и больше ничего и никогда
смыкается болотная вода
над душным железобетонным небом
случилось то, о чём никто не ведал
что я на самом деле здесь один
в расчерченной огромным ливнем яви
пишу: "приди". стираю, не отправив
пишу: "прости. пока не приходи"
и больше никогда и ни о чём
я думаю, что - верно - обречён
что не жилец, а, может, и не живший
что листья собираются на крыше
что бьётся муха о моё окно
и как мне грустно - думать, что не спится
в который раз перегружать страницу
зачёркивать "поговори со мной"
и больше ничего и низачем
лишь старый кот пригрелся на плече
как жаль, что это не твои ладони
сказал "не тронь" и жду, что всё же - тронешь
пока гроза метёт своё драже
на подоконник - злобно и обильно
и ноут закрыть и выключить мобильный
и спать уже. и перестать уже
"Говорят, у меня есть жизнь. Говорят, я её живу.
Утекала смола по капле в прибалтийскую синеву.
Верить в белые корабли - лучше, чем умолять: "постой!.."
Только, свет мой, - как помнить мачте, что когда-то - была сосной?"
"Отведи глаза ото льда - над колодцем растёт звезда.
Если долго смотреть - увидишь небывалые города.
Там не то чтобы все добрей и с простудой никак не слечь, -
но зима - для катка и санок, мандаринов и алых свеч".
"Только галька да валуны, волны медленны и длинны,
морю холодно и тоскливо, говорят - не будет весны.
Говорят, корабли горят, города горят, - говорят;
знаешь, свет мой, в иные годы загораются и моря".
"За околицей есть гора - кто бы знал, как она стара!
Если долго смотреть - увидишь дым негаснущего костра.
Там не то чтобы рай земной - есть обрывы почти без дна.
Но сказала вода в колодце, что оттуда придёт весна".
сквозь меня проползает ветер, душа моя,
прорастает птица
я печальное самое, говорит, я страшное самое -
и не хочет остановиться
я бы встал и собрался, и смог, и стремился - со свистом и звоном,
только нечем
час товарным поездом тянется, все шестьдесят вагонов -
и без паузы - встречный
подними мою голову, я прошу, загляни в глаза мои -
лишь сегодня
это все лучи ночные - тяжелые самые, неотступные самые -
режут сон мне
расскажи, как между путей колышется бромус
да щекочет рельсы,
как становится тесно во дворике старому грому -
говори и смейся
как похоже раскрывают белые зонтики дамы и
соцветия сныти
говори эти сказки жизни простые самые,
чтобы мне не забыть их
как течет ручей, душа моя, как цветет винка,
голубой цветик
пожелай мне, пожалуйста, по старинке
самой светлой смерти
никто никуда не ходит, никто никого не ищет
и яблоки догнивают, и ветки скребут по крыше
и я прохожу насквозь объятия домочадцев
и ты прочитаешь это - и будешь меня бояться
затем что свойственно людям - бояться своих немилых
ненужное сердце - крест им, ненужная страсть - могила
- но корабли рассветали, но станции тихо меркли
- но я не просил позволить - коснуться ресниц ли, век ли
- но я не дарил подарков ни с тайным, ни с явным знаком
- и если когда-то плакал - тебя не винил, что плакал
сосна, что тебя касалась, волна, что тебя касалась
янтарь, что от них родится, - такая малая малость
и ты в ответ зажигалась - пускай не мне, но закату
не я обнимал, но ветер - порывисто, резковато
осока тебе по пояс и полный черники туес
и ты прочитаешь это - и скажешь, что я рисуюсь
- но маяки вырастают, но листья горят сухие
- но боль моя - не провинность, любовь моя - не стихия
- но смотрят с небес на землю большие сонные рыбы
- и если я буду помнить - то это будет мой выбор
Люби меня - сейчас, пока я жив:
мещанский, обывательский, бесцельный.
Приди, и разбуди, и расскажи:
как видишь сосны - и трубу котельной,
как жерло центра города - бурлит,
машин цветную лаву извергая,
звенят с мостов неспешные трамваи -
и воробьи купаются в пыли.
Как тёмный дождь - на фонарях горит,
течёт по камышовому настилу.
Как чувствуешь - морские янтари,
лежащие - на глубине, под илом, -
и клёнов предосеннюю сутулость.
Пока речная не горчит вода, -
пока я не герой и не звезда,
что с небосклона оземь навернулась.
Но для меня - ни слова, я прошу, -
о посиделках над весенней бездной,
о тихом доме у реки небесной.
Оставь себе - черёмуховый шум,
надоблачную, яблочную ересь,
неимоверный город золотой.
Оставь меня с беспечным правом верить -
в ничто. Благословенное ничто.
Мне слишком - этих мыслей, этих чувств.
Неважно - разделённых или в сумме.
Знай: мой Создатель улетел и умер,
и если я во что-то превращусь -
я не хочу ни психику, ни разум.
Пусть это будет квант чего-нибудь.
Невидимый - чужим пытливым глазом,
поди меня такого раздобудь,
поди проверь: что это всё же я.
До крохотной частицы бытия
докатится ли слово: грош истёртый:
кому я - и насколько - был родной?
Люби сейчас. Когда я стану мёртвый -
боюсь, мне станет слишком всё равно.
уезжать умирать из дома к чужому саду,
где когда-то было кино и длинные клумбы,
а теперь лишь лианы дикого винограда
прорастают бетон моего пионерского клуба.
наконец-то падать - спиной в жасминные кущи,
ничего не восхваляя и не кляня, -
лишь бы только не вспомнил, не тронул никто живущий
со своим отчаянным "не покидай меня!"
закрывать глаза и снить себе на прощанье
на ладошке шмеля большого (...щекотно и страшно),
предзакатную воду в гранитном чинном фонтане,
одуванчиковых принцессок в мокрых кудряшках.
открывать глаза оттого, что я здесь, в постели:
в этой жизни разной, в этой весне рябой,
в этом доме, в этой комнате, в этом теле,
с кошаком и ноутом, с будильником и собой.
о, посмей - о, приди за мной, белокрылый кто-то!
о, скажи, что мне больше страдать - никогда не надо!
унеси меня - к наднебесным тихим высотам,
где я буду - здоровый, любимый, невиноватый.
то есть - мертвый. верней, пожалуй, - вовек не бывший.
эту радость не знавший, не видевший эту жуть.
только ты приходи сегодня - сегодня, слышишь?
- потому что завтра я, может быть, откажусь.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]