Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




ЛИТЕРАТУРНЫЕ  ИТОГИ  2017  ГОДА:
ЛИНЕЙНЫЙ  ПРОЦЕСС  ИЛИ  ОБЛАКО  ТЭГОВ?


    "Сетевая Словесность" под занавес 2017 года задала нескольким писателям, исследователям и культуртрегерам три вопроса:

    1. Чем запомнился Вам литературный 2017-й год? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими?
    2. Назовите несколько самых значительных книг прошедшего года (поэзия, проза, критика).
    3. Появились ли новые имена писателей, на которые стоит обратить внимание?

    На вопросы отвечают Алексей КОЛОБРОДОВ, Юлия ЩЕРБИНИНА, Лев ОБОРИН, Ольга БАЛЛА-ГЕРТМАН, Владимир КОРКУНОВ, Марина ВОЛКОВА, Ольга БУХИНА

1-2. Два момента. Объективный - жизнь, в т. ч. литературная (а может, она-то как раз в большей степени относительно всех прочих реальностей) невероятно ускоряется. Может, дело в информационной возгонке, а может, апокалипсическое такое явление. Буквально в месяц прочитывается-осмысливается-проживается то, на что раньше требовались годы и пятилетки. Любой нашей премиальной истории (Нацбест, Ясная Поляна, Большая Книга, в меньшей степени - Русский Букер) в былые времена хватило бы всей линейке толстых журналов на двух-трёхлетний прокорм. То же самое - с издательским делом. Обратная сторона подобного явления - неизбежная фрагментарность, коллажность и тусовочность восприятия. Линейного процесса нет, его заменило облако тэгов.

Второе - субъективное: год у меня выдался трудный и суматошный, занятость на основной работе, актуальная журналистика, полицейские истории и судебные тяжбы - и подробно фиксировать литературные "события, имена, тенденции" банально не хватало времени. Поэтому хит-парад мой вынужденно клочковат и будет опираться на премиальные маячки.

Тут надо бы сделать оговорку - завершившие год глобальные олимпийские страсти странно напомнили наши премиальные сюжеты: густой замес политики, ярмарки тщеславия и шоу-бизнеса с традиционным цирковым мошенничеством. Слава Богу, в литературно-премиальных гонках все перечисленные сущности наличествуют явно не в той концентрации; шоубиз легко заменяется скандалами - локальными и неопрятными... Зато регулярно звучат призывы выступать под нейтральным флагом и под нейтральным небом - примером грустный хайп вокруг небольшой и комфортной когда-то "Григорьевской премии".

В уходящем сезоне я работал в Большом Жюри "Национального бестселлера", и большинство событий так или иначе связаны с длинным и коротким списком этой премии, мною подробно отрецензированы; ряд почти равноправный: "Тайный год" Михаила Гиголашвили, "Патриот" Андрея Рубанова (отрадно, что оба выдающихся романа нашли своё премиальное счастье, пусть и не в НБ), "Иван Ауслендер" Германа Садулаева, первая книга "Тобола" Алексея Иванова. Нон-фикшн - "Всё, что должно разрешиться" Захара Прилепина и "Тень Мазепы" Сергея Белякова, условно объединённые одним, географическим, и - так случилось - политическим материалом.

Русский Букер тихо и деликатно одарил сенсацией, столь же сумеречной, как и само существование премии в последние годы. Куда любопытней в плане тенденций призовая тройка "Большой Книги": Лев Данилкин, Сергей Шаргунов, Шамиль Идиатуллин. И, соответственно, Владимир Ленин - Валентин Катаев - Леонид Брежнев. Тот случай, когда героев хочется поздравить наравне с авторами.

Снайперская точность первой тройки - не в порядке распределения мест (каждая из книг по своему замечательна и достойна), а в плане осмысления опыта русского 20 века как главной концептуальной доминанты нашего странного сегодня. Закономерна иерархия героев: отец-основатель советского мира. Один из самых талантливых и причудливых продуктов этого мира (Катаев и на склоне лет называл себя "сыном Революции"). И представитель последнего полноценного советского поколения.

О "Ленине" и "Катаеве" сказано немало. (Ан нет, никто ещё, кажется, не говорил о том, что Сергей, в отличие от многих авторов других пухлых ЖЗЛок, не устаёт от своего героя даже в финале. Точный выбор героя - у Катаева как раз в глубокой второй половине началось самое интересное - мовизм, сюрреализм, венец и вертер).

