.
      Суть не ходит вспять.
      Свободный жить - свободен умирать
      По сотне раз за день, сплетая строки.
      На всех богов
      свои найдутся боги.
      И если бездны вправду столь глубóки -
      То вечно падать лучше,
      чем стоять.

      _^_




      * * *

      ...потому что ты - спёртый воздух, которым сложнее дышать, чем выйти из комнаты... Потому что залитая прошлогодним дождём тетрадь - это тоже ты.
      Не расскажу, ибо слов не припомню таких и не знаю диагнозов, чтоб объяснить, как из шестнадцатых нот и восьмых ты делаешь паузы, чтоб описать, как дурманится маревом перед грозой небо над пропастью, как непристойно местоимение "мой" в горле колотится.
      Потому что любые слова, даже Логоса древнего вязь - смородиновой оскоминой. Потому что нельзя научиться летать, боясь. Потому что бесформенно.
      Потому что выматывает, скользит, вытягивается в нить, песком просыпается... Потому что мне трудно, безбожно трудно с тобой говорить, когда просыпаемся.
      Потому что опять против шерсти, и вечно оскалена пасть; и вытерты ижицы...
      Потому что ты - спёртый воздух, тобой невозможно дышать. Но кроме - не дышится.

      _^_




      ЭМИР

      Если верить молве, то ночами все негры черны.
      Но Эмир - он чернее пьяной южной развратной ночи.
      Он тягуч как смола, одевается как беспризорник,
      Его губы пухлы, зубы белы. Ну кто его не захочет?

      Он приехал из маленькой нищей страны-деревни,
      Он не знает ни слова по русски, людей встречает улыбкой.
      Он сидит каждый день на углу, он пишет деревья,
      Он пишет дома и машины пастелью зыбкой.

      На закатах к Эмиру приходит смешная девчушка,
      Открывает рюкзак, вынимает термос, они пьют кофе и курят.
      У неё задорные кудри, большие походные кружки,
      Полосатые гольфы, веснушки, и плечи пахнут июлем.

      На руках она носит ворох цветастых фенек,
      А когда улыбается - сама как лисица фенек.

      Так проходит полгода. И где-то ближе к крещенским
      Становится жутко, холодно, и метель беспокойнит,
      Черный Эмир возвышается бронзово, по королевски,
      Ему сигналят машины, предлагают валюту дамы...
      Он молча пишет деревья. Лисица его не приходит.

      Так бывает, что лучше для сказки, если бы сбила машина.
      Однажды в апрельский вечер, теплый проклятый вечер,
      Она проехала. Мимо. Другая. С другими.
      Она повзрослела, сменила шкурку на новые модные вещи.

      И стоит ли продолжать? Не все одним воздухом дышим.
      Не всем котам масленица, не всем жрать одни конфеты...
      Эмир, кстати, стал альфонсом. Он теперь ничего не пишет.
      Только изредка, спьяну, вином на салфетках - кудри да дым сигаретный...

      _^_




      АВТОБИОГРАФИЧНОЕ

      У неё есть манера: носить лишь одну серьгу.
      В левом ухе. И в целом видок как у раздолбая.
      Мать ворчит, мол, опять придумала ерунду.
      А она смеётся: "Вселенная не пострадает!"

      У неё есть манера: не слушать, что ей говорят,
      Убегать от проблем и по жизни опаздывать всюду.
      У неё есть привычка: бухать, если трубы горят,
      Если нервы гудят, если надо "расширить сосуды".

      У неё есть манера: послать всё в свободный полёт.
      Никого не стесняться, танцуя на улице утром.
      Где не надо, на принцип идти, где опасно - на взлёт,
      И читать Льва Кассиля охотнее, чем Кама-Сутру.

      У неё есть старик: не всегда помнит, как её звать,
      Принимает за ночи - дни, словно маленький шкодит.
      А она боится надолго их всех оставлять,
      (и "для мамы" вдевает в правое ухо гвоздик...)

      Здесь неважно, кто из них кто или кто из них - я.
      Важно то, что светится неугасимо отныне
      Беспощадное понимание слова "семья"
      В их глазах - одинаковых. Яростно, ярко синих.

      _^_




      ВАЛЬПУРГИЕВА  НОЧЬ

      Видна,
      Ощутима, полна
      тишина.
      Собаки
      не ноют.
      Луна зелена,
      Заносчиво тьма
      Город укроет...
      Так ночь наступает
      небрежно на нас:
      Тинейджером топчет окурок,
      Поправит мундир генералом,
      То взмахами юбок
      задурит,
      То вспыхнет огней оскалом.
      Идёт
           Вальпургиева
                                  злая
                                           метель!
      Ещё не смеётся,
                           не плачет,
      Не стонет,
                            не ахнет...
      Покой вам
      не сберегут
                     ни дом,
                           ни порог,
                                     ни постель.
      Лишь полночь ворота откроет:
      и -

      Бом!

