ЛИНИЯ ЖИЗНИ
1.
"Ах, измельчал народ. На молодежь на улице поглядишь: точно гномы, "метр в кепке", ничуть не больше. Может, еда негодной стала? Или цикл начался такой у Земли, у Солнца? И все молчат, никому никакого дела".
Эта мысль мелькала у Ильи Семеновича несколько раз на дню, когда он, распрямляя, вынужден был просовывать ноги между прутьями в спинке кровати.
Сам он ростом гораздо выше, чем был отец, а сестра обогнала мать. Акселерация. Псевдонаучный термин. Выходит, что псевдо, да. Твердили тогда его очень часто. Тогда - это сколько?.. Всего-то лет двадцать назад...
Чтобы ступни, выпростанные из-под одеяла, не мерзли, он попросил на них натянуть носки.
Сестра Ульяна навещала его чуть ли не каждый вечер. Она появлялась в дверях крупная, пышнотелая, с пакетом в руках совсем ненужных ему продуктов. Краткую долю секунды медлила на пороге, потом, нацепив улыбку, шагала с неестественной бодростью по палате к постели брата. Это-то долю секунды, только ее он ждал, старался уловить первый взгляд сестры и разгадать по взгляду, приговор или спасение он таит. Больной был уверен, что Ульяна знает правду от докторов, оставалось только выведать у нее.
В карих глазах сестры чудились страх и жалость. Он их в расчет не брал. Она дома, должно быть, плачет. Это естественно. Но - а какой ответ?..
- Ты сегодня гораздо лучше. Даже порозовел, - с улыбкой говорила сестра, глядя на него выпуклыми, блестящими, любящими глазами.
Илью Семеновича раздражали ее любящие глаза. Вместо того, чтоб бороться, мыслить - только улыбки, эта любовь и страх! Лучше бы способ изыскивала, как же его спасти!
За полмесяца, что он в больнице, лишь однажды притопал Нистель, посопел на стуле в углу, сидя расставив толстые ноги, тоже похвалил Илье Семеновичу его вид.
- Ты-то хоть не ври!- захотелось его урезонить, но удержался все-таки, промолчал.
Нистель чуть-чуть посплетничал о работе и ушел.
Да, и перед этим задал вопрос:
- Семеныч, а водку тебе нельзя?
- Нет, ну какая водка?!
Нистель кивнул понимающе головой и удалился, тучным телом заполнив проем двери.
В воскресенье утром пришел племянник, единственный сын Ульяны, субтильный парень, еще не обросший мясом, пока весь составленный из суставов и сухожилий. И такой... Как сказать?.. Не такой.
- Не таким я был в его возрасте, - размышлял Илья Семенович, когда вглядывался в него.
- Что там творится в мире?- спросил он племянника, чтобы о чем-то было поговорить.
Племянник, прежде чем ответить, взмахнул руками:
- Дядя Илья, представляешь, нашли мы базу!
- Базу?
- Ну да, в аренду! Теперь мы весь город сможем...- он очертил костлявыми руками в воздухе круг.- Гораздо теперь удобней!
- А тебе что от этого?
- А проценты? База когда под боком - значит быстрей привоз. Больше оборот с магазинов - мне, супервайзеру, больше денег.
- Что они, деньги? Мусор.
- Дядя, не скажи...
Племянник охотно готов был спорить, но посмотрел на дядю и прикусил язык.
Этому племяннику, Леньке, достанется все от него. Сперва, понятно, - сестре Ульяне, а от сестры - ему.
Телескоп достанется. Он, конечно, его продаст. Манагеру к чему космос? Старая палатка его, гитара... Ценности никакой. Удочки - он и вовсе выбросит на помойку.
- Удочки, Леня, слышишь? Рыжему подари. Плотный такой мужик. На "москвиче" он ездит. Ну, во дворе увидишь. Рыжий - рыбак, охотник. Может, ему нужны.
Ленька удивился, а когда до него дошло, он замахал руками:
- Дядя Илья, ты прекрати так думать! Все нормально будет, вот ты увидишь!
В принципе, Ленька - хороший парень. Хоть, конечно, он не такой...
Ленька, тем не менее, напророчил, у Ильи Семеновича стали прибывать силы. В первый день, когда он почувствовал это, даже не решился себе поверить. Но проснувшись, в другое утро, он уже точно знал, что-то изменилось в нем, двинулось на поправку.