"Город Брежнев" - роман, где встретились в интригующей симфонии Алексей Балабанов "Груза 200" и "Мне не больно" с Джеромом Д. Селинджером. И произойти это могло только в городе, совсем недолго проносившем славное имя Леонида Ильича, и именно в 1983-1984 гг. Как сказала моя умница-приятельница по другому поводу: "чувство, что встретился с самим собой". Это, кстати, в литературе одна из наиболее ценных эмоций; для меня во всяком случае.

Да, в коротком списке БК были еще "Номах" Игоря Малышева - эпизоды крестьянской войны на Украине и Новороссии в 1919-1921 гг., романтический натурализм с реминистенциями Бабеля, а больше - Шолохова (оба, кстати, имели определенный "невроз Махно"). А также роман-пазл Алексея Слаповского "Неизвестность" в ту же тему трудного века. Равно как опоздавший к выдвижению "Июнь" Дмитрия Быкова (опять - экономия места - приходится отправлять к моей рецензии "Обратный билет в июнь" на "Открытой критике"). И все трое могли заменить любого из призёров.

Есть в наших литературных состязаниях и особый, почти не имеющий отношения к премиям, вид - утомительное ветеранское двоеборье "Пелевин - Сорокин". По результатам года следует признать, что "Манарага" - провал химически чистый, одновременно литературный и кулинарный - а именно обеим стихиям посвящен беспомощный и буксующий сюжет сорокинского романа.

Тогда как "iPhuck 10" - просто слабая вымученная вещь, и даже не без проблесков.

По этому поводу вспоминается анекдот про В. И. Чапаева посетившего вместе с ординарцем Петром в кои-то веки баню.

"Так я, Петька, и годами старше".

3. На этот вопрос лучше всего ответил поэт Игорь Караулов:

        "Назовите молодых поэтов", -
        попросил товарищ цеховой.
        Назову я молодых поэтов:
        Моторола, Безлер, Мозговой.

        Кто в библиотеках, кто в хинкальных,
        а они - поэты на войне.
        Актуальные из актуальных
        и контемпорарные вполне.

Но я не столь радикален, как Караулов, поэтому хотел бы обратить внимание читателей на сборник, соприродный максимам Игоря (и в котором, он, кстати, весомо наличествует) - "Я - израненная земля. Русская поэзия о весне крымской и войне донбасской". "Там - тема, здесь - литература" - говорил Твардовский - Солженицыну, сравнивая "Ивана Денисовича" и "Матрёнин двор". Сравнивая весьма близоруко, ибо значительная тема создает великолепную литературу, что убедительнейшим образом подтверждает антология крымско-донбасской поэзии. С одной стороны - Анна Долгарёва, Семён Пегов, с другой - Юрий Кублановский и Светлана Кекова, и все звучат свежо, неожиданно, на высочайшем градусе, фактически стирающем разницу в уровнях и заслугах.

Да, антологию собрал/издал Захар Прилепин, и вместе с упомянутой книгой военных дневников и портретов "Всё, что должно разрешиться" и историко-героическим нон-фикшн "Взвод" она составляет своеобразную трилогию, концепцию и логику которой я пытаюсь объяснить в своей новой книжке - надеюсь, выйдет в феврале. И снова пардон за саморекламу.

Да, и еще одно новое поэтическое имя - Алексей Улюкаев. Стихи печатал плохие, а поэтом оказался настоящим - см. его последнее слово на суде.

Так бывает.


    Юлия ЩЕРБИНИНА, филолог, профессор Московского педагогического государственного университета:

Из зарубежной прозы, пожалуй, самое яркое впечатление - долгожданный перевод на русский язык романа Кэтрин Данн "Любовь гика". Формально полуфантастическая история цирковой семьи, в которой целенаправленно рождаются дети-уроды, развёртывается в масштабную и многослойную проблематизацию понятия норма в её физиологическом, психическом, поведенческом, этическом, социальном и прочих аспектах. Кроме того, это облечённое в художественную форму очень актуальное размышление об экспериментах с телом, которые на поверку оказываются опасными опытами над личностью, гибельной игрой с моралью. Это книга о модном нынче соединении эмбодимента (как набора соматических практик, связанных с "осознанием тела") и инфотейнмента (как превращения информации в род развлечения).