      - вой часов тишину разорвёт,
      Пробудится
      Лихо!

      Бом!

      И вперёд,
            и вперёд,
                    и вперёд...

      Больше не будет тихо!

      Сорвались, всклокоченные -
      Понеслись
      Тени над призрачным звоном.

      Бом!

      Засвистело в трубе - окстись!
      Спрячься иль выбрось законы,
      Догмы, морали - и просто взлетай
      В го-
           ло-
               во-
                  кружительной пляске!
      Раз-
          два-
                три,
      раз-
           зу-
               ди,
      режь-
            дуй-
                тер-
                    зай!
      Раз! -
      В триумфальном фиаско
      Раз! -
      только раз закружит кутерьма!
      Раз! -
      только раз бьют чечётку
      Стулья
             и кресла,
      Мётлы
             и щётки.

      Бом!

      Воет луна.
      Рукоплещет луна.
      Плачут иконы.
      Плавятся чётки.

      Бом! -

      Будто визг патефонной иглы
      Стоном
              пронзает
                       просфору
                               пространства.
      Тени клубятся.
      Взлетай к ним и ты:
      Ждёт-поджидает
                            рогатое
                                      братство.

      Будто фальшивый разнузданный твист,
      Будто луна на осколки...
      Неловко
      Вверх - в темноту!
      В темноту - вниз!
      Калейдоскоп антреприз,
      Альта-вист...
      Хо-хо-хо-хохот! -
      Прерывистый,
      ломкий...

      Кто на пути - им ничем не помочь,
      Скрутит,
               сомнёт,
                      разтерзает
                           разгулом!
      Бом!

      Что такое?
      Замерла ночь.
      Вздрогнула.
      Изогнулась.

       (Шаг)
      Дрожь.
       (Шаг)
      Страх.
       (Шаг)
      Ниц
       (Шаг)
      Пасть!

      Мимо
                      проходит
      Чёрная Масть.
      Треск под ногами.
      Древняя вязь
               змеями вьётся.
      Топкая гать.
      Мимо
             проходит -
      Голов не поднять,
      Взгляда не вскинуть,
      В прах истлевать...
      Где-то
              над маковкой
      Скалится пасть:
      Дьявол
            Изволит
                Из нас
                   Выбирать...

      Мимо...
      Проходит...
      И вдруг снова -

      Бом! -

      Рвётся оцепененье:
      Скрежет и стон,
      Хохот и звон.
      Бесятся черти со всех сторон.
      Брызжется
                      зелье,
      Что изрыгает копчёный котёл.
      Метлы расчертят
                       карту созвездий.
      Но в чехарде еле слышится:

      Бом! -

      словно
             дыхание
                   смерти...
      Вмиг обернулся
                  паденьем полёт.
      Стал свеж
              обгорелый ветер.

      Так
            завершается
                     Круговорот.
      .........................................................
                     Так сказка
              Умрёт
      На рассвете.

      _^_




      ОТПУСКНОЕ

      Стук-перестук:
      Скачет каблук.
      Возгласы, смех -
      Всех.

      Лязгает дверь -
      Скрежет петель.
      Высвистит пар:
      Марш!

      Дёрнет плацкарт:
      Из кучи карт
      Пó столу прыг -
      Шесть пик...

      Чашки гундят.
      Алеет закат.
      Поезд ползёт
      Вперёд:

      "Чок-чока-чок-чё-почём-новичок?
      Чокнемся-есть-у-девчат-коньячок!"
      Стук-перестук - тысяч встреч и разлук
      Вечный прерывистый звук...

      Так. Так-и-так. Так-и-сяк. Абы как
      Хлопает дверь о вощёный косяк.
      Шорох, шуршание, шёпот да храп,
      Свист комара и сквозняк...

      Поезд летит,
      Вечно в пути -
      С путей не дано
      Сойти:

      Один лишь маршрут
      Не извилист, не крут,
      Но вечно кипит
      Изнутри!

      Вот кто-то в нём
      Песню завёл,
      Кто-то затеял
      Спор

      И поезда дух
      Жизнью набух:
      Не оттого ль скорый -
      Скор?

      Так. Так-и-так. Так-и-сяк. Только так.
      Рельсы запели в такт.
      Чок-чока-чок.
      И не кисни, дружок!
      Наш поезд.
      Прибудет.
      В срок.

