Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




О  ПРИРОДЕ  НОВЫХ  БОГОВ*


* журнальный вариант, представляющий собой первую часть очерка и заключение. Вторая часть посвящена описанию развития культуры как неравновесного процесса.


Самовыражение каждой личности есть не случайный и небезразличный факт в мироздании.
Владимир Вернадский 

Именами и числами человеческое понимание приобретает власть над миром.
Освальд Шпенглер 


"Созданный мир он населил существами медлительными, добродушными (если разговор о душе тут возможен) и услужливыми, за собой же оставил место их властителя - Бога и императора". - Так закончил Борхес эссе, посвященное одному из подданных эмира аль-Мутамида. Имя автора, как и название написанного им трактата, по словам Борхеса утрачены.

По небольшому отрывку, дошедшему до нас - полный объем книги Борхес оценивает в 15-17 листов - аргентинец уверенно, а возможно и не задумываясь, говорит о фантазиях безымянного араба как о "мире". Аналогичные заявления можно услышать в адрес многих достаточно плодовитых авторов, произведения которых объединены неким общим качеством, надежно отличающим их от трудов собратьев. В литературе, как, впрочем, и в других видах творчества, для этого бывает достаточно иметь свой стиль, свою "руку", наряду, разумеется, с мастерством художника.

И все же, как бы совершенно ни было творение автора, самобытен стиль и выразительны герои, никто не возьмется утверждать буквально, что "мир", созданный творческой фантазией художника, и плод свободного проявления воли Творца, который мы считаем нашим миром, сравнимы хотя бы по одному из бесконечного числа признаков. На это, собственно, никто и не рассчитывает. Присутствующая в таких случаях условность очевидна и не оспаривается. Кто же, действительно станет говорить о создании мира, обладающего всеми атрибутами реальности, скромными силами творческого человека?

Между тем, вероятность такого события, на наш взгляд, далека от нулевой. Более того, событие это предусмотрено Божественным провидением в процессе создания мира, существующего ныне.

Нам мало известно о механизме той гигантской работы, которая была проделана Творцом на протяжение дней творения. С достаточной степенью достоверности известно лишь то, что последний этап работы был проделан "устно", Словом, которое было у Бога.

Слово в Его устах было столь могущественно, что само по себе Оно являлось Богом. Оно творило мир.

Таким образом, Творцу для создания известного нам мира потребовалось произнести некое выражение. Но не только. До этого Ему следовало четко решить для Себя, что именно Он хочет видеть результатом своей работы, а затем определить, что же Он должен для этого "сказать".

Вот те три части, три огромных этапа работы, которую необходимо было проделать Творцу, прежде чем Солнце, взойдя над землей, впервые осветило многообразный и многоликий мир Божьих тварей, прежде чем "увидел Бог все, что Он создал" и счел удачными плоды своих усилий.



1.

Существующий мир всегда был конкретным для его обитателей, созданных, чтобы населить образовавшиеся в результате творения пространства. Конкретность эта, выраженная в крайней своей форме - материальности, была необходима для создания у них ощущения нерасторжимого единства с миром, их окружающим.

Среди прочих свойств, которыми живые твари были наделены Творцом, они получили возможность воспроизведения себя в потомстве. Эта возможность была предоставлена им непосредственно, в то время как мир получил ее опосредованно, через один из видов его обитателей. Вид, о котором идет речь, был наделен способностью, отличающей его от других животных и объединяющей с Создателем - он получил возможность абстрактно мыслить. Речь, как уже ясно, идет о человеке.

Абстрактное мышление стало инструментом познания мира существующего, но одновременно и создания мира нового, а в идеале - неограниченного количества подобных миров.

"Главную цель всего человечества я вижу в познании и развитии божьих чудес. Думаю, что именно для этого Бог отдал под власть человека земной шар, " - писал Лейбниц. Впрочем, творческому безумию человека до определенного момента способна противостоять воля Творца. С подобным противостоянием мы знакомы на примере Вавилонской Башни, о котором поговорим позже.

Рассмотрим путь возможного создания нового мира и как инструмент такой работы - средство описания мира уже существующего, созданного для нас. Для этого примем следующую схему.

Только что созданный мир был для его обитателей вполне конкретен. Конкретно было и то немногое знание о нем, которым располагали люди. По мере накопления информации, а главное, с появлением необходимости в ее обработке и точном воспроизведении, стали возникать системы хранения и передачи информации: возникли языки, сперва в устном, а позднее и в письменном оформлении. Анализ механизмов зарождения языка выходит за рамки настоящего очерка. Здесь мы рассматриваем лишь основные видимые тенденции его развития. Достаточно очевидно, что создание самого примитивного языка, в котором некие абстрактные символы (или их сочетания) на письме, либо слова в устной речи, описывают вполне конкретные предметы и результаты их взаимодействия, есть уже плод абстрактного мышления человека. В дальнейшем, развивая созданные языки и совершенствуя их структуру, используя их для описания все более сложных явлений, люди получают более совершенный и универсальный инструмент.

Рассмотрим теперь пути последовательного развития языка на примере математического. Действительно, на языке математики осуществимо, насколько это вообще возможно при переводе с одного языка на другой, воспроизведение любого произведения, созданного на другом языке, например, в музыке или изобразительном искусстве. Нет оснований утверждать, что математика более совершенна, в сравнении с любым языком из созданных людьми. Но она наиболее обоснована и систематизирована. Математика, как и прочие языки, развивалась вместе с человеком. Развитие это осуществлялось по одинаковым законам и на сходных путях. Основные этапы их развития сопоставимы.

При этом числа будут рассматриваться нами не более, чем слова в языке. Но и не менее. "Действительное число, ... цифра, формула ... подобно помысленному, произнесенному, написанному слову, оказывается символом... ", - писал Шпенглер. "Язык знаков математики и грамматики словесного языка в конечном счете обладают одинаковой структурой" (1).

Математика - язык не более и не менее, чем любой другой.

Истоки этого языка в необходимости произведения вполне конкретных действий с абстрактными понятиями, соответствующими, опять же, вполне конкретным вещам. Математические понятия и принципы заведомо являются абстракциями, корни которых уходят в реальный мир. Поскольку же они абстрагированы из реального мира, они применимы к нему. Величина, полученная в результате абстрагирования от конкретного материального объекта, есть величина первого порядка абстрактности или абстрактная величина 1-го порядка (АВ1).

Известная нам математика развилась из убеждения философов древней Греции, в частности пифагорейцев, в том, что план, по которому построена Вселенная, имеет математический характер, и только математика позволит человеку открыть этот план. Математика в широком смысле слова, понимаемая как всевозможное использование чисел и геометрических фигур, родилась за несколько тысячелетий до того, как ею занялись греки классического периода. Но во всех древнейших цивилизациях, за исключением греческой, математика не имела методологии, не ставила перед собой иных целей, кроме решения самых практических задач.

Пифагорейцев поразило, что весьма различные в качественном отношении явления обладают одинаковыми математическими свойствами. Следовательно, заключили они, именно математические свойства выражают сущность явлений. Филолай (V в. до н. э.) писал: "Если бы не число и его природа, ничто существующее нельзя было бы постичь ни само по себе, ни в его отношении к другим вещам... Мощь чисел проявляется... во всех деяниях и помыслах людей, во всех ремеслах и музыке. "

Свести музыку к простым отношениям чисел пифагорейцам удалось после того, как они определили, что, во-первых, высота тона, издаваемого колеблемой струной, зависит от ее длины, и, во-вторых, гармонические созвучия издают одинаково натянутые струны, длины которых относятся между собой как целые числа. Специальные сочинения посвятили музыке Эвклид и Птолемей.

Развив и усовершенствовав свое учение, именно пифагорейцы стали рассматривать числа как абстрактные понятия, а объекты как конкретные реализации чисел.

Действия с абстрактными величинами (АВ) подчинены жестким правилам, определяемым результатами соответствующих конкретных действий с конкретными материальными объектами. Арифметика, в совершенстве развитая древними, есть наука об операциях с АВ1 и о тех правилах, которым эти операции должны удовлетворять.

Развитие арифметики, а затем и алгебры, как наук о конкретных действиях с абстрактными величинами, шло сложными историческими и географическими путями: Вавилон, Александрия, Афины, Милет, затем Хорезм, Самарканд, Индия и снова Европа, но теперь уже западная. За прошедшие тысячелетия математика на уровне 1-го порядка абстрактности оформилась в стройный язык лаконичных символов и достаточно определенно наметила границы своих возможностей. Математика стала языком многих, хотя и не всех; из таинства жрецов Египта и предмета диалогов античных философов, она стала повседневным языком купцов, военных, строителей и врачей. Математика в рамках действий с величинами 1-го порядка абстрактности свободно спускалась вниз, в то время, как ее путь наверх замедлился; она развивалась вширь - границы были только нанесены, но владения еще не освоены. Хватило работы в этих границах десятку поколений математиков, от Кардано и Феррари до Пуанкаре и Гильберта. Хватает ее и сейчас.

Глубокая убежденность в том, что математические законы открывают истины о природе привело к математике самых глубоких и возвышенных философов. "Главной целью всех исследований внешнего мира должно быть открытие рационального порядка и гармонии, которые Бог ниспослал миру и открыл нам на языке математики", - писал Иоганн Кеплер.

Между тем, еще в 1450г. Николай Кузанский, великий епископ Брискенский, "отправляясь от созерцания бесконечности Бога в природе, открыл основы счисления бесконечно малых" (2). Так был сделан прорыв к новому уровню: абстрактное действие с абстрактной величиной и как результат получение абстрактной величины 2-го порядка (АВ2). Дальнейшее развитие идея бесконечно малых нашла в работах Кавальери (1647). Он называл их "неделимыми", но оперируя с этими числами, сам слабо понимал их суть.

"Бесконечно малые - не действительные, а фиктивные числа, " - писал в 1689г. Лейбниц. - "Но эти фиктивные числа подчиняются тем же правилам арифметики, что и обычные". Методы и обозначения счисления бесконечно малых Лейбниц установил исходя из чисто метафизических размышлений над божественным принципом и его отношением к бесконечно протяженному. "Фиктивность" в понимании Лейбница мы можем теперь рассматривать как более высокую степень абстрактности бесконечно малых по сравнению с вещественными числами. Именно устремление абстрактной величины к нулю и операции с полученными таким образом объектами 2-го порядка абстрактности, легли в основу дифференциального и интегрального исчислений, объединенных позднее в математическом анализе.

Введение АВ нового, более высокого порядка в любом из языков, открытых для творчества, есть акт в известном роде революционный. Он дает человеку, постигшему суть новой абстракции, возможность знания более совершенного, чем то, которым обладал он прежде, но и создает необходимость пересматривать уже созданную систему обоснования языка. Собственно говоря, введение АВ нового порядка само по себе ничего не добавляет к нашему видению мира. Оно создает лишь новые средства для восприятия мира нас окружающего с новых позиций, новый инструмент для его познания.

Понятие производной интенсивно разрабатывал Ньютон, посвятивший математическому анализу три работы. Кроме того, он рассматривал его и в центральном своем сочинении "Математические начала натуральной философии". За время с 1669г. по 1687г. он несколько раз пересматривал свой подход к бесконечно малым, считая их то неделимыми, то не дискретными, а напротив - бесконечно изменяющимися величинами, но окончательной ясности относительно логического обоснования понятия производной так и не добился. Строгое математическое обоснование бесконечно малых и понятия производной потребовало от математиков двухсот лет работы и завершилось к лишь к началу 20-го века. Это был огромный труд, и тем понятнее торжество, с которым Пуанкаре в 1900 году на II Международном конгрессе математиков заявил: "На сегодняшний день в математическом анализе остались только целые числа, а также конечные и бесконечные системы целых чисел, связанных между собой системой отношений равенства или неравенства".

Понимание сути новой абстракции доступно не всем. Это непонимание можно рассматривать как естественный, хотя и вполне преодолимый барьер, который ограждает людей от знания им либо не нужного, либо вредного. Епископ Джордж Беркли в сочинении "Аналитик, или Рассуждение адресованное одному неверующему математику... ", рассматривая работы Ньютона, утверждал, что первые флюксии (производные) выходят за рамки человеческого разумения, поскольку находятся за пределами конечного.

"Понятие производной... является весьма абстрактным. " - Заметил Моррис Клайн в книге "Математика. Утрата определенности". - "Качественно она имеет совсем иную природу, чем, например, понятие треугольника".

Логично предположить, что число людей, способных постичь суть, а затем оперировать с величинами каждого последующего порядка абстрактности, меньше, чем число постигших суть АВ более низкого порядка.

20-й век в математике прошел под знаком борьбы с самой собой. Необходимость обоснования фундаментальных математических понятий отняла у нее практически все силы. Это вполне объяснимо, математика - лишь несовершенный язык, созданный человеком. Проблемы, возникшие с обоснованием математики - это проблемы языка, пытающегося обосновать свою корректность, не выходя за собственные рамки, что, как уже доказано Геделем в 1931г., невозможно. ""Математизирование" может остаться одним из проявлений творческой деятельности, подобно музицированию или литературному творчеству, ярким и самобытным, но прогнозирование его исторических судеб не подлежит рационализации и не может быть объективным, " - писал Герман Вейль.

Как бы там ни было, но выход к третему порядку абстрактности произошел не в математике, а в квантовой механике и имел в своем основании вероятностный подход.

Ниже мы вернемся к рассмотрению величин, порядок абстрактности которых выше 2-го, пока же примем, что существование таких величин в принципе возможно, как возможно абстрактное действие с абстрактной величиной.

Рост порядка абстрактности величин, используемых людьми, с необходимостью ведет к сокращению числа понимающих новые абстрактные символы и их суть. Ортега-и-Гассет в эссе "Дегуманизация искусства" в 1925г. определил эстетический и социальный аспекты этого явления в культуре как "непопулярность нового искусства". "Дело в том, - писал он, - что большинству не нравится новое в искусстве, а меньшинству нравится. Большинство, массы его не понимают... " И далее "... новое искусство делит людей на тех кто его понимает, и тех, кто не понимает" (3). Условно рост порядка абстрактности величин, применяемых в творчестве, со временем можно показать так как сделано это на рис. 1.

Если же учесть число людей, работающих с А.В. соответствующего порядка на оси N, то наш рисунок в пространстве трех координат (А.В., время, люди) будет выглядеть так:

Каждый новый слой получающейся таким образом пирамиды показывает число людей, принявших и включивших в свои логические построения величины нового порядка абстрактности.

Точка wo - "пункт Омега" в определении де Шардена, момент создания существующего мира. Смысл его существования - в точке w1. Будущее - на вершине пирамиды. Оно "может быть лишь сверхличностью в пункте Омега" (4).



2.

Отвлечемся ненадолго от наших рассуждений о росте порядка абстрактности культурных ценностей, нарабатываемых человечеством, и попробуем взглянуть на приведенные выше рисунки с несколько иной точки зрения. На них изображена картина развития во времени мирового культурного процесса.

До настоящего момента мы говорили о математике как одном из языков познания мира. Когда речь заходила о сходстве путей, на которых развиваются языки, мы могли вспомнить о музыке, литературе, архитектуре, финансах, изобразительном искусстве. Каждый из названных языков, описывая существующую в нашем мире реальность с использованием удобных для него методов и в доступных ему терминах, вместе с тем, творит и развивает новую реальность в той "плоскости", для которой он создан. Разумеется, ни один из названных языков не годен в достаточной мере для познания мира существующего в его полноте и тем более для воспроизведения его в мире новом. Все они - несовершенны, а значит, по большому счету, - неверны. Язык, пригодный для полного, подробного и адекватного описания процессов, происходящих, скажем, в высокотемпературной плазме, слабо приспособлен для музыкального творчества (5). Между тем, Язык, послуживший инструментом Творцу нашего мира, был точнее и изящнее доказательства теоремы Фалеса, гармоничнее стихов Пушкина и музыки Моцарта. Он был красочен и сочен, он был бесконечно богат и бесконечно привлекателен для своих созданий. Изреченные имена их точно соответствовали их "идеям", сосредоточенным в сознании Творца.

Соблазн узнать этот Язык, именно этот, уже созданный, уже прозвучавший в дни творения, был очень велик для его созданий. Знание его позволило бы повелевать природой. Оно давало власть. Наиболее прозорливые видели в сиянии грядущего могущества более отдаленную цель: знание Языка приближало их к Богу.

Их путь познания был значительно более последователен, чем наш. Они стремились к вершине власти, преодолевая уровни, на которых новое абстрактное действие подчиняло своей власти уже постигнутую ими абстрактную величину. Разница состояла лишь в том, что мы сегодня только нащупываем тропы истинного языка, языка будущего созидания, очищая зерна истинного в языках ложных. Они же воровски крались за Творцом, завидуя Его власти и могуществу, прикрывая глаза от яркого света Его мудрости. Стремились не к творчеству, не к динамике развития, а к холоду статики, к знанию, не освященному трудом открытия.

Имена их частично забыты, частично смешаны во времени. Последователи пытались сохранить украденное в мистериях, но истинный смысл сложных символов, выражающих величины высоких порядков абстрактности давно утрачен. Вавилонская Башня, (см. рис. 2) воздвигнутая искателями Имени Господа и Его Языка, "в тщетной гордыне, взгромоздившими горы на горы" (Овидий) разрушена самим Творцом.



3.

Творчество в любом его проявлении есть результат использования абстрактного мышления. Смысл творчества как процесса не в познании уже созданного мира, не в познании человека, - это лишь промежуточные итоги. Так или иначе, творчество ставит своей целью достижение совершенства, абсолютной красоты. Таким образом, смысл творчества в глобальном масштабе есть создание совершенного мира, который было бы возможно определить понятием "красота". В более же локальных рамках творчества отдельных людей красота присутствует как некий исчезающий и едва ли достижимый идеал. Иоганн Кеплер в своих исследованиях старался откликнуться на любую новую теоретическую концепцию, обладающую эстетической привлекательностью. По его глубокому убеждению, Бог сотворил мир не только на основе математических принципов, но и принципов гармонии. Термин "гармония" Кеплер употреблял в прямом музыкальном смысле. Полагая возможным "перевод" специфики движения планет на ноты и сочетая аргументы музыкального и математического характера, он открыл третий закон Кеплера, который был опубликован в сочинении "Гармония мира" в 1619г. Там же он писал о своей теории движения планет по эллиптическим орбитам: "Я клятвенно подтверждаю ее правильность и созерцаю ее красоту с неизъяснимым, переполняющим душу восторгом".

Границы, очерчивающие область доступного, для творческого человека не есть нечто постоянное. Появление новых идей, а с их реализацией - новых методов, новых инструментов, позволяющих со временем выйти к прежним границам и увидеть неизвестные прежде ослепительные пространства. Творчество поднимается по террассам Новой Вавилонской Башни, и Красота встречает вновь прибывших на каждой из последующих террасс, открываясь им все в большей мере.

Красота - это вертикаль Новой Вавилонской Башни. Это та ось координат (рис. 2), перемещаясь по которой человек, приближается к Божеству, "Ибо Бог на вертикали Человека" (Вяч. Иванов), но к Богу, не Творцу нашего мира, не к Господу наших молитв и церквей, а к тому Божеству, которое есть в творческом человеке, к тому, что принуждает человека творить независимо и вдохновенно.

"Творец не хочет знать (заранее - А.Н.) того, что сотворит человек, ждет от человека откровений в творчестве и потому не знает, что будет антропологическим откровением, " - писал Бердяев в своей книге "Смысл творчества" и продолжал: "в творчестве свободном и дерзновенном призван человек творить мир новый и небывалый, продолжать творение Божие".

"Красота спасет мир, " - в тысячный раз повторяем мы за Достоевским и добавляем к этому: "продолжив его в творчестве". "Красота не только цель искусства, но и цель жизни. И цель последняя - не красота как культурная ценность, а красота как сущее... . Космическая красота - цель мирового процесса, это иное, высшее бытие, бытие творимое" (6).

Между тем, возведение Новой Вавилонской Башни движется неостановимо. Квантовая механика, приняв за одну из основ принцип неопределенности, позволила объекту (электрону, протону) в исследуемой системе не иметь точных координат, имея импульс и наоборот, тем самым перешагнула барьер, отделявший от введения 3-го порядка абстрактности в естественных науках.

В квантовой механике импульс частицы связвн с длиной волны соотношением де Бройля. Т. к. длина волны есть функция формы волны, а не координаты точки, то импульс не является в этом случае функцией координаты. Это означает, что невозможно при таком описании микрообъекта одновременно определить координату и импульс. Точность измерения определяется соотношением неопределенности Гейзенберга (1927).

Таким образом, АВ3 в квантовой механике явно не определена.

Сам Гейзенберг рассматривал соотношение неопределенностей как выражение ограниченности познания, полагая, что определенные положения и импульс в действительности присущи частицам, и всегда имеют определенные значения, но в соответствии с соотношением неопределенностей, не могут быть определены и, следовательно, принципиально непознаваемы.

Пока рано говорить о введении АВ4, но, возможно, мы просто не готовы увидеть в новых подходах, используемых в квантовой теории поля, выход к более высокому порядку абстрактности, тем более, что приведенный ниже пример - лишь весьма выразительное, но вовсе не единственное свидетельство того, насколько высок порядок абстрактности в современной теоретической физике.

Дик Фейнман рассказывал о своем подходе к квантовой механике, основанном на "суммах по истории". "Электрон делает все, что ему хочется. Он движется в любом направлении, с любой скоростью, вперед или назад во времени, как ему захочется. А ты складываешь соответствующие амплитуды и это дает тебе волновую функцию".

В физике частиц очень часто приходится вычислять сечения различных процессов, например электрон-электронного рассеяния. Благодаря в первую очередь Фейнману, был разработан экономный способ расчета таких величин (и способ мышления об этих величинах). "Диаграммы Фейнмана" не только дают наглядную картину рассматриваемого явления, но и позволяют на основе "правил Фейнмана" рассчитывать количественно амплитуду и вероятность соответствующих процессов. Например, в частном случае ee-рассеяния, процесс представляется в виде "фейнмановской диаграммы" (рис. 3), но может во втором порядке теории возмущений описываться и с помощью Т-матрицы рассеяния электрона на электроне:

Выражение для Т-матрицы относится к третьему порядку абстрактности. Фейнмановская диаграмма, изображенная на рис. 3., несет ту же информацию.

Существуют "правила Фейнмана", которые позволяют сопоставить каждой диаграмме амплитуду рассеяния, и затем, по полной амплитуде (для каждого процесса может существовать более одной диаграммы) прямо вычислить сечение.

Возможно, не так существенно, что именно является АВn в том или ином языке для самого языка. Он может свободно развиваться, не учитывая этого. Идентификация АВn важна лишь для установления соответствия в развитии разных языков.

"Поистине, есть что-то удивительное и загадочное в том, насколько целостна историческая эпоха в своих различных проявлениях," - писал в уже упоминавшемся эссе "Дегуманизация искусства" Ортега-и-Гассет: "одно и то же умонастроение, общие идеи, один и тот же биологический ритм проявляются в различных искусствах".

Изобразительное искусство, одолев кубизм эпохи Пикассо, "настоящая жуть распластования, дематериализация, декристаллизация мира, распыление плоти" (7), чем, кстати, не диффиренцирование - действия с АВ2 - давно работает с чисто ассоциативными образами (от изображения предметов перешли к изображению идей..." (8), не имеющими конкретных аналогов в материальном мире (чем не принцип неопределенности).

Деньги, символ товара, (АВ1) как таковые, во многих областях постепенно выходят из употребления, уступая место и роль сложным системам, использующим разного рода ценные бумаги (АВ2), которые в свою очередь как физические объекты не существуют, а лишь номинально значатся на специально открытом для этой цели счету владельца.

К высотам абстрактного устремились музыка и литература, балет и кино.

Все перечисленные языки и те, что здесь не были названы, но существуют и открыты для творчества, ложатся в фундамент и создают собой тело Новой Вавилонской Твердыни. Она возводится вполне легально, по воле Творца, в отличии от разрушенной ее предшественницы. Она не есть незрелый плод заурядного плагиата, не попытка цыпленка воссоздать яйцо, из которого он появился, путем склеивания скорлупы. Она - продукт вольного творчества человека, основанного на познании мира, уже созданного в качестве примера, в качестве одного из возможных решений. Она угодна Господу, "ибо последняя тайна человеческая - рождение в человеке Бога" (9).



* * *

Создать Язык нового творения - первая из великих задач человека, решение которых было доверено ему Творцом. Эхо этого Языка уже слышали в нынешнем веке. Оно донеслось до нас с гор Касталии и было названо Игрой в биссер.

Игра всеми культурными ценностями человечества, спрессованными в символы, игра, построенная на ассоциативных связях и организованная в соответствии с жестко оговоренными правилами, - вот новый язык элиты, для которой разреженный воздух абстрактности единственно возможен и необходим. Они - на верхних ярусах Нового Вавилона, они - те, для кого воздвигали этот интеллектуальный зиккурат многие поколения. Но даже виртуозное владение совершенным инструментом, основное назначение которого не известно владельцу, превращает этот инструмент в лучшем случае в игрушку. Так случилось и в Касталии. Касталия, построенная Гессе, была бесплодна. Красота для ее обитателей имела лишь эстетический аспект. Отвергая творчество, они отказывали в будущем Языку, который был смыслом их существования.

Представим себе человека, способного воспринимать мир окружающий как Символ, как огромное, возможно, бесконечное число сочетаний символов. Представим себе его способным закрыть глаза и мысленно увидеть мир; мысленно построить увиденный мир, двигаясь в любом удобном для него направлении, складывая атом к атому, каплю к капле, давая имена мысленным образам будущей вселенной.

Он выполнит свою работу в абсолютной тишине и только произнеся Слово, откроет глаза. И найдет он землю и свет над ней, и увидит бог, что это хорошо.


    Примечания:

    1 Шпенглер О. "Закат Европы" стр.206.
    2 Шпенглер О. "Закат Европы" стр.222.
    3 Х. Ортега-и Гассет М.Радуга 1991. с.501.
    4 П.Т. де Шарден "Феномен человека" М. 1987. с 205.
    5 Противоречие, возникшее у Платона и Аристотеля в определении отношения метематики к реальному миру, в контексте этого очерка, можно определить как различие в определении ее роли. Аристотель видел в математике лишь один из языков, пригодных для описания реального мира, т.е. язык познания. Платон воспринимал реальность как несовершенное подобие математической картины мира и, опережая время на тысячелетия, требовал от своих учеников воспринимать объекты разумом, а не зрением, возводя математику до уровня языка созидания.
    6 Бердяев Н. "Смысл творчества" М.1916. стр 236.
    7 Бердяев Н. "Смысл творчества" М.1916.
    8 Сб. Самосознание европейской культуры 20в. М.1991г.ИПЛ.стр.252.
    9 Бердяев Н. "Смысл творчества" М.1916 стр 14.



© Алексей Никитин, 2000-2024.
© Сетевая Словесность, 2000-2024.




Словесность