- Вот, Илья Семенович, это другое дело!- говорил ему через неделю доктор, перед выпиской, на осмотре. Доктор был, несомненно, рад. Эта радость доктора была очень радостна пациенту. Илья Семенович едва удержался, чтобы не хохотнуть. Он прикрывал пригоршней свой обросший волосом рот, прятал в ладонь улыбку.
- Вы сейчас - домой, посидите дома. Спустя месяц - снова к нам, только не в стационар. Просто поглядим.
- Просто, - мысленно повторил за ним Илья Семенович и не удержался все-таки, хохотнул весело, басовито.- Доктор, а пить теперь мне нельзя?- так, без особой цели, больше из шалости спросил он.
- Ну, почему нельзя? Понемножечку.
Илья Семенович опешил от неожиданности:
- Так ведь желудка нет.
- По чуть-чуть, - назидательно сказал доктор и показал пальцами, сколько это будет "чуть-чуть", Илья Семенович понял их как полстопки.
Дома веселый настрой отчего-то пошел на спад. Илья Семенович обошел свою квартиру - три просторных комнаты, коридор, кухню. Везде - чистота, порядок. Это сестра Ульяна ко всему приложила руку. Конечно, старалась она - как лучше, но Илья Семенович, сев на диван и еще раз, с места, окинув комнату взглядом, почувствовал, что его самого в этом жилище убыло.
Первым делом дома он начал бриться, удалил с верхней губы усы, борода его приняла прежний вид. "Старый голландец" - так в каталогах значится эта стрижка. Он облюбовал ее смолоду, со студенчества, и никогда не менял с тех пор.
- И чего я запал на такой фасон?- спросил он себя, мазнув крем после бриться на покрасневшую кожу.
Сразу же, впрочем, вспомнил, еще не успев втереть крем. В детстве у него на стене висела карта земного шара. На ней шариковой ручкой он прочертил маршрут. Ломаная линия, скакнув из полушария в полушарие, указала путь кругосветного путешествия, которое он загадал совершить. Глупость, конечно. И уже на первом курсе института стало ему понятно: если ты физтех и у тебя есть допуск - кто же тебя отпустит? Но распрощаться сразу с фантазией о морях, об островах и штормах, жалко было в глуби души. Борода древнего морехода связывала с мечтой. Впрочем, потом забылось, сместилось на задний план.
Здоровье крепчало быстро. Илья Семенович решил проведать офис. В самый разгар смены он вошел в приемную скорым шагом, стараясь спину держать прямее. Секретарша Таня изумилась, увидев его.
- Здравствуй, Таня. Нистель где?- спросил он первым, чтобы избавиться от ее вопросов.
- Игорь Леонидович? Он - в цеху. Вызвать?
- Не надо, - распорядился Илья Семенович, ключом открывая свой кабинет.
Здесь было все, как прежде. Даже россыпь бумаг на столе нисколько не изменилась, их тут никто не трогал.
Илья Семенович занял свое кресло, взял в руки один листок.
Служебная записка. Лаборанткам душно, просят сделать кондиционер. Подписи. Снизу - дата. Еще месяца не прошло, а кажется - год назад.
Другая бумага - предлагают настил на крышу, гарантия - двадцать лет. Ведь обсуждали, помнится. Но все это смутно... смутно...
В тихом кабинете Илья Семенович незаметно задумался о другом. Бывают намоленные места, а у него это кресло было надуманным местом, в нем думалось так охотно.
Если говорить откровенно, - рассуждал Илья Семенович сам с собой, - офис и цех - в сущности это пик, на который я в жизни сумел взобраться, мой апогей. Мне теперь лучше. Но что там - лучше. Все равно пора подводить итог...
- Семеныч?! Своей персоной?!- вдруг рявкнул от двери Нистель, просунув всклокоченную голову в кабинет.
Илья Семенович не успел ничего ответить, а Нистель, улыбаясь во все лицо, уже входил, переставляя массивные ноги.
- Вижу, что молодцом! Только так и никак иначе!- говорил Нистель, заграбастывая и сдавливая его пятерню своими теплыми ладонями.- Я со склада. Прислали нам ту замену. Лазер бракованный заменили. Нормально теперь, проверил.
