На краю Вселенной
А в это время где-то на краю Вселенной умирал мальчик.
Он был еще слишком мал, умирал всего 84-й раз, поэтому к смерти своей
относился как к некоему таинству.
Он знал, что умирать легко. Достаточно лечь на спину, закрыть глаза, задержать
дыхание, медленно досчитать до ста и остановить сердце. Но сегодня смерть не
шла к нему. Ей мешала память.
Он вспоминал маму. Когда он был еще совсем крошечным, она каждый вечер
брала его на руки и очень нежно останавливала дыхание. Затем, когда он стал
понимать, она научила его умирать самостоятельно.
Они вместе играли в его игрушки, она читала ему вечером книжки, а он
рассматривал картинки. А потом она говорила:
- Уже поздно, сынок, тебе пора умирать.
- Ну, мама, я же еще не хочу умирать!
Куда интересней было играть в игрушки, строить дом из кубиков и слушать сказки.
Ведь тогда они были вместе. А смерть всегда разлучала их, хоть и ненадолго.
Когда жизнь только начинается, каждый час, отданный смерти, кажется
потерянным.
"Местные жители называли свою планету Хрустальный Мир, потому что она
состояла из цельного куска хрусталя. Комета, которая с катастрофической
скоростью приближалась к ней, на 80 процентов состояла из железа. В этот
день они вошли в соприкосновение.
Говорят, что вакуум не проводит звук. Это неправда. Звон слышался на несколько
парсеков вокруг..."
- Так нужно, сынок. Ночью все люди должны умирать.
- Кто все люди, мама?
- Ты и я.
- А другие люди? Где другие люди?
- Они уснули, сынок.
И две вертикальные морщинки у нее на лбу, и он понял, что она опять
расстроилась, и что именно его вопросы послужили причиной. Но ему хотелось
знать, и он спросил:
- Что значит уснули, мама?
- Как бы тебе объяснить...- она медленно подбирала слова.- Понимаешь, сон - это
как смерть. Только очень долгая смерть. И если ты уснешь, ты уже никогда не
сможешь родиться снова.
И он понял. И ему стало страшно.
- Мамочка! Ну скажи, ты ведь никогда не уснешь?
И он готов был заплакать. А она взяла его на руки, прижала к груди и сказала:
- Ну что ты, маленький! Конечно, я никогда не усну.
А потом она уснула.
"На планете со звучным, но непонятным названием Риэлта наступил Час
Уединения. Каждый житель планеты забрался в собственную норку и в течение
часа бил себя передней верхней лапкой в панцирь, восклицая: "Ну почему я не
такой как все?".
Частота ударов задавалась метрономом..."
Он привык, что перед смертью она всегда целовала его в щеку. Может быть,
поэтому он сейчас не мог умереть. Но умереть надо, он уже чувствовал, как
холодно стало вокруг. И если он не умрет до захода солнца, он может просто
уснуть.
И во сне увидеть маму.
Но он еще слишком молод, чтобы засыпать.
Он в третий раз досчитал до ста, и наконец-то ему удалось остановить сердце.
И солнце ушло освещать другую сторону планеты. И вслед за солнцем ушла
атмосфера. Температура падала вниз, пока еще было куда падать. Жесткие
космические лучи прожигали планету в надежде найти что-нибудь живое.
Но ничто не могло причинить вреда мертвому мальчику.
"А на Планете Амазонок наступило Бабье Лето..."
А тем временем где-то на краю Вселенной родился мальчик. Он рождался уже в
85-й раз, но до сих пор не перестал радоваться этому событию. Как если бы оно
было впервые.
26 сентября 1994
© Олег Овчинников, 1994-2024.
© Сетевая Словесность, 1997-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
