Сплошное надувательство
- Я не знаю, что мне делать.
"Врешь! - подумал я. - Мало того что знаешь, ты именно это сейчас и
делаешь. Почему ты приехал ко мне? Почему льешь сопли на моей кухне? Потому
что знаешь, что произойдет через полчаса, через час. Мы с тобой великие
психологи, братец!"
Вместо этого я влил в себя остатки джина с вермутом и поднялся из-за
стола:
- Подожди, я схожу за сигаретами.
Он посмотрел на меня мутными глазами, пьяно кивнул и потянулся к
бутылкам.
В кабинете я плюхнулся в кожаное кресло. Из верхнего ящика стола
вытащил диктофон. Семьсот двадцать долларов, ловит шепот на расстоянии
пятидесяти метров. Никогда не забуду ехидный взгляд продавца, пересчитывающего
протянутые мной деньги.
- Вы понимаете толк в хороших вещах, - в похвале ясно прощупывались
ядовитые нотки.
- Еду в Южную Америку. Буду записывать голоса птиц.
Он оскалил два ряда неровных зубов и, перегнувшись через прилавок,
наклонился к моему уху:
- В таком случае, - парень подмигнул и постучал длинным желтым ногтем
по решетке микрофона, - эта штучка позволит вам узнать, о чем думает попугай в
соседней гостинице.
"Странно, мы изначально строим наши отношения с миром на вранье. Оно
проникает всюду; ложь намертво скрепляет и держит вместе отдельные кирпичики
человеческой жизнедеятельности. Камешек за камешком - встречи, обещания,
работа, телефонные разговоры, друзья, эмоции, игры - все спаяно единым
цементом тотального надувательства. Там, где интересы, чувства и убеждения
соприкасаются кое-как, пустоты замазываются обманом. Уберите ложь, и созданный
вами замок рассыплется в пыль, в прах, в ничто быстрее любого карточного
домика.
"Я закончу это утром", "я напишу ему в конце недели", "я брошу курить
в понедельник" - с непонятным маниакальным упорством мы ежедневно врем сами
себе. Даже когда в этом нет необходимости.
Что, трудно было не нести чушь про птиц, про Южную Африку? Убил бы он
меня? Диктофон бы не продал?
- Понимаете, я весьма мнительный и закомплексованный человек. Время от
времени мне необходимо себя подстегивать, выдумывать проблемы, чувствовать
себя несчастным...
- О, вы понимаете толк в хороших вещах! Эта штука подбросит столько
пищи вашему больному воображению, что окружающие сдохнут от зависти! Вы
сможете накручивать себя на 20% эффективнее!..
Месяц назад они, Сашульчик и Анюта, приезжали сюда. Он шутил, хвалил
ее, засыпал комплиментами. Как замечательно они познакомились, как удивительно
встретились, как изумительно подходят друг другу. Она улыбалась, брала его за
руку, поправляла прическу. Неужели он тогда ничего не замечал? Что улыбка -
усталая. Что положенная на плечо ладонь просит остановиться? Что коснуться
волос было лишь поводом лишний раз пожать плечами?
Дудки! Замечал. Потому и шутил слишком поспешно. Хвалил то, чего на
самом деле не было. И вычурные комплименты отличались чрезмерной
театральностью.
Он знал, что случится через час, через полтора, через день. И я знал.
Его сегодняшний визит был запланирован. Именно так - в ночь, в промозглость, в
пьяные сопли. Как и подобает настоящему мужчине...
Нам известно все, конечное число предстоящих ошибок зашито в сознание
на клеточном уровне. С первого шага нам знакомо место, где предстоит свернуть
шею. Удивительно: мы готовы к расставанию еще до того, как нас познакомили. Нам
уже известно все, за секунду до пробуждения...
И бесконечная цепь этих психометрических изысканий, копание в
собственном подсознании, горы перелопаченной литературы, степень профессора
психологии, несколько нашумевших статей, пара книг, выступления перед
студентами - не более чем прикрытая регалиями и появившейся сединой
беспомощность. Четырнадцать лет профессионального самообмана: прошлой ночью я
точно так же целенаправленно надирался, точно так же следя за несчастностью
собственного отражения в мокром снаружи стекле: "Я не знаю, что мне делать..."
Черт! Только бы он не заснул раньше времени!"
Я быстро заменил батарейки, вставил чистую кассету, включил диктофон и
сунул его во внутренний карман пиджака.
Он не заснул раньше времени. Указав на выпивку, наклонился к столу и
принялся массировать виски.
Я решил помочь. В конце концов, нам предстояло работать вместе.
- Дурацкие слова, наверное... Мне без нее действительно плохо...
По утрам сквозь сон искать ее пальцы и проваливаться в пустоту... Все время
пытаюсь понять, что было не так... В чем моя ошибка... Я не нахожу места в
своей комнате, в офисе, в машине... Без нее...
"Старая как мир история, затертые до дыр банальные фразы. Вся
кажущаяся сложность строится на двух десятках элементарных аксиом, управляющих
галактикой до смешного просто. Женщина всегда выбирает. Женщина никогда не
дарит прежнего любовника, даже если нашла нового. Женщина никогда не рвет
писем, в которых ее любят.
Ей это известно. Ему это известно. Мне это известно. И все равно - он
сидит ЗДЕСЬ и рассказывает МНЕ..."
- Я привык к ней. Привык к жестам, к тембру голоса, к перепадам
настроения, к вечным опозданиям. Я пустил ее внутрь моего пространства. Если
мне завяжут глаза, я узнаю ее по запаху волос...
"Господи, все ответы лежат на поверхности. Лежат и мозолят глаза.
Подбери и будь счастлив! Но нет - мы либо смотрим на звезды, заглядывая на
несколько веков вперед, либо роемся в окаменевшем прошлом, выясняя причину
исчезновения мамонтов. В крайнем случае, - я незаметно усмехнулся, -
помогаем кому-нибудь другому. С кем нам предстоит работать, например..."
Ситуация находилась под контролем; каждое следующее слово было
предсказуемо и до боли знакомо. Можно немного расслабиться. Я опустошил бокал.
Посмотрел на часы, с профессиональным цинизмом засекая время. Диктофон в
кармане размеренно жужжал.
- Я перебираю фотографии... Нашел пленки с ее голосом... Это клиника,
мне недостаточно фетиша... Она нужна мне живая, здесь и сейчас...
Он самостоятельно добрался до дивана, снял ботинки и, невнятно
поблагодарив за протянутый плед, мгновенно заснул.
Вернувшись на кухню, я открыл его "дипломат" и достал ежедневник.
Несколько показавшихся интересными телефонов переписал в свою записную книжку.
Нам ведь предстояло работать вместе, не так ли?
Выложенный на стол диктофон перематывал пленку в начало.
На странице, соответствовавшей первой букве ее фамилии, карандашом был
написан служебный телефон, телефон родителей, у которых она жила, и еще один
номер, против которого стояли пять цифр. Его-то я и набрал. Мне ответил мягкий
и, как мне показалось, чуть усталый женский голос:
- "Новые Коммуникации", доброй ночи! Пожалуйста, назовите номер
абонента.
- Доброй ночи. Пожалуйста, передайте сообщение для ноль пятьдесят
четыре восемьдесят.
- Слушаю.
Я переключил аппарат на громкую связь, прислонил диктофон к уху и
начал:
- Я не знаю, что мне делать. Дурацкие слова, наверное. Мне без тебя
действительно плохо. По утрам сквозь сон искать твои пальцы и проваливаться в
пустоту... Все время пытаюсь понять, что было не так. В чем моя ошибка...
Пленка вертелась, из телефона доносилось пощелкивание клавиатуры.
Через тридцать минут работа была сделана. Я пошевелил затекшими
плечами и продиктовал свой адрес.
- Подпись: Александр. Это все сообщение.
- Ваше сообщение отправлено. Всего доброго, сто двадцать вторая.
- Спасибо, сто двадцать вторая. Всего доброго.
Допив прямо из горлышка остатки вермута, я вернул ежедневник на место,
погасил в кухне свет и пошел в спальню. События развиваются предсказуемо;
остается только ждать. Мы все живые и попадаемся на одни и те же вещи.
Остается ждать. Я был в этом убежден...
Утром меня разбудил грохот на кухне: Александр готовил завтрак
по-холостяцки. Поглощение яичницы, ветчины, кофе и бутылки коньяка прошло в
полной тишине. Он не хотел возвращаться к вчерашней теме; я смотрел на
циферблат хронометра, выглядывал в окно и прислушивался к любому шуму,
доносившемуся с лестничной клетки.
"Человек не сложнее калейдоскопа, куска пластмассы с загнанными внутрь
зеркалами и несколькими обломками цветного стекла. Пучок эмоций, горсть
инстинктов, куча амбиций по поводу собственной исключительности. Встряхнете, и
правильная картинка сменится другой. Богатство многообразия - фикция; события
держатся на простых числах. Где же, черт подери, ошибка?"
Стрелки на часах соединились под цифрой "12". По радио началась
программа новостей.
Мы договорились созвониться днями. Пожали руки, Александр подхватил
свой "дипломат", я запер за ним дверь.
В ванной я отвернул оба крана. Из зеркала на меня смотрела недовольная
опухшая физиономия. Где прокол, а?
Когда в дверь позвонили, я как раз закончил намыливать физиономию
пеной для бритья. "Шурик? Дьявол, неужели я забыл положить ежедневник
назад..."
На пороге стояла Анна.
- Он только что ушел. Вы не столкнулись на лестнице?
На меня посмотрели как на умалишенного:
- Нет. Я полтора часа просидела в кафе напротив, чтобы не столкнуться
с ним на лестнице. Можно мне войти?
Я отодвинулся; она ловко повесила плащ на крючок и проскользнула на
кухню.
- Только не нужно квадратных глаз. И не нужно рассказывать, что ты
просто пытался вытащить Шуру из дерьма, в которое он себя засунул. У тебя есть
сливки? И врать не нужно; такое мог откаблучить ты, но не он. А сахар где?
Мы же взрослые люди...
Я перебросил полотенце через плечо, щелкнул замком и вернулся в
ванную. Дверь ванной запирать не стал.
Уходя, она долго прихорашивалась перед зеркалом. Я подал пальто:
- Послушай...
- Можешь ничего не говорить, - она улыбнулась почти весело. - Я не
последняя дура. Вам же предстоит работать вместе! - от нее пахло чем-то
едким. - Чао!
Захлопнув дверь в третий раз, я открыл бар и свернул голову бутылке
темного рома. Жидкость обожгла горло, обрывки мыслей закружились разноцветным
хороводом.
Дальше события развивались по нарастающей. Я не удивился ни очередной
трели звонка, ни усталым глазам незнакомой невыспавшейся блондинки, ни ее
брошенной с порога фразе: "Здравствуйте, Александр."
Женщина заглянула через мое плечо, заметила бутылку, прошла в комнату.
- Послушайте... - начал я.
- Вы не должны так себя накручивать. Я знаю, вам сейчас трудно. Но
разрушать из-за этого себя, пускать жизнь под откос - безумие! - она указала
на бутылку.
- Да кто вы?
- Кто вы, - женщина передразнивала меня, уже успев забраться на диван,
подобрав под себя длинные стройные ножки. И все-таки, в ней было нечто
узнаваемое... Запланированное. - Спасибо, сто двадцать вторая... - губки
обиженно скривились. - Я двадцать минут искала ваш дом.
И тут я слетел с катушек. Подняв бокал на уровень глаз, манерно
отставив мизинец, прежде чем сорваться в хохот, выдохнул:
- За вашу чертову психологию!
На лице усталой блондинки появилась растерянная улыбка:
- За мою психологию?..
Сентябрь 1996
© Норвежский Лесной, 1996-2024.
© Сетевая Словесность, 1998-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах [Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...] Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём [Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...] Алексей Смирнов. Два рассказа. [Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...] Любовь Берёзкина. Командировка на Землю [Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.] Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду [Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.] Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней. [Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...] Аркадий Паранский. Кубинский ром [...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...] Никита Николаенко. Дорога вдоль поля [Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...] Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц) [О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.] Дмитрий Аникин. Иона [Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