Из литературы нон-фикшн неизгладимое впечатление оставила книга знаменитого британского нейрохирурга Генри Марша "Не навреди! О жизни, смерти и нейрохирургии". Беспощадно честная и бесконечно трогательная история человека, который ежедневно вступает в борьбу со смертью, часто проигрывает, но тем острее переживает радость победы. Здесь проблематизируется само понятие болезни, высвечиваясь одновременно с позиций врача, пациента и родственника пациента. История карьеры профессионала высочайшего класса пересекается с рассказом о судьбе обычного человека, пережившего тяжёлый недуг и трагедию потери близких.

Эта книга из тех, что выводит из "зоны комфорта". Чтение одновременно душераздирающее и душеспасительное. Неявное, но очень значимое, что демонстрирует доктор Марш, это разрушение иллюзии благополучия, притом не через деструктивный культ страдания, а в духе античного memento mori. Укоренённость в благополучии эмоционально развращает. Слишком благополучные люди, бывает, превращаются в монстров похлеще тех, что описаны в "Любви гика". Несмотря на специфику темы и обилие медицинской терминологии, написано очень доступно и читается как захватывающий роман. Умение автора рассказать просто о сложном ставит эту книгу ещё и в ряд выдающихся образцов просветительской литературы.

Из отечественной прозы отмечу роман Виктора Ремизова "Искушение". Моё знакомство с творчеством Ремизова началось с замечательной "Воли вольной", заметно, даже как-то неприлично выделявшейся из массы бессюжетных и безыдейных произведений, которыми перенасыщена современная литература. "Искушение" совсем другое как по содержанию, так и по стилистике, но тоже вызывает ощущение отрыва и от того, что условно принято считать интеллектуальной прозой, и от того, что традиционно относят к беллетристике. Как и книга Марша, роман Ремизова выводит читателя из "зоны комфорта", заявляя две болевые проблемы: выбор человека между успешностью и подлинностью; вера в фатальность судьбы или в свободу воли. Притом очень импонирует, что обе проблемы формулируются автором не как антитеза, а как антиномия. Реалистичность изображения мастерски соединяется с неоднозначностью обстоятельств, в которых вообще сложно принимать какие-либо решения не только героям, но и читателям. Несомненным художественным достоинством "Искушения" считаю также по-настоящему живых, полнокровных персонажей, которым искренне сопереживаешь, за которых болит душа и с которыми не хочется расставаться в финале. Именно такого - предельно эмпатического, почти наивного - читательского восприятия сейчас остро не хватает многим произведениям.

Наконец, не могу обойти вниманием тот удручающий факт, что "Искушение" - очередной блистательный пример самодовольной несостоятельности нашего литкритического дискурса. Обманчивую сюжетную простоту и внешнюю повествовательную безыскусность критики приняли за сентиментальный примитив. Рецензирование романа свелось к стёбу, вульгарному "гы-гы-гы" и бездоказательному "гав-гав" - почитайте хотя бы отзывы членов жюри "Нацбеста". Каких новых тенденций ожидать в экспертно-оценочной сфере в следующем году Собаки? Вопрос, кажется, риторический.


1. Как во всякий год, были события радостные и грустные. Выход хороших книг, конечно, главное, но об этом во второй части ответа. К радостным событиям я бы отнёс, например, награждение Нобелевской премией блестящего прозаика Кадзуо Исигуро, за чьё лауреатство болел с тех пор, как впервые его прочитал: очень приятно, что по этому случаю те, кто его не знал, купят и прочитают его книги. Нобелевский комитет выступил с очень точной формулировкой - "в своих романах огромной эмоциональной силы обнажает бездну, скрывающуюся за нашим иллюзорным чувством связи с миром"; да, так оно и есть, об этой бездне нужно помнить, хотя по-настоящему к встрече с ней в романах Исигуро или в жизни ты никогда не готов. А события трагические - смерть великих филологов, очень разных олимпийцев - Вячеслава Иванова и Андрея Зализняка; не стало Джона Эшбери, который до последних лет писал прекрасные стихи, и эпика Дерека Уолкотта; замечательных переводчиков Сергея Ильина и Ксении Старосельской, поэтов Анри Волохонского, Владлена Гаврильчика, Кирилла Ковальджи; Александра Гарроса, Баяна Ширянова; уход важных фигур советской эпохи - Евгения Евтушенко и Даниила Гранина - заставляет вновь подвести ей итог.

По рабочей надобности я следил за тем, что происходит в западном литературном процессе, особенно в Америке; мне кажется интересной и тревожной одновременно резкая политизация литературы, понимаемая именно как торжество социальной повестки; один из нарастающих трендов - разговор о культурной апроприации, по сути, отказывающий писателям в праве описывать "не свой" опыт, как бы присваивать чужую культуру или чужую травму; с одной стороны, это стимулирует к высказыванию тех, кто долгое время был лишён голоса, с другой - ограничивает свободу творчества и геттоизирует, изолирует опыт.

Из московских событий отметил бы Биеннале поэтов в Москве, куда приехала, стараниями команды во главе с Наталией Азаровой, большая делегация китайских авторов; общаться с ними, особенно во время взаимного переводческого воркшопа, было очень интересно.

2. В поэзии я назвал бы: "Голубое это белое" Хельги Ольшванг, "Скажешь зима" Михаила Айзенберга, "Против лирики" Марии Степановой (большое "избранное"), "Образ жизни" Александра Бараша, "Все вещи мира" Кирилла Корчагина (книга, вызвавшая множество откликов и ставшая своего рода поколенческим манифестом), "Волчатник" Екатерины Соколовой, "Любовь" Любы Макаревской, "Энциклопедия иллюзий" Николая Байтова, "Стихотворения. Кн. 7" Михаила Еремина, прочитанные уже в 2018-м "Зелёная линия" Эдуарда Лукоянова и "Ключ от башни. Русская готика" Ростислава Амелина; переводные "Мак и память" Пауля Целана и "Самые красивые песни" Михаэля Донхаузера. В прозе - "Чумной Покемарь" Виктора Iванiва, "Белая кисть" Станислава Снытко, "Манарага" Владимира Сорокина, "Петровы в гриппе и вокруг него" Алексея Сальникова, "Пришед на пустошь" Виктора Лапицкого, "Riot Days" Марии Алехиной, новая часть "Ленинградских сказок" Юлии Яковлевой - и возвышающаяся над прозой этого года "Памяти памяти" Марии Степановой; радует, что напечатаны несколько важных переводных и архивных книг - "Ничейного отца дети" Арно Шмидта, собрание произведений Всеволода Петрова, "Филонов" Давида Бурлюка. В критике и нон-фикшне - "Западный канон" Гарольда Блума (в выходе которого я был рад принять некоторое участие), "Русский моностих" Дмитрия Кузьмина, "Добролюбов" Алексея Вдовина, странная, но захватывающая "Тайная жизнь деревьев" Петера Вольлебена.

3. Основные открытия, думаю, в переводной литературе: у нас вышел наконец роман Ласло Краснахоркаи, которого до этого русские читатели мало знали; появились по-русски книги авторов, о которых много говорили на Западе в прошлых сезонах - Отессы Мошфег, Пола Бейти, Хелен Макдональд; насколько я знаю, переводят Джорджа Сондерса, наверняка скоро обратят внимание на "Priestdaddy" Патрисии Локвуд, смешные и откровенные воспоминания, которые вошли чуть ли не во все рейтинги западных сайтов. С одной стороны - дыхание индустрии, некоторая, что ли, поточность; с другой, у нас впервые за долгое время тексты, которые активно обсуждают на Западе, переводят почти мгновенно.

Из молодых поэтов я в этом году впервые прочитал Дмитрия Герчикова и Егану Джаббарову - они решительно друг на друга не похожи и кажутся мне очень даже многообещающими.


    Ольга БАЛЛА-ГЕРТМАН, редактор отдела философии и культурологии журнала "Знание-Сила", редактор отдела публицистики и библиографии журнала "Знамя":

1.


Среди имён этого года для меня были значительными имена Михаила Эпштейна, Марии Степановой - каждый из них издал в уходящем году сразу две книги, одна важнее другой, - и эссеиста Глеба Смирнова, которого я в этом году узнала впервые, - другие, скорее всего, и раньше знали, а для меня он стал открытием (его книги этого года: Глеб Смирнов. Метафизика Венеции. - М.: ОГИ, 2017; Глеб Смирнов. Палладио: Семь философских путешествий. М.: РИПОЛ классик, 2017).

