Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



ВЕЛИЧИНА  ИНОГО  БЕСПОРЯДКА


 


      * * *

      Гадали по руке и голода искали
      От линии судьбы до эрогенных зон.
      Любовь до гроба, как больница в зазеркалье -
      На миллион слепых один и тот же сон.

      Страшилка табака, навыворот загадка,
      И хочется чудес - да нету решета,
      И жизнь - величина иного беспорядка,
      Постольку удалась, поскольку прожита.

      Слепить покровом век белёсые ожоги
      Любимая моя не подойдёт ко мне.
      Ей тоже снятся сны - их обжигают боги
      В горниле облаков на ледяном огне.

      Дорогу в никуда - осилит не идущий,
      И зябко до утра в метели гробовой
      По сумеркам гадать, как по кофейной гуще,
      Которая беда накроет с головой.

      2011

      _^_




      * * *

      Кто про что, а вшивый про баню -
      Клянчит смерть, чтобы вусмерть залиться.
      Я навеки тебя забаню,
      Дорогая моя столица.

      Отгуляли с тобой, отпели,
      Отхомячили райские суши,
      Отожгли октябри-апрели
      В лютом тигле февральской стужи.

      Бутиков кружевные марши
      Вдаль по площади нелюдимой
      Впали в чёрные Патриарши -
      Светлой памяти талой льдиной.

      Только вымерзшие фонтаны
      Сберегли родниковой водки,
      Где скамеек мосты фатальны
      И прощения подневольны.

      Где судьбу посылал наотмашь,
      Ухмыляясь темно и глухо.
      Это всё не большая роскошь -
      Не желать ни пера, ни пуха.

      Только рухнет зима в затылок
      Пьяной в дым ледяной дубиной,
      Чтоб башка навсегда забыла
      Ласки родины нелюбимой.

      2012

      _^_




      ЗНАКОМЫЙ

      На хэппи-завтраке в Макдоналдсе
      Прохладный новенький кондей
      И трезвенников держит в тонусе,
      И как бы всё как у людей.

      Недалеко, под сенью лиственниц,
      Под гвалтом городских утех,
      Томится погребок милиции
      И молкнет незаконный смех.

      И по утрам, тенями мрачными,
      Размяв китайское тряпьё,
      За насыпью стоят с собачками
      Косноязычное бычьё.

      В проулке с заводскими мачтами
      Уж слышен поднебесный мат,
      И труб ремонт, ещё не начатый,
      Вползает в скверика квадрат.

      И по утрам - проснись и вешайся,
      Урвав еды в вощёный лист,
      И всухомятку не наевшийся,
      Как мерзок я и неказист.

      А слева, у дверей с табличками,
      Туристы бодрые галдят,
      Какой-то трезвенник улыбчивый
      Молчит, упёртый негодяй.

      И по утрам, спонтанной придурью
      На фоне менеджерских рях,
      Мужской затылок, гладко выбритый,
      Застыл как вкопанный в дверях.

      И быстро, прошмыгнув меж трезвыми,
      Мы по случайности, вдвоём,
      Давясь ухмылками скабрезными,
      На задней лестнице встаём.

      И "примку" с дембельскими байками
      Стоим, придирчиво цедя.
      Кепарик на подкладке байковой
      Готов ответить за себя.

      И с очевидным отвращением,
      Смотря на рацию с ремнём,
      Не вижу смысла ни в общении,
      Ни гомосапиенса в нём.

      Как будто доблесть бесполезная
      Скакать, не выпив с бодуна, -
      Моя высокая поэзия
      Ему и нахер не нужна.

      Кепарик, за ухо заломленный,
      Как астролябия ослу,
      Служивший где-то за Коломною,
      Теперь освоил и Москву.

      В моём подгузке зреет паника,
      С народом связь мою поправ.
      Но ты не прав, охранник паркинга,
      Не знаю в чём, но ты не прав.

