Здесь пусто так, что впору умереть.
Известно только городскому стражу,
Какую пряжу улиц нам навяжут
Искусные вязальщицы судьбы.
Здесь люди, как ожившие гробы,
Плывут вдоль верениц свечей и плачей -
Пристанище трагедии бродячей
У готики из красных кирпичей.
Витражное сияние очей,
И саван моря, плоского, как блюдо.
Я убегу, я улечу отсюда,
И вскоре все мне будет нипочем,
Да только жизнь за красным кирпичом
Останется такою же, как ране -
Закат из янтаря в оконной раме,
Пронизанный игольчатым лучом.
Церковка Бориса и Глеба
Упирает крестики в небо,
А над ней осенние птицы
И рябины под Хохлому.
Есть такое в сонных селеньях,
Что потом веками хранится -
Теплая в печи паляница
И рассвет в прозрачном дыму.
Ты меня напрасно жалела.
Видишь - высота заалела,
Запылали мерзлые стекла,
Запылали листья в лесу.
Плавится лесное барокко.
Слышишь - осень бьется сорокой
В тонкой сетке первого снега
В тонких пальцах дня - на весу.
Редкий одинокий прозаик
В этих чащах не замерзает.
Здесь порою даже поэтам
Приходилось туго зимой.
Но зато какое здесь лето
В мае из щелей вылезает,
Заплетая русые косы
Музыке природы самой.
Кончится, и больше не будет
Утром соловьиных побудок.
Только посеревшее небо,
Как графит на белом листе.
Только свежей корочкой хлеба
Из печи Бориса и Глеба
Захрустит душа золотая,
И присядет грач на кресте.
1.
Завтра меня не будет - мельница заскрипит,
Вместо колоколов - горстка муки на камне.
Облачко мотыльков над родником взлетит,
Розовый пеликан в красное солнце канет.
Завтра меня не будет. Ночью сова закружит.
Ночью все будет проще - только взгляни туда.
Видишь - моя душа под одеяло стужи
Серым лесным дымком прячется навсегда.
Видишь - у белых скал сушатся чьи-то платья.
Девушка лепестком с юношей вдоль Луны
Медленно и светло, не разомкнув объятья,
В озеро сквозь туман входят обнажены.
Мой Вергилий - любовь моя - мой поводырь по мирам,
Мой застенчивый лучик, что греет сильнее, чем светит.
Я с тобою бродил, я с тобою гулял по планете,
А теперь нам в другие миры отправляться пора.
Из девятого круга души есть два выхода - в Рай или в ад,
Есть две двери - не спутать бы в сумерках, не оступиться.
Может голубя выпустить и узнать, куда выпорхнет птица,
И за нею пойти, чтоб уже не вернуться назад.
Круг девятый, как строчка девятая - если сонет -
Не хватает пяти - вот надежда, что есть продолжение.
Так легко отражение, так бесконечно движение,
Невозможно поверить теперь, что развития нет.
Мой Вергилий - любовь моя - круг замыкается здесь,
Лишь завесу сорвать, и откроется сущность чего-то.
Только голос подай, чтоб уверен я был, что ты есть.
И тогда я шагну в темноту, в пустоту для полёта.
Пошла, как волшебство, ночная тьма на убыль,
Серебряная ночь уходит из орбит.
Я молод потому, что влажны Ваши губы,
А не из-за того, что паспорт так велит.
Порвите календарь - другие листья в моде.
Вон сколько их - других - с утра глядит в окно.
Я молод потому, что молодость в природе
Дается по любви, а значит - мне дано.
Дано не сожалеть о таянье мгновений,
Дано не ожидать от времени беды.
Я молод потому, что горечь сожалений
Не портит утром вкус колодезной воды.
Прости меня, Господь, за легкую беспечность.
Я скоро заплачу за каждую строку.
Я молод потому, что обретаю вечность
В тот миг, когда лучи ползут по потолку.
Мне часто снится эта кожа,
Рука, скользящая по ней.
Потом скольжение саней
И робкий поцелуй в прихожей.
И, явь со сном перемешав,
Я помню мелкие детали -
Летали, Боже мой, Летали
И опускались не спеша,
Как будто в тополиный пух,
На старенький диван скрипучий,
И нас сливал безумный случай
И плел из наших судеб двух
Судьбу одну. Он ведал нами,
И с нами говорил во сне.
Он рисовал тебя во мне
Такими яркими тонами,
Что до сих пор в моей душе
Они сквозь время проступают,
И первенства не уступают.
И это навсегда уже.
Звезды - царапины на негативе Вселенной.
Дом уплывает по лунной дорожке и тает
В детских обидах, в рисунках, в горящих поленьях,
В теплых дождях, где июльская пыль золотая.
Я просыпаюсь, смотрю удивленно и робко,
Руки тяну, над кроваткой склоняется мама,
Папа живой, и наш дом, словно легкая лодка,
Пьет из ладоней весны обложные туманы.
Все вытекает из самых обыденных истин,
Бабочки вьются, как флаги соседних провинций.
Андерсен пишет кому-то печальные письма.
Спит мой Лисенок - я снюсь ему Маленьким Принцем.
Позже исчезну в раздоры и мелкие склоки,
Скроюсь от всех в суверенных владеньях чердачных.
Андерсен знает - он тоже бывал одиноким.
Только Лисенок все верит и верит в удачу.