"Памяти памяти" Степановой (М.: Новое издательство, 2017) - один из ключевых текстов этого года (и не только этого), развивающих одну из важнейших его тенденций: работу с памятью, внимание к тому, как устроена память - личная и коллективная в их взаимодействии. "Романс" - романного объёма эссе, эссеистической выделки роман - Степановой в этом отношении ключевой: здесь не просто переживаются в их воздействии на человека, но пристально рассматриваются механизмы, культурные и личностные образующие силы памяти и забвения, разных форм запоминания, вспоминания и забвения. Пережив период стихийного ностальгирования по так или иначе утраченному, по крайней мере - миновав его острую стадию, наша культура в лице наиболее чутких представителей стала задумываться о том, как именно помнится то, что помнится, почему помнится именно это, насколько точна эта память, в какой мере она определяет человека, - вообще, на различение "памяти" и реальности прошлого.

Другие книги этой тематической линии: "Энциклопедия юности" Михаила Эпштейна и Сергея Юрьенена, о которой пойдёт речь далее; "Севастопология" Татьяны Хофман (СПб.: Алетейя, 2017); сюда же я отнесла бы и пока не изданный, прочитанный мною в последние дни 2017-го роман Дмитрия Бавильского "Красная точка" - о взрослении в позднесоветском Челябинске, об истории личных смыслов, наложившихся на историю времени-и-места. В этот же ряд мне хочется поставить - не в этом году, правда, начатый, первый том вышел ещё лет шесть назад, но в этом - продолженный: проект "Частные лица" Линор Горалик, биографические интервью с поэтами, - под самый конец года в "Новом издательстве" вышел его второй том, тоже одна из важнейших, на мой читательский взгляд, книг уходящего года.


2.


Проза:

Станислав Снытко. Белая кисть: Тексты 2014-2015 / Предисловие А. Левкина. - СПб.: Скифия-принт, МКР, 2017. Из всех прозаических впечатлений года это было, пожалуй, сильнейшим (кроме разве что "Памяти памяти" Марии Степановой, но это другой полюс прозаического континуума);

Мария Степанова. Памяти памяти. - М., Новое издательство, 2017.

Лена Элтанг. Царь велел тебя повесить. - М.: CORPUS, 2017 (эта сюжетная проза - как раз из срединной части названного континуума, натянутого между двумя упомянутыми полюсами. Мне вообще-то кажется, что это - тоже работа с памятью и рефлексией и, таким образом, укладывается в главную тенденцию года).

Алла Горбунова. Вещи и ущи. - СПб.: Лимбус-пресс, 2017.


Поэзия:

Лев Оборин. Смерч позади леса. - СПб.: MRP, ООО "Скифия-принт", 2017.

Елена Зейферт. Греческий дух латинской буквы. - М.: Русский Гулливер, 2017;

Василий Бородин. Пёс. - М.: Русский Гулливер, 2017;

Анна Глазова. Земля лежит на земле. - СПб.: Скифия-принт, 2017;

Виктор Качалин. Письмо самарянке. - Владивосток, niding.publ.UnLTd, 2017

Мария Степанова. Против лирики. Стихи 1995-2015. - М.: АСТ, 2017. - (Ангедония. Проект Данишевского) - сборник-рефлексия (рефлексия - уже одной только формой, отбором вошедших сюда текстов) одного из самых сильных поэтов нашего времени над своим двадцатилетним поэтическим опытом, его смыслом и тенденциями.

Отдельно стоит назвать собрание сочинений Ильи Кормильцева в 3-х томах, выпущенное издательством "РИПОЛ-классик" - первое издание всех его текстов: поэзии (том 1), прозы (включая публицистику, том 2) и интервью по разным вопросам за 20 лет (том 3).


Нон-фикшн. Эссеистика. История и теория культуры:

Константин Пигров, Александр Секацкий. Бытие и возраст: Монография в диалогах. - СПб.: Алетейя, 2017;

Михаил Вайскопф. Между огненных стен. Книга об Исааке Бабеле. - М.: Книжники, 2017. - (Чейсовская коллекция);

Михаил Эпштейн. Проективный словарь гуманитарных наук. - М.: НЛО, 2017.

В этом же году (вопреки 2018-му в своих выходных данных), в издательстве "Э" в серии с симпатичным мне замыслом "Филологический нон-фикшн", вышел ещё один словарь Эпштейна, - его совместная с Сергеем Юрьененом рефлексия в словарной форме (которая кажется мне очень продуктивной, и для самоосмысления - в частности):

Михаил Эпштейн, Сергей Юрьенен. Энциклопедия юности. - М.: Издательство "Э", 2018. - (Филологический нон-фикшн). Важна эта, казалось бы, автобиографическая книга тем, что здесь осмысление собственного прошлого поднимается до уровня антропологической рефлексии вообще.

Антропология искусства. Язык искусства и мера человеческого в меняющемся мире [Сборник статей] / Отв. ред. О.А. Кривцун. - М.: Индрик, 2017. (Издание Института теории и истории изобразительных искусств. Этот коллектив авторов в своей мало кому известной смысловой лаборатории делает чрезвычайно интересные вещи - на материале искусства они выполняют, на самом деле, философскую работу.)

Лично меня также очень порадовали такие книги:

Игорь Сид. Геопоэтика: Пунктир к теории путешествий. - СПб.: Алетейя, 2017 - о смысловой работе и (неотделимых от неё, продолжающих её, в неё возвращающихся) смысловых играх с пространством;

Аркадий Ипполитов. Ожидатели августа. - М., Сеанс, 2017.

Тот же РИПОЛ-классик, забежав опять-таки выходными данными книги в 2018 год, порадовал меня ещё и книгой Андрея Тесли "Русские беседы: Лица и ситуации" (М.: РИПОЛ классик, 2018), которой начал - видимо, начал, других книг этой серии я ещё не видела или не заметила - "Русские беседы".

Очень хороша серия комментариев к книгам нашего детства (ну, может быть, и не только нашего, но пока всё, что вышло в этой серии, - всё наше), запущенная издательством - или, как оно себя именует, издательским проектом "А и Б", - из которой, насколько мне известно, уже увидели свет:

= комментарии Марии Гельфонд к трилогии Александры Бруштейн "Дорога уходит вдаль";

= Ольги Михайловой, Дениса Драгунского и Ильи Бернштейна - к "Денискиным рассказам" Виктора Драгунского

= и Ильи Бернштейна, Романа Лейбова и Олега Лекманова к "Приключениям капитана Врунгеля" Андрея Некрасова.

(Собственно, не отнести ли их издание тоже к предположенной мною основной - одной из основных - тематических тенденций этого года, к работе с памятью, с пониманием памяти? - Думаю, отнести.)

"Алетейя" удивила нас в этом году прелюбопытнейшей книжкой Дмитрия Михалевского "Пространство и Бытие", рассматривающей историю (западной) культуры как историю отношений человека с пространством (Дмитрий Михалевский. Пространство и Бытие. Сборник статей / Отв. ред. Р.А. Гимадеев. - СПб.: Алетейя, 2017).

Издательство Ивана Лимбаха продолжило в этому году серию маленьких, изящных книжек "Orbis pictus", посвящённую выговариванию живописи и её обстоятельств в слове (начатую в конце прошлого года книжечкой Ольги Седаковой о Рембрандте). Хороша была вся в целом:

(1) Жорж Перек. Зачарованный взгляд / Пер. с фр. В. Кислова;

(2) Пётр Вайль. В начале. Джотто;

(3) Ролан Барт. Арчимбольдо, или Ритор и маг / Пер. с фр. В. Мильчиной;

(4) Екатерина Андреева. Орден непродающихся живописцев и ленинградский экспрессионизм;

(5) Григорий Амелин. "Менины" Веласкеса: Картина о картине.

В "Новом литературном обозрении":

= в "Библиотеке журнала "Неприкосновенный запас"" вышло огромное, почти в тысячу страниц, "Избранное" Бориса Дубина (Борис Дубин. Очерки по социологии культуры: Избранное / Предисл., составление, подгот. текста А.И. Рейтблата. - М.: Новое литературное обозрение, 2017), систематизирующее его вклад в развитие нашего самопонимания, - важнейшая, на мой взгяд, книга;

В "научном приложении" - "Теория литературы: Проблемы и результаты" Сергея Зенкина (в выходных данных опять 2018-й, но мы-то читали уже в октябре!)


Переводы: проза:

Ласло Краснахоркаи. Сатанинское танго / Перевод с венгерского Вяч. Середы. - М.: Corpus, 2018. [Вопреки 2018 году в выходных данных, вышла уже в ноябре.] - один из важнейших текстов одного из важнейших не только венгерских, но европейских авторов, который наконец-то становится фактом русского внимания и русского языка, давно было пора.

Жан-Поль. Грубиянские годы: биография. - Т. 1-2 / Пер. с нем., комментарии и послесловия Т. Баскаковой. - М.: Отто Райхль, 2017.

Не знаю, многим ли будет важно то, что в этом же году в "Литературных памятниках" вышел русский перевод одного из ключевых для венгерского самосознания текстов - "Турецких писем" Келемена Микеша (1690-1762) (М.: Наука, 2017, перевод Юрия Гусева), но мне это важно.

Сергей Жадан. Интернат / Перевод с украинского Елены Мариничевой. - [Б.м.]: Мультимедийное издательство Стрельбицкого, 2017.


Переводы: поэзия:

Пауль Целан. Мак и память / Пер. с нем. Алёши Прокопьева. - М.: libra, 2017. - первый полный перевод "Мака и памяти" - цельной книги, из которой русские читатели знают обыкновенно одну из её частей, переводившуюся уже не раз - "Фугу смерти".

Под самый конец года в издательстве "Наука" вышел огромный том полного перевода "Кантос" Эзры Паунда (Эзра Паунд. Кантос / Пер., вступ. ст. и комм. А.В. Бронникова. - СПб.: Наука, 2018). Эта книга будет читаться ещё долго, долго, это чтение займёт изрядную часть наступающего года, а то и весь, именно его она содержит в своих выходных данных, но уже совершенно несомненно, что она - значительное событие, которое началось для нас всё-таки в декабре 2017 года.


Переводы: нон-фикшн, эссеистика, культурная теория:

Альберто Мангель. Curiositas. Любопытство / Пер. с англ. А. Захаревич. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2017. [История любознательности и способов осмысления мира, нашедших отражение в литературе, философии и иных культурных формах];

Марк Оже. Не-места: Введение в антропологию гипермодерна / Пер. с франц. А.Ю. Коннова. - М.: Новое литературное обозрение, 2017. - (Studia urbanica);

В том же "НЛО", в неизменно радующей меня серии "Интеллектуальная история":

Гарольд Блум. Западный канон: Книги и школа всех времён / Пер. с англ. Д. Харитонова. - М.: Новое литературное обозрение, 2017;

Дорис Бахман-Медик. Культурные повороты: Новые ориентиры в науках о культуре / Пер. с нем. С. Ташкенова. - М.: Новое литературное обозрение, 2017. - (Интеллектуальная история).

В издательстве НИУ-ВШЭ:

Йоахим Радкау. Эпоха нервозности: Германия от Бисмарка до Гитлера / Пер. с нем. Н. Штильмарк; под науч. ред. С. Ташкенова; вступ. слово С. Ташкенова. - М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2017. - (Исследования культуры).


1. Главное событие года - Биеннале поэтов в Москве. Спасибо организаторам, которые привезли в Россию неизвестных нам, но знаменитых в Китае Хань Бо, Шэнь Хаобо, Чжэн Сяоцюн и других, не менее интересных. (Любопытный эффект: не понимая языка, при первом соприкосновении с ним испытываешь оторопь, а затем начинаешь чувствовать, декодируя даже не слова - эмоции).

Исключительно важным представляется диалог с украинской культурой. В минувшем году в "Лиterraтуре", "Интерпоэзии" и других изданиях опубликованы переводы стихотворений Юлии Стаховской (переводчик Ия Кива), Миколы Рябчука (переводчик Сергей Муштатов), Мирослава Лаюка (переводчик Юрий Жуковский), Олеся Барлига, Лесика Панасюка (переводчик Дмитрий Кузьмин), Богдана-Олега Горобчука, Остапа Сливинского (переводчик Станислав Бельский), Олега Богуна, Василя Лозинского (переводчик Фридрих Чернышёв), и др. - это оставляет надежду на сохранение русско-украинского полилога в наше хрупкое время.

Ещё одну тенденцию года отражает хэштег #metoo. И если в 2016-м женщины (и мужчины - хотя их голос остался практически неуслышанным) набирались смелости, чтобы признаться в перенесённом насилии, то в минувшем году появилось немало художественных текстов, препарирующих этот травматический опыт. Наиболее внятно тема прозвучала в новосозданном журнале "След" (главный редактор Люба Макаревская), первый выпуск которого целиком посвящён насилию и бытовому угнетению.

Череда потