КРАСНАЯ ТРЕВОГА
"В сущности, неприятно быть деревом, состоять почти полностью из
одних половых органов"
Написав последнее предложение, он отложил тетрадь в сторону и огляделся.
Действительность все еще таила в себе опасность. Но она уже потеряла свою
навязчивость, перестала быть неведомым существом, с которым он отождествлял
запах горелой резины, клубами застилавший небольшой доступный его взгляду
участок боевой зоны.
Он сидел возле обломков своего танка, посреди ледяной пустыни, покрытой
теперь черной корочкой сажи. В его сознании постоянно вспыхивала картина
летящей прямо в смотровую щель ракеты с зайчиком "Playboy", намалеванным
зеленой краской на ее двусмысленном корпусе. Раньше он думал что его танк
сделан из монолитного куска голубого металла, очень редкого и дорогого,
поэтому теперь ему было противно смотреть на почерневшую, пузырящуюся и
зловонную краску, которая, словно крыса, рвалась убежать с погибшего "Мамонта".
Он ничего не знал ни об остальных экипажах своего дивизиона "CTRL1",
ни о линии фронта, ни о тех, кто взорвал его танк, но не продолжил преследование.
"Деревья с разных сторон земного шара тянут друг к другу корни. Они
уверены, что только там смогут найти способных к мышлению в настоящем смысле
этого слова. Глупые! Думают, раз их корни справляются с асфальтом, так
и магма, и раскаленное ядро, в котором выживают только монополи Дирака,
им нипочем"
В небе появилась полупрозрачная мишень, остановилась над ним и полетела
дальше. Он понял, что не представляет больше ни для кого никакого интереса,
а значит полностью предоставлен сам себе. Идти никуда не хотелось, и он
уже было собрался продолжить писать, как из темноты, служившей границей
исследованной зоны, вышел человек в красном маскировочном костюме, противогазе
и с двустволкой наизготовку. В тот же момент откуда-то донеслась наигрываемая
на тромбоне мелодия, в которой с трудом узнавалась "Lady in Red is dancing
with me...". Ему вспомнился его напарник, только этому уроду в голову могла
прийти подобная музыка при виде мужика в грязном красном комбинезоне.
Рука сама потянулась за спину, где болталась еще непустая ракетница,
но потом он осознал, что красные - это друзья.
- Чем занят?, - спросил красный.
- Пишу. Про деревья, - ответил он.
Они помолчали, посмотрели на облака черного дыма, среди которых плавали
перевернутые зеленые буквы "Pekines, zdavaysa. Tvoja baza nakrilas’". Он
подумал, что пора переходить на другую кафедру, вздохнул и стал запихивать
исписанные листки в вещмешок.
Красный выкинул двустволку, снял противогаз, посмотрел по сторонам,
часто моргая, будто привыкая к новому видению, потом тихо сказал: "Пошли
отсюда, пес, все равно нам хана". Пекинес одобряюще повилял хвостом, и
они двинулись в темноту, которая прямо перед ними превращалась в ледяную
пустыню, покрытую черной корочкой сажи.
"Деревья не так просты, как нам подчас кажется. Ведь никто не знает,
что происходит с ними ночью, когда они бросают свой фотосинтез, а мы наивно
засыпаем. Ночью деревья овладевают нашим сознанием, в каждом из нас засыпает
зверь, и просыпается дерево. У деревьев нет памяти, они хранят свои мысли
в наших головах. Иногда, очень редко, мы можем обнаружить одну из их мыслей.
Это выглядит как просветление, озарение, потому что мысли деревьев всегда
пресыщены светом, впитанным за день их бесконечными листьями"
© Сергей Фролов, 1997-2024.
© Сетевая Словесность, 1997-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