      2012

      _^_




      * * *

      Говорят, что поэзия
      не делится по гендерному принципу -
      только либо хорошая, либо плохая.
      Если плохая, то это уже не поэзия.
      Если хорошая, то это уже не верлибр
      то это уже не имеет значения -
      кто её автор, девочка или мальчик,
      взрослая самка поэта или самец
      (так, вероятно, шутили древние греки
      про древних варягов).
      - Главное, чтобы человек был хороший, -
      участливо тянет поддакнуть, -
      и чтобы костюмчик сидел!
      Ведь в человеке всё должно быть прекрасно...
      Ну, это мы знаем,
      то, что классик прописал.
      И да, это прекрасно.
      Когда на дверях туалета не обозначено М и Ж,
      видно, ремонт ещё не окончен,
      постою, подожду.
      Зайду туда, откуда выйдет
      наиболее симпатичный мне человек.

      2013

      _^_




      * * *
        а за всем за этим стоит работа
              Денис Новиков

      Что стоит и стояло за этим за всем -
      остопиздело Авессалому совсем.
      В тихом омуте демисезонной хандры
      потускнели глаза, поредели хайры.

      Только вертится головоломная боль -
      он с порога берёт направление вдоль
      эстакады огней и вечерних шалав,
      говнодавы решительно зашнуровав.

      Голосуя на трассе, садится в салон
      золотого Икаруса Авессалом,
      где в компании девок и пары поллитр
      онемело вжимает педаль Ипполит.

      Впереди, как в печи закоптелой, черно
      меж лучинами фар. - Ничего, ничего -
      под Калугой взлетим, - говорит Ипполит,
      за стекло приспосабливая оргалит.

      Вас приветствует пятый автобусный морг.
      На куске оргалита читается: "В морг".
      Часто пишется - в парк, а читается - в морг,
      будоража в груди жутковатый восторг.

      И впивается Авессалому в висок:
      "я в весеннем лесу пил берёзовый сок" -
      и он тоже клюёт из горла за весну,
      бессловесно, как рыба глотает блесну.

      Прямо в глотку всыпая комок за комком,
      будто кубики льда с силикатным песком.
      И волной накрывает его тишина,
      как большим одеялом родная жена.

      Ничего, ничего - над Калугой взлетим, -
      лакируя "Завалинкой" азалептин,
      в тишине утешается Авессалом,
      только эхом в себе отзываясь самом.

      2015

      _^_




      * * *

      Непогожий край и хата моя впритык,
      Злополучный вид и окна выходят боком,
      Вековой бедлам, к которому я привык,
      Потому что быть не трудно, когда не богом.

      Если сам грешил, что дело моё труба,
      По душе ли, нет, себе выбирая снасти,
      То поди ты знай, кто плотник, а кто рыбак,
      Золотых ли дел ты или заплечных мастер.

      Отвела труба, я был на седьмом краю
      От кривой любви с нелёгкой своей свободой.
      Мне один дурак поведал, что я творю,
      Я в глухом раю один не в ладах с погодой.

      В неуютном сне, как будто в чужом дому,
      Я взвожу глаза, от боли не взвидя света.
      Как поверил Бог опять не в того Фому,
      Так теперь Фома никак не поверит в это.

      2015

      _^_




      * * *

      Гори оно огнём - покайся, бедолага,
      Свой неповинный дом сумевши превратить
      В хибару на краю блаженного оврага,
      В замшелый мавзолей с табличкой "Не будить".

      Там суррогатный сон, острожные ресницы,
      Морозный кокаин метёт из решета.
      Все вещи по местам, лишь нет одной крупицы -
      Сомнения, что жизнь напрасно прожита.

      Кто истово грешил за праздничное дело,
      Того и полынья не сможет остудить.
      Ныряешь в забытьё, легко и обалдело,
      И ни одна душа не вправе осудить.

      Покуда суд земной не вынес приговора,
      Уснувший грешник ждёт свой пламенный привет:
      От станции Содом до станции Гоморра -
      У нас с тобой билет, у нас с тобой билет.