      _^_




      * * *

      О любви невозможно писать. Рассказать - нельзя.
      Буквы комкают смыслы, режут глаза, скользят,
      И уводят от чувства, диктуя лишь рифму и ритм;
      Получившийся текст неприятно и пошло горчит.
      Ты мельчишь между слов, между строчек, промеж систем -
      Но внутри, конечно же, знаешь, что буквы - не те!

      О любви невозможно писать ни во сне, ни днём,
      Ни под стареньким пледом, ни под прицельным огнём...
      Нет такого кредита, чтоб взять под процент слова.
      О любви сложней пережить - проще умирать.
      Ты в стотысячный раз строишь армии буквочек в ряд:
      А они оглушительно, безнадёжно молчат...

      О любви невозможно сказать. Иначе соврешь.
      Пусть о ней провизжат тормоза, барабанит дождь,
      Пусть пробулькает чайник, в гортани застынет комок,
      Пусть дверной наконец-то о ней прозвенит звонок:
      Чтоб забыть об ораве букв, что фальшиво галдят,
      А запомнить молчание неба да чей-то взгляд.

      Знаешь, нет. О любви нельзя говорить совсем,
      Сколько б ни было фраз, алгоритмов, рецептов, схем,
      Схим, постов, епитимий, анафем или аскез.
      Где на шею её взобрался ты, там и слез!
      И не важно, какая гложет тоска-печаль...
      О любви - только выть, смеяться или молчать.

      О любви не бывает правильно и всерьёз.
      Всё о ней - дневниковая запись. Смешно до слёз
      Через годы читать. И повсюду - не так, не так...
      Детство. Глупость. Нелепица. Мама, я был дурак!
      И однажды сорвёшься: "Да что ж это, ё-моё?!"
      А Любовь промолчит.
          И тогда ты услышишь Её.

      _^_




      THALASSINUS

      1.

      Море волнуется - раз...
      И море волнует.
      Волнует акаций дурманом и тягостным духом моллюсков,
      Переплетает течения, бури,
      Тебя, нас...
      Хватит ли дури впиться в туман и
      Сбежать каменистыми спусками,
      Пачкая белые шлёпки автографами утеса:
      Ярко зеленым росчерком, будто не настоящим?
      Берег пустынно-волнист.
      Шелесты-шорохи-шепот....
      Подошвы стёсаны.
      Ты тихо присядешь на отвергнутый волнами ящик,
      Забив на гнилость и слизь.
      Роптанье-рычание-рокот -
      Прибой нарастает: вверх-вниз, вверх-вниз.
      Обдает холодом ступни.
      И даже не верится, что лишь месяц назад
      Серое было желтым,
      А берег был чист
      От тягостных липких ульв,
      Но полн загорающих львиц.

      2.

      Море волнуется - два.
      Волнуется всё сильнее,
      Будто бы мать солдата ждёт на перроне сына,
      И ищет во все глаза,
      На пальцы привстав, вытянув шею...
      Небо необратимо
      Осенне и пасмурно
      (Стоит влезть на валун - оно давит мне на затылок).
      Хочется взяться за краски, но
      Цвета морской волны теперь
      Можно добиться, смешав все оттенки грязи. Вот
      Ты чиркаешь зажигалкой,
      закуриваешь и
      Добавляешь серости - тебе не жалко
      дыма и пепла! -
      к общей мрачной картине.
      - Куррррва! Ишшшшь! - плюет мне в лицо море,
      И ступни противит тиной.

      3.

      Морские черти
      С тишиной явно не водятся.
      Они шепелявят в корягах, знаки чертят
      На палубах да под пирсами хороводятся.
      Мы сидим под свинцовым небом,
      Над головой перекатывается
      То ли хохот богов, то ли небыль.
      А нам по уму бы
      Сдать на убыль -
      и вовсе сбежать: шторм идёт!
      Но беспросветное чёрное море
      сегодня манит остаться,
      Бормочет и ждёт.
      Ждёт.
      Ждёт.
      Ждёт...
      И кажется, что дождётся:
      Звенит тишина.
      Оглушают берег минуты.
      И где-то вдали вокруг мачт
      Заплясали фонарики Эльма.
      Я выдохнула. Вдохнул ты.
      А море взволнованно жутко.
      Даже море волнуется, шельма!
      Море волнуется на три четверти,
      Море волнуется - три.
      Вокруг всё сгущается: темнее, темнее.
      Ветер стих.
      Но что-то скрипит, будто в небо летят качели,
      Закрою глаза.
      Мне не верится,
      Что море безжалостной хваткой
      сегодня нас стащит с земли...

      ***

      На месте

      Морская

      Фигура

      Замри.

      _^_



© Нина Сергеева, 2017-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2017-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность