Одна награда есть у того,
Кто одинок, как Рильке -
Когда-нибудь, на исходе дней,
Взяв приступом мир иной,
Послав подальше снулых богов,
И развернувшись шпилькой,
Сидеть так, чтоб было видней,
Что ты с открытой спиной.
Пока заклеивают конверт
Двое влюбленных русских -
Краснеющих, слушающих урок,
Предчувствующих подлог -
Следить, когда наступит момент,
И раковина моллюска
Приоткроется: выдох- вдох...
Всё ради пары строк.
Вбитому в землю по пояс, но
Знающему, что снова
Размахнется веселый страж,
Одна награда ему -
Верен ленник, растет зерно,
Если проста основа -
Остро заточенный карандаш
Передадут в тюрьму.
Что уж дверь выбивать плечом
Или в окошко прыгать?
Если чуточку обождать -
Резкость берет своё.
Одна награда - быть ни при чем,
Родив достойную книгу,
Расстреляв трусливую рать,
Метко кинув копьё.
Кричи себе, окрылённый
Тем, что не веришь прессе.
Сто двадцать шесть миллионов
Смотрят программу "ВЕСТИ".
Я - свидетель решения.
Без меня невозможно
Биться в едином мнении,
Петь о единобожии,
Править едино-дву-лично,
Единороссийно гадить.
В железобетон столичный
Закатывать память.
Ложью в меня не вклиниться.
Пусть каждый из вас запомнит:
Мой камень - не сдвинется,
Останется в каменоломне.
Неигровым персонажем,
Непринципиальным планом
Я оружие ваше
Благословлять не стану.
Вы здесь не на века.
Будет, будет иначе
С нового завитка -
Правило Фибоначчи.
С любым словом "вина"
Пишется слитно.
Такого нет, как война,
Жадного алгоритма -
Смелого новичка
Глупого генерала
Словит, стянет с крючка,
Съест и скажет, что мало.
Я колоколом, газетой
Из (так уж совпало) Лондона
Вернусь в советское гетто -
Пусть даже уже не подданным,
Но бесцензурным. Как слышимость?
Тихо для этой стадии.
Молчит сеть - нынешнее
Свободное радио.
Холоп - ясно - не послух.
Царь не боится рабов -
Пока не заточат косы,
Не вспомнят слов.
Как будто я оплакиваю тело, Возлюбленного друга погубив -
Как, в общем, полагается Герою.
Всё то, что подавалось, пригубив,
Всё, что текло, взаимно тяготело,
Влекло и нас подталкивало - к бою.
Уже бредет равниной вереница
Печальных соплеменников моих,
Кряхтя и передергивая в карты,
Соображая только на троих,
Повязывая на железных спицах,
Прокалывая лацкан красным бантом.
Куда идёте? Всё вокруг сгорело.
Он сдался не на пытке... При попытке
Не то чтоб к бегству... Отравился сном,
Повесился на судьбоносной нитке.
А я сижу, оплакиваю тело,
Накрытое суровым полотном.
Вокруг В гнёздах на колкой траве
Выводятся паучки,
Колоколами выталкивают море медузы,
Кварц рассыпает сверкающие друзы,
Кембрийская глина трещит на солнце, усиливая щелчки,
Доверительно выползает на солнце мелкая тварь,
Ящерица чертит тельцем этнику на продажу
И двухтомный этимологический словарь
Шлёт открытку с видами московских многоэтажек.
Теоретически любовь - это биохимия.
Одна группа клеток радуется другой
В тот момент, когда ты наблюдаешь за мной
Или обдумываешь первую букву моего имени.
Возможно, любовь - это медитация,
Интуитивное выполнение виньясы,
Когда телу виднее, какие атомные реакции
Соответствуют каждому делению часа.
Скорее же всего, любовь - это принцип
Для n-ного количества человек, чаще - для двоих.
Любовь - подложные документы для перехода границы
Которая находится внутри нас самих.
корректность применения абстракций
системы знаний о законах мира capacity for work определяет
у всех парадоксальных механизмов,
бессрочностью жевательного тризма
отчизны перемалывает всех
кирпичной древней кладкой перспективно
водить туристов, класть ничком на землю,
которую просеять невозможно
от черепков синопских и родосских
фасосских, херсонесских и боспорских
от косских и от книдских черепков
пока жует зеленую травинку
сгоревший сонный крымский археолог,
начальник экспедиции читает,
милетцы роют первые землянки
и скандинавов забивает в гранки
типограф, составляющий набор
О, если бы, как раньше, я могла
Надеяться, что боль моя пройдет
И на вопрос обычный "Как дела?"
Не отвечать "Тринадцать восемьсот".
Глаза изнеможенных матерей
Не замечать. Как раньше, раньше жить...
Читать про удивительных людей
И социальной ролью дорожить.
Тебе правильно кажется, что меня занимают Черно-красные бабочки с золотыми лицами,
А не обнаружившаяся накануне 1 мая
Молодежная левая оппозиция.
Болтающий ножками на стене "Эрмитажа"
Смеющийся музыкант из "Музыки Радикум",
А не кажущийся всем особо важным
Субъект последней сетевой паники.
Не бои в Копенгагене, не отсутствие в Москве пандуса,
Не Всемирная неделя действий против вивисекции,
А то, что температура бывает выше на полградуса
И этого иногда хватает, чтобы совершенно согреться.
Упрашивая каждую знакомую птицу молиться о тебе,
Рассыпаю горстями просо...
С благодарностью чужим квартирам
Отмечаю красным только те дни в календаре,
Когда нас ненадолго забирают из этого мира.
Спрятан в шкафу пузырёк с крепкими снами.
Что мне друзья, усталыми голосами извещающие:
"Лимит обращений исчерпан",
Форсмажоры - землетрясения и цунами,
Перевороты, войны, стычки с бонами?
Что мне двусмысленность сочетаний литер,
Выстиранный от случайной крови свитер,
Край пропасти, неглубокой по здешним меркам,
По которому вы, читающие, скользите?
Что мне поезд, который увозит его в Питер?
Матросы принимают хину -
Весь экипаж неделю болен
И пьян. Мы сохнем на приколе,
Строка, подстрочка, чин по чину.
Один сидит и пишет, слышно
Подсказки жительниц залива
Хохочущих. Ну, так уж вышло,
Издержки жизни коллективной.
В тюремных и армейских кадках
Такое видишь сплошь и рядом -
Доверчивость есть свойство стадных,
Из них никто не знает правды.
С утра качает, как мальчишку,
Сгораю, мёрзну - малярия.
Плывет перед глазами книжка,
Усталость, повседневность, крийя.
Ты так далёк, мой собеседник.
Таблетки травят, словно люди.
Лекарство, средство из последних -
Стихи, которые мы любим.
Эпоха, ты была нехороша.
Стара, слепа, стекала грязной каплей
С окислившейся медной дужки, лоб
Приукрашая патиной спектакля,
Слоилась, словно суть карандаша,
Из-под побелки выбившейся паклей
Ты крышей крышку разумела - гроб.
Ты, милая, не стоила игры.
Бессмысленный смычок. Начинка раки,
Раскрошеная варварской рукой
И брошеная уличной собаке.
Как ныне осквернённые дары
Бухих волхвов, рассеяные в драке.
Как дом мой, обречённый на покой.
Ты тлела в складке театральных штор
Шла за царём наложницей неверной.
Выплёскивалась, скатерть превратив
В пурпурную тяжёлую портьеру,
Впускающую женщину в притвор
Вином - изображая символ веры
И, двух за уши взяв, аперитив.
Смеялась, разъясняя власти суть:
Запретный плод, секретный ход, завет
Волшебный корень, травяной отвар
И десять вариантов для ответа,
Нимало не влияющих на путь,
Но, втиснутых в канву эксперимента
Под перехлёст асортативных пар.
Ты глохнешь, словно мне привычный круг
Исчезло "ми" из трубок телефонных..
Избыточна ты даже в худобе.
Хочу сбежать по ходу перегона,
Попасть в строку, подстроиться под стук
Всего состава, обойти законы,
Спасти девчонку, пристрелить дракона
И уничтожить память о тебе.
Вторая половина февраля.
Повремени, новая любовь -
Дай мне доплакать на чужом пороге,
Дай мне поверить в эту пустоту,
Дойти до абсолютного нуля
И до невыносимого здоровья.
Повремени-ка, новая любовь,
Пока под старой проведут черту...
Ты всё сметаешь на своём пути,
Но запиши, что ход я пропускаю.
Добейся незначительной отсрочки,
Для прочих красоту прибереги.
Прости, но в этот раз предотврати
Известные намёки, дорогая.
Дай предложение закончить точкой,
Дай мне запомнить, кто мои враги.
Пусть он за мной сегодня не идёт -
Прохладно для прогулки по бульварам.
Пусть он молчит, сомнениями полон.
Не зажигай на маяках огни.
На месте прошумевшего пожара
Цепляется трава за землю крепче.
Прохладно для прогулки по бульварам.
О, новая любовь, повремени.
шшшшит все мы ждём эту белую лошадь
цокает цокает по брусчатке площадь
камнем забитая вглубь наша вина
крепом затянута гербом рассечена
вжата отметка константа величина
мне на короткий срок я снимаю наспех
комнату кинотеатр ожидаю настю
если у нас есть ли нет что-то общее
эта эта цокающая лошадь
эта рыжая девушка в полупрофиль
кафель расписанный красным разлитый кофе
ты сидишь откинувшись пролетаем
мимо мимо снова да дорогая
наши дети наши чертовы дети
как пульсируют пуповинные петли
обвивая наши склоненные шеи
да любимая я стараюсь скорее
да я купил да я выезжаю
да дорогая
дом, как полная чаша, полная яда
полная чувства, что ничего не надо
ты, переставший ждать, искать и бояться
смены женщины, фабулы, декораций
демонстрируя брачную несвободу
с удовольствием ощущая годы
на щеке храня отпечаток клетки
вот жена, вот утренние таблетки
тащишь неплодоносящее счастье
прямо к урне, прямо за уши тащишь
и, прижав тяжёлым, линяешь быстро,
под забором спишь, под забором спишь ты
аки ангел, угодивший в засаду...
дом, как полная чаша, полная яда
Вокруг приветливые лица -
Не просто жить в года проскрипций.
Спешишь соратника проведать,
Покачивая головой.
Бормочет красная столица.
Навстречу тянутся убийцы -
Бредут по траурному следу
За очищающей водой.
Нет на бумаге больше места...
За голову заплатит квестор
Издержки магистрат оценит,
Но кто оценит справедливость?
Я от людей спасаюсь бегством.
Мне не понятно вне контекста,
Зачем нам нужно столько денег,
Чего без них мы не добились?
Лежал себе товарищ Ленин,
Бежал себе Платон Еленин,
Но абсолютность приговора
Не подтверждалась пьяной дракой.
Альбанских и иных имений
Хватало всем без исключений.
И в бок не ударяла шпора,
И хвост не управлял собакой.
Как звери дикие не рвали
Друг друга за кружок медали,
Шаги движений или партий
Не принимая за обман.
Все аплодировали в зале,
Стояли и рукоплескали,
Нам мил и Сулла был, и Марий -
Ты помнишь, братец Лукиан?
Скачи галопом, галльский всадник -
Мы отмечаем новый праздник:
Наш День Открытого Убийства,
Наш государственный размах.
Пусть враг перешивает ватник -
Неотвратимость страшной казни
Нам обосновывает пристав,
Со стен развеивая прах.
Он захватил Империю и стал
Единолично править, не оставив
Наследникам и краешка земли.
Куда бы мы строку не повели -
Наткнемся на его мемориал,
На отблеск отчеканенной медали.
Любой кричит: "Меня не поминай,
Я присягнул, я в книге о раскопках
Старейшего". И крест на каждой двери.
Спасибо же ему - по крайней мере,
Он нам доверил Африку, Китай
И Индию оставил на растопку.
К лицу ли петь всё на один мотив?
Руладами он наводнил столицу.
Скупил особняки с приличным видом,
А нам оставил Дом для инвалидов.
И, в общем - словом - как ты ни крути,
Но все им обесчещены девицы.
Берешь из моря красный черепок
От амфоры, садишься с ним на скалы
И взгляд скользит по тоненькой бороздке...
И чувствуется, чувствуется Бродский!
Когда же протрубит призывно рог?
Когда же наконец нахлынут галлы??
Как убедить лежащего в земле? Я
Бился, шёл, копал, что было силы,
Но натыкался на культурный пласт.
Пусть мне свою Империю отдаст
Или пришлет солдат под Фермопилы -
Посмотрим в самом деле, чьи сильнее.
мы встречались на страстнОм и на бесстрАстном
вы выглядите - страшно ваша паства
пьяна, впрочем, вся ваша каста -
это муравьи-хранители излишков вина...
подвешенные к потолку бочки,
по балкам к вам подбираются бесконечные черные точки
кирпично изображение
или нет, это моё отражение
а у меня есть жена галя
она, кстати, сидит в зале
галя, привстань привстань, кому сказали!
вот галя - аплодируем
мир нем мир глух и нем, когда я ем
но я еще почитаю
пока не прогнали
так вот, когда я спал на страстном на скамейке,
прикрыв голову глупой статейкой,
человек из газеты вместо привета
протянул мне ваше фото
вот
ваше имя оказалось не больше, не меньше - таня
неплохо для заглавия, нормальное такое название,
для совместного выбивания на могильном двуспальном
для общения стихами
и нам в общем пора вот ключи
галя помолчи
вот ключи от одной хорошей дачи
галя не плачь! понимаешь задачу?
там лежит десять кассет тинто брасса
мы встречались на самом бесстрастном
на самом бесстрастном
бульваре но
я кажется выпил больше, чем было можно, но
кажется я говорю больше чем нужно, но
да что же это такое! куда ты меня тащишь?
какая горячка? я буду читать дальше!
дайте микрофон! таня! какая камфора?
купите книгу! книгу с автографом автора!!!
куда вы меня тащите?? на страстном
на страстном бульваре литера не та,
нет
та
ня _^_
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