      2015

      _^_




      алкоголыбельная

      баю баюшки баю
      не ложися на краю
      приползёт зелёный змий
      в кореша его возьми

      в кореша возьми его
      с ним не страшно ничего
      даже серенький волчок
      даже ёбаный медведь

      баю баю баю бай
      спи пьянота засыпай
      алкоголь твоя беда
      алкоголь твоя еда

      баю баюшки баю
      буду квасить и в раю
      а туда не попаду
      буду квасить и в аду

      а потом придёт жена
      отберёт пол-ужина
      упаду я в ноги ей
      перед наркологией

      я наркологу скажу
      что сегодня завяжу
      а не то зажмёт в углу
      и воткнёт в меня иглу

      баю баюшки баю
      стоя бездны на краю
      поминая всех и вся
      всё равно качаюся

      все мы гении пера
      вышли из диспансера
      я и все мои друзья
      некодируемыя

      2012

      _^_




      * * *
        "...К моменту вылета в трубу -
        Я постараюсь измениться".
            Сергей Геворкян

        Памяти Вячеслава Толстова

      Бухла в мешке не утаишь,
      Не спрячешь душу под косуху.
      Трубящий грохот из-за крыш
      Не подбирается по слуху.

      Не впору спящему постель,
      От бабы никакого прока.
      Зовёт за тридевять похмель
      Дремучий минимаркет "Пробка".

      В январском сумрачном снегу,
      В горячем бутовском июле,
      Замкнув дворовую дугу,
      Вся жизнь, как в вечном карауле.

      Под зад увесистый пинок,
      Сплошной бардак и полный гемор.
      И тремор рук, и тремор ног -
      Тяжёлый тремор.

      В косухе родился на свет,
      Нашёлся в квашеной капусте.
      Торчи у "Пробки" до ста лет -
      Не сдохнешь, так само отпустит.

      Натравят баек доктора
      Да шизанутые вороны,
      Как жарит адская жара
      Свои бухие легионы.

      Хватило бы плеснуть на глаз,
      В сторонке встать понеприметней
      И накатить, как в первый раз,
      И затянуться, как в последний.

      Глотая сердобольный яд,
      Врубиться и не залупаться,
      Как десять тысяч негритят
      Пошли купаться.

      2015

      _^_




      * * *

      Неизвестным героем прослыл в непутёвой компании,
      на музейном учёте до времени не состоя.
      Ты весьма преуспел в дидактическом самокопании,
      в остальном примитивен, как вся фонотека твоя.

      Неэпически маешься между глотком "Арсенального"
      и дебильным азартом вселенский снискать геморрой.
      От совковой манеры латентного пассионария
      тяжело отвыкать, вообще не втыкая порой,

      что учившийся доблести лишь по амберовским хроникам
      и пиратским кассетам, где ниндзя вопили "банзай!" -
      никогда, человек, не станешь ты электроником,
      сколько перхоть ни стравливай, сколько курить ни бросай.

      Ты как был Говноешкиным, жалким худым Говноешкиным,
      на арбатских задворках под Джека-из-Тени кося,
      так и всё, что ты вышел умишком своим говноешкиным -
      говноешкин кафтан, сколько ты ни выёбывайся.

      В обречённом пике пропорхнули качели крылатые,
      поднимая в районе крушения ядерный гриб.
      Полыхнуло над теменью, как во втором "Терминаторе",
      и напалмом взвилось по развалинам памятных глыб.

      Это детству на смену пришла твоему безударному
      вскипятившая мрак "череда одинаковых дней".
      И в смятении тщетно взывая к небесному бармену,
      ты тупишь перед фактом, что нахер запутался в ней.

      Или ёжась под утро с похмелья хромого и зябкого,
      в ожидании гостя с секретным пакетом вина
      вспоминаешь угрюмо, чего там ещё накозявкала,
      формулируя в муках "причины развода", жена.

      Без пятнадцати восемь приспело идти за чекушкою
      в угловой минимаркет со всей колдырнёй по росе.
      А ведь так и не трахнул носастую стерву Кукушкину -
      как назло, тот единственный случай, что был не как все.

      Ей нескучно теперь, отпуская бухло за наличные,
      врачевать синяки под глазами у хмурой страны.
      И сбредаются бывшие двоечники и отличники,
      на крыльце минимаркета все беспробудно равны.

      И ползёт изнурённое солнце по крышам окраины,
      и вздымается ядерный гриб, и краснеет напалм.
      В это сонное пекло тебя в одиночку отправили,
      и никто не хватился, когда ты бесследно пропал.

      2014

      _^_



© Вячеслав Памурзин, 2016-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2016-2024.




Словесность