листки на память
на обороте мелким шрифтом
рука дрожала от волненья
прошу пишите вот мой адрес
что поздно выхода не видно
что смерть скрывается внутри
прикрытая живою плотью
четырехкамерное сердце
во все четыре одиночка
а я спешу как тот ваш голубь
точнее кондор молодой
готов в пучину где на встречу
все на любовь обречено
прошу пишите адрес мой
такой то город дом а впрочем
такие письма не доходят все равно
все изменится станет лучше наверное правильней
надо только вдохнуть поглубже набраться сил
помнишь как ты говорил о пране
выключаю реальность сливаюсь на выдохе с небом
в закоулках сознания прячу тебя отрешенно
и фигурка Будды с улыбкой застывшей во взгляде
вся сжимается в точку на грани перерожденья
все уходит отсюда и я ухожу без остатка
и спасает меня постоянная ставшая почти бытовой
череда возвращений к тебе для тебя за тобой
по тонкой ниточке спустился паучок
как будто весть
как будто есть причины
причинно - следственная связь
висит на волоске из лжи с надеждой
на вечность
порвать письмо - и всё
и спета песенка
и небосклон не выдержал взорвался
рассыпался дождем на мостовую
натянута до боли в небо лесенка
да только кто же пустит нас
в обратно
и ты во мне до спазмов
до бессилия так громко
что негде спрятаться и незачем как минимум
ты - веществу конец во мне любимый
меня затягивает в Вас
словно в воронку
призрак уставшего дня
солнце
упало за горизонт
осторожно вошла тишина
и я заблудилась
среди молчания
где так напрасно все что лишь едва
предназначенья сложится картина
приходит осень и читает по слогам
об участи простой и неизбежной
и a priori время и пространство
теряют смысл когда нагая
душа заглядывает в бездну
и тонет медленно как долгое прощанье
в несотворённом мире с привкусом полыни
подкатывает к горлу тишина
но нет воды и нет конца пустыни
и двери запирают понадёжней
а ты у них как будто бы заложник
как будто первый житель на земле
ты утром слышишь как растут цветы
как туго им приходится но каждый
идет на смерть наивный почему-то
и кажется недолгим путь к мечте
на бесконечной улице ни звука
всемирный вакуум до самого нутра
садится вечер одинокий ворон
баюкает тоску свою на ветке
окно и дождь
бормочет мантру
он знает настоящее с изнанки
приветствует материю асфальта
пригоршнями разбрасывая зерна
чтоб птицы пили небеса из лужиц
чтоб ветер пел и гром рукоплескал
вдыхая запах вымытой земли
здесь вечность льется прямо на уста
навстречу разомкнувшиеся жадно
и прорастает цепкими корнями
мир вытканный настойчивым дождем
взъерошенной листвой глядит с холста
как суть явлений медленно струится
пульсируя в набухшей тишине
и жало молний пьет его нектар
порхает бабочка и в трепете касаний
есть что то обреченное как жажда
как пряность меда собранного ночью
и полыханье жизни есть у капли
пока цветок последний не иссякнет
все ловит дождь несвязный шепот неба
все повторяет мантру наизусть
сумерки
часы на полвосьмого тихо умерли
на тишине не ставят свои метки
не уходи мне не вернуть тебя
молчанием оборванная фраза
повисла в пустоте не возвращаясь
наверно смерть похожа на нее
наверно умирают в одиночку
твое отсутствие теперь моя обитель
и нет иного выхода чем жить
воспоминания вдыхая по крупицам
прости прощай осталось только имя
произношу его беззвучно как молитву
и поцелуй остался твой последний
как сумерки целующие землю
скажи в которую из этих долгих пауз
немых зеркал абстрактные пучины
мне падать на осколки осыпаясь
смотри как небо раною зияет
огромная луна тоскует в небе
мне не найти сравнений с болью мне бы
упасть в тебя и спрятаться но я
как прерванная мысль не долетаю
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