Этот бизнес они поднимали вместе. Нистель командовал техникой, а Илья Семенович - остальным.
- Я без тебя взопрел! Лезут ко мне и лезут!- весело начал Нистель, выбирая стул поустойчивей.
- Илья Семенович, можно к вам?- постучав и приоткрыв дверь, спросила женщина-лаборантка.
- Вот! Началось!- сказал Нистель, усаживаясь, и улыбка его погасла.
Анна Вершинина, женщина средних лет, вошла в кабинет, покосилась взглядом на Нистеля и обратилась к Илье Семеновичу.
- Илья Семенович, я узнала, что сегодня вы на работе и решила к вам.
- А в чем дело?
- Рассудите нас. Вера Денисовна в прошлом году ходила в отпуск, в позапрошлом и этим летом - и все в августе и в августе. Вас как раз не было, Игорь Леонидович ей разрешил. Но я тоже ведь человек, тоже имею право!..
- Хорошо, хорошо. Я разберусь, - начал усмирять ее Илья Семенович, и когда она, наконец, ушла, он спросил у Нистеля про Веру Денисовну.- Зачем ты разрешил ей?
- Кто их разберет этих баб? Молчат, молчат, а потом - как с цепи сорвались. Долго ты еще планируешь на больничном? Они меня, честное слово, тут могут сгрызть.
- Бог один только знает, - ответил Илья Семенович деланно равнодушно.- Говорят, теперь онкология лечится. Ну, посмотрим...
Дома он из-за шкафа достал гитару, настроил струны. Подыгрывая на три аккорда, запел студенческую песню, одну из немногих, какую знал:
"Мой фрегат давно уже на рейде,
Борется с прибрежною волною.
Эй, налейте, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною!.."
|
- К родителям надо съездить, - оборвав пение, подумал он и отставил звякнувшую гитару в угол.
2.
Через пару дней он уже ехал в купейном вагоне скорого поезда на восток. Знакомые малые и крупные станции следовали за окном неизменной чередой - Ишим, Омск, наконец, через сутки пути - Новосибирск. Здесь он сошел и, в ожидании пересадки, съездил с ж/д вокзала на берег Оби. В это сухое лето река измельчала, на Речном вокзале он даже нашел объявление, что несколько теплоходных маршрутов из-за недостатка воды отменены. Но судоходство, тем не менее, продолжалось и белые пароходики, такие, как знал он с детства, еще проплывали время от времени вдалеке, придерживаясь форватера. Вот бы поплыть налево - ему до родного города остается всего ничего, километров двести, а по железной дороге - крюк чуть не вдвое больше.
Все равно пришлось этот крюк проделать. Лишь в следующее утро он оказался на перроне в исходной точке. Так он про себя звал этот перрон и город. Здесь некогда по перрону, с тяжелым чемоданом в руках, они шли с отцом и спорили, кому нести его дальше - каждый другому хотел помочь и сам тащить чемодан. Он тогда уезжал на экзамены, в институт. Многие ровесники уехали с этим поездом. Есть ли тут, кто остался?
Теперь вместо чемодана у него сумка на колесах, чтобы не надрываться. Элементарно. Но что мешало тогда нам всем додуматься? Колеса привинтить - ведь так облегчает жизнь. Интересно, а много такого, что сейчас буквально лежит на поверхности, а мы упорно не замечаем, хотя это людям необходимо?
Поселясь в гостиницу, которая в его детстве называлась Домом приезжих, а теперь отелем "Алтай", Илья Семенович оставил в номере вещи, перекусил на углу, в кафешке и пошел через площадь перед гостиницей в строительный магазин. Он выбрал банку краски, кисть и перчатки, расплатился, сложил все в пакет, нанял здесь же, неподалеку от магазина, такси и велел ему ехать на кладбище.
Место для кладбища в сосновом лесу было удачно выбрано - тут травы не разрастались, их не нужно было косить. Илья Семенович соскреб до земли на могиле слой из опавших игл, затем начал красить памятник и ограду. Здесь лежали мать его и отец, он не был у них лет десять.
- Простите, что редко у вас бываем, все-таки далеко, - приговаривал он негромко.- С Ульяной нормально все, так бухгалтером и работает. Муж у нее сбежал. Как сбежал в конце девяностых, больше не объявлялся. Ленька вырос, тощий такой, смешной. Ему уже двадцать три. Время бежит - ой-йой!.. А со мной приключилось что... Знаете вы, наверно...
Илья Семенович за время болезни так часто о родителях думал, что ему давно показалось, они слышат его с того света и по возможности помогают.
На кладбище было жутко. Уловив этот страх в груди, Илья Семенович усмехнулся. Он распутал проволоку на крестике и сменил привинченный ею венок, повесил новый, который купил у старушки перед воротами кладбища.
Потом он посидел минут десять на обитой линолеумом скамейке, встал, поклонился родителям, приложил ладонь к могильной земле и легонько по ней похлопал.
- Ну, прощайте. Свидимся ли еще?..
Старый район города почти не изменился, как был он в детстве. Прежние деревянные и кирпичные домики, соединенные заборами в улицы, повторяли плавный изгиб берега. Но кое-где среди серых домов уже высились новенькие особняки. Значит, здесь тоже можно на чем-то разбогатеть?
Илья Семенович прошел мимо дома на три окошка, где они семьей когда-то так счастливо вместе жили. За запертыми воротами страшно залаял пес, до хрипоты натянув ошейник. Проулок за домом как прежде спускался к Оби. Его любимое место занял с тремя удилищами какой-то рыбак.
- Клюет?
- Клюет, - ответил рыбак и, оглянувшись через плечо, воскликнул.- Надо же, какие люди!
Илья Семенович тоже узнал его.
- Вадька?!
- Я это! Точно я!- со смехом ответил рыбак, поднимаясь с матерчатого стульчика и сжимая в объятиях земляка.
Это был постаревший, сильно изменившийся на лицо, но все-таки узнанный какими-то закоулками памяти Вадька Попов, одноклассник, друг и соперник Ильи Семеновича во времена детства и юношества.
- Ну, рассказывай, где ты? как?- радостно спрашивал он рыбака, потрясая его ладонь, такую широкую, что трудно было обхватывать пальцами.
- Постой, постой! Поплавок! Клюет!- мягко перебил его Вадька, который даже в первые минуты встречи не забыл о рыбалке. Он осторожно шагнул к мутной воде в своих скользких резиновых сапогах, схватил и рывком поднял удилище. Рыба из воды на воздух не выдернулась. Крючок на капроновой жилке по дуге спланировал в руки и был абсолютно гол.
- Сорвалась?- спросил Илья Семенович.
- Мелочь клюет. Сорвалась. Попробуй-ка подсеки.
"Сколько часов я провел тут, на берегу? И каких хороших часов!"- думал Илья Семенович, наблюдая, как Вадька швыряет россыпью к поплавкам прикормку для рыб.
"Точно так же я когда-то подманивал их перловкой. Точно также доставал из коробки и насаживал червяков. Время остановилось здесь", - думал Илья Семенович, разглядывая дальний и этот берег, кусты, огороды на отволоке холма, дома, покосившиеся в разные стороны бани.
- Знаешь, я на Кипре однажды пробовал, с катера удил - не то!- сказал Вадьке Илья Семенович.
Вадька, взрослый, почти непохожий, но, несомненно, он, прежний, Вадька, заключенный внутри этого мужика и проглядываемый в профиле и улыбке, вернулся к Илье Семеновичу.
- Почему не то?
- Море прозрачное. Метров на двадцать в глубину видно - она там гнется. Спина темная, плавники. Подплывет к наживке, понюхает. Никакой и загадки нет.
- Ну конечно, это не то.
Они заговорили о работе, семьях, о ровесниках и знакомых.
- У меня обычно все, как у многих. В армию забрали. Был пограничником. Женился, когда вернулся. Дочек две штучки. С характерами девушки - ого! Жена в магазине сидит, на кассе. Я шофером уже лет двадцать, - рассказал Вадька коротко свою жизнь.- А ты, Илюха, солидный такой, смотрю я. Одна борода чего стоит. Ты сам-то - как?
Вадька вырос ниже Ильи Семеновича, и тот сразу заметил это, потому что, начиная с первого класса, они тянулся ростом вперегонки. Они стояли на физкультуре в шеренге рядом, учитель, ровняя строй, их то и дело менял местами. Илье Семеновичу, когда он был отстающим, очень хотелось вырасти. Он старался, вытягивал голову вверх, и желание исполнялась - Илью Семеновича двигали вновь вперед.
Илья Семенович в душе согласен, что до болезни смотрелся совсем неплохо. Старый голландец - очень солидный стиль. Деловые переговоры куда успешнее, коль по тебе понятно, что ты бизнесмен, а не какой-нибудь прощелыга.
У Ильи Семеновича мелькнула мысль - ведь если провести линию от его сегодняшней директорской должности обратно, в юность, то выходит, осанистостью и служебным благополучием он обязан Вадьке, не будь его, не с кем было бы тягаться ростом. Получается, Вадька, сам не подозревая того, повлиял на его будущую судьбу.
- Я как?- зачем-то переспросил друга Илья Семенович.- Да я нормально. Окончил институт, получил направление на работу, в один исследовательский НИИ. Там увлекся новой темой - лазеры стали делать. Потом свой открыли бизнес, с этого и живу. Я директор. Переговоры, финансы, имущество, кадры - все на мне висит, дел хватает.
- Эко ты! Лазеры говоришь? Мы с тобой и не слыхивали про них, в школе когда учились, - произнес Вадька с искренним удивлением и похвалил одноклассника.- Молодец! Ну, а семья-то что?
- Семья?- опять переспросил Илья Семенович.- Был женат, развелся. Деток господь не дал. Сестра Ульяна, помнишь ее? К нам переехала в город. Значит, сестра, племянник - вот и моя семья, - загнув два пальца, промолвил он.
- Да, не густо, - сказал Вадька, быстро глянув на поплавки.- А Нинку свою ты помнишь?
- Почему мою? Помню. Да.
- Нинка верила, что ты в люди выбьешься. Да и я, правду признаться, верил. Она же с тобой и поссорилась из-за этого.
- Из-за тебя?
- Причем тут я?- изумился Вадька.- Поссорилась, чтобы ты спокойно учиться мог. Ты ведь сюда к ней на первом курсе - чуть ли не каждый месяц. Ближний ли путь? Так какая уж тут учеба? Нинка видит, что дело плохо - и отшила тогда тебя.
- Сама что ли тебе сказала?
- Да нет, все соседи знали. Переживала очень. Мы за нее боялись. Отшила - и горевать, и в слезы.
- А я ведь и не знал...
- Так откуда? Кто же тебе расскажет?
- Где она теперь? Что с ней?- после краткого колебания все-таки спросил Илья Семенович.
- Да нормально у ней. Хозяйство. Корова, телка, гуси - все как положено у людей. Двое детей. Сама в магазине работает, в хозтоварах.
- Это на площади?
- Там. Там. Там, - на бегу сказал Вадька, кинувшись к удилищам. Рыба опять сорвалась.
"Так это она была?- подумал Илья Семенович, вспомнив продавщицу в магазине, где он утром брал краску.- То-то она на меня так смотрела внимательно долгим взглядом". Утренняя полная круглолицая продавщица была ничуть не похожа на давнишнюю тонкокожую хохотушку Нинку, какую он знал и помнил.
"Ведь, получается, и она повлияла на линию мой жизни, - подумал Илья Семенович.- Не отшей меня Нинка - что бы со мной было? Кем бы я был теперь? А я ведь не догадывался, не знал... Все-таки, как от других людей мы зависимы!.."
- Кот мой сегодня, кажись, без обеда останется!- смеясь, сказал Вадька, вернувшись к другу.- Я бы тебя, Илюха позвал в гости к себе домой, да нельзя.
- Почему?
- Да жена в завязке. Гостя приведешь - она гостю на стол бутылку: надо угостить. И опять сорвется. Я и сам, поэтому, с ней не пью и стараюсь, чтобы запаха никакого. Мне зачем ее соблазнять? Чудом ее на работу приняли, да еще ответственную - кассир! Ты-то как относишься ко спиртному?
- Раньше много пил. А теперь чуть-чуть, - ответил Илья Семенович, вспомнив указанную ему врачебную мерку, которой еще ни разу не пользовался.
3.
В Новосибирске на обратном пути Илья Семенович, дожидаясь номер рейса, обошел гулкий вокзал с колоннами, посмотрел на стенах картины и фотографии по истории местной железной дороги. В киоске от нечего делать купил мелкие сувениры. Очень клонило в сон. Чтобы взбодриться, он зашел в ресторан, заказал еды.
"Нужно было поговорить с ней? Или не нужно?- в который раз сомневался он.- Ну, предположим, скажу я: "Здрасьте!", она: "Здрасьте", - мне в ответ. А сама такая круглая - не узнать. И на прилавке табличка "Вас обслуживает продавец Нина Васильевна..." И фамилия какая-нибудь другая, чужая совсем фамилия... Ни к чему это. Слишком поздно. У каждого своя жизнь. Я своей жизнью вполне доволен, только - если бы не болезнь"...
- Извините, у вас свободно?- произнес над ним женский голос.
Он, конечно, ответил:
- Да.
Миловидная девушка с полуулыбкой села к нему за столик. Она заказала чай и бутерброд и, получив их от официанта, стала медленно размешивать ложкой сахар.
"Студентка, должно быть. Учиться едет", - подумал о ней Илья Семенович.
- Скоро семестр начинается?- спросил он.
Девушка улыбнулась ему губками и глазами и отпила из чашки маленький глоток.
- Как вас зовут?- продолжил спрашивать он.
- Нина. А вас как?
- Нина? Илья Семенович. Можно, конечно, просто. Просто Илья - и все.
Нина, улыбаясь глазами Илье Семеновичу, откусила кусочек от бутерброда и, не спеша, смакуя, стала его жевать.
Кожа у нее на лице была чистая, девичья. Вот такая именно кожа легко розовеет от любой случайной нескромной мысли.
- Я подумал, наверное, вы - учиться едете? Или встречать пришли?
Нина проглотила еду, отставила чашку и пригнулась вперед, груди ее почти коснулись столика. Глядя прямо в глаза Илье Семеновичу, она спросила:
- Илья, вы не желаете отдохнуть?
"Проститутка!"- понял Илья Семенович и невольно оглянулся по сторонам. Их беседу никто не подслушивал.
Он мотнул отрицательно головой, что не хочет, мол, отдыхать. Думал, проститутка сейчас уйдет, но она со своей полуулыбкой откусила опять кусочек и принялась жевать. Впрочем, теперь смотрела не на него, а вдаль. Между ними установилось молчание, которое Илью Семеновича отчего-то тревожило. Он медленно ел, принесенный ему бифштекс с рисом.
- И давно вы так?- спросил он, уступая подзуживанию внутри.
- Нет, даже меньше года, - ответила девушка, вскинув ресницами.
- В наше время у молодежи цели были совсем другие. Я вот физиком хотел стать.
- И стали?
- Стал. Сам поехал, на физтех поступил - и стал. Лазеры знаете, что такое?
- Кто же не знает лазер? Мне однажды родинку лазером удалили. Было совсем не больно.
- Родинку? Да, вот-вот. Есть у меня там друг, - начал он рассказывать ей про Нистеля.- Мы лазеры делаем, продаем - для производства или вот для клиник. Друг мой всегда напомнит... Лазер - чем удивителен? Объяснить?
- Объясните, - сказала Нина.
- Лазер - ведь он мечта, которая воплощена. Люди мечтали часто - луч может резать скалы. Но ученые-теоретики им твердили: невозможно эту фантазию осуществить. А ученые-практики - раз! И сделали. В чем сила лазера? В чем же его секрет? Представьте, летит квант света, - начал растолковывать Илья Семенович, проведя вилкой в воздухе над столом.- Квант этот в атом - хлоп! И выбивает еще квант. Самое главное - что тот такой же, то есть когерентный, и в одну сторону он летит, куда летел первый квант. И по пути они выбивают снова такие же точно кванты. Лавина получается. Мощь!.. Мы когда ссоримся с ним, друг мой всегда напомнит: если бы кванты выбивались и летели куда попало, а не параллельно, одними курсами, ничего бы не получилось. Друг мой знает правильные слова...
Нина внимательно, хоть ей было это и не к чему, слушала его речь, должно быть от привычки выслушивать пьяные бредни.
"Нет, почему она слушает? Все равно ведь не понимает!- подумал Илья Семенович.- Жалко, такая девушка сбилась с пути, пропала. Какая кожа чистая у нее... Сам, говорю, поехал, бизнесменом стал, а по правде-то - ведь не сам, вон как меня, оказывается, подталкивали по жизни! Может быть, ей не хватило малюсенького толчка?"
- Нина, а хотели бы вы учиться? Я серьезно. Ответьте мне.
Нина, подернув плечами, сказала:
- Я вас совсем не знаю.
- Ну, давайте получше познакомимся и поговорим, - воскликнул Илья Семенович.- Вина выпьем, я вас угощаю, сейчас куплю. По чуть-чуть, всего по чуть-чуть.
Он встал из-за столика и пошел к украшенному светящейся гирляндой бару, со своей бородой и высоким ростом, он был внушителен в этот миг. Он принес два бокала сухого светлого.
- А шоколадку? Чем же это вино закусывать?- подсказала Нина.
- А!- сказал Илья Семенович, шутливо шлепнув себя по лбу, и снова отправился к бару.
Когда он ушел, Нина протянула руку, как бы выбирая, какой из бокалов взять и посыпала с пальцев ему в вино щепотку мелкого порошка.
- Нина, представляете, я подумал, если вы согласны начать учиться и, конечно, бросите этот промысел, я готов оплатить проживание и учебу, и само собой - за еду, одежду, - вернувшись с плиткой шоколада, чокнувшись с Ниной бокалами и отпив вино, принялся излагать свое предложение Илья Семенович. Он полагал его очень выгодным для нее.- У меня ведь один племянник, больше некому мне копить, так что, честно, я не в накладе.
Нина слушала и пристально смотрела ему в глаза. Когда Илья Семенович закончил со своим предложением и, покосившись на спинку третьего стула, примкнутого к их столу, подумал, не подремать ли на ней, Нина скомандовала негромко, но очень твердо:
- Так, вставай, пойдем! Там поспишь!
Илья Семенович послушно вышел из-за стола, кинул на стол тысячную бумажку и пошел, немного сутулясь, следом за девушкой.
Августовская ночь попыталась ветром освежить его на площади перед вокзалом. Илья Семенович сильней расстегнул рубашку.
- Пойдем, пойдем! В машине сейчас поспишь, - подсказывал ему чей-то знакомый голос.
Илья Семенович готов был его послушать, но понял - надо немедленно лечь под куст, который тут же, к счастью, и оказался.
- Да пойдем! Видеокамеры тут! Пойдем!- чуть не рыдая, умолял его голос, и рукав пиджака дергался как не свой...
Его похоронили на огромном кладбище, под березой.
На поминальном обеде в столовой, когда народ поредел, племянник Ленька подсел к Нистелю поговорить.
- Дядя Илья всегда о вас отзывался, как о самом лучшем, ближайшем друге. Мы, то есть я и мама, - мы наследники у него. У вас с дядей - общий бизнес. Давайте, тогда, обсудим. Понятно что, не теперь. Я может быть, на вид молод, но у меня есть опыт. И я могу быть полезен, чтобы принести пользу, чтобы продолжить дело!- сказал Ленька, резким взмахом своих худых рук изобразив горы перед собой.
Нистель пьяно усмехнулся и промолчал.
После девятого дня Нистель, тяжко ступая, вошел в кабинет Ильи Семеновича и начал перекладывать там бумаги.
- Игорь Леонидович, можно обратиться к вам?- открыв дверь и сразу войдя, спросила Анна Вершинина.
- Что такое?
- Почему нас опять забыли? Инфрокрасной лаборатории халаты сегодня выдали, а мы как приемыши, во дранье!
- Аня, ты что как муха? Вечно жужжишь, жужжишь. Отвяжись, ты видишь - не до тебя!
Анна Вершинина моментально обиделась и надулась. Она молча простояла почти минуту, но любопытство пересилило, и она не ушла.
- Игорь Леонидович, отчего он умер-то?
Нистель оторвался от бумаг, долгим взглядом посмотрел на нее и ответил:
- От нездорового образа жизни.
- Разве он лишку пил?
- Выходит, что лишку, - грустно произнес Нистель.
- А говорили - от клофелина, - с сомненьем сказала Анна...
© Александр Найдёнов, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.
| Срочный вызов на дом электрика для наладки элеткропроводки в Москвы. gor-master.ru | | | |
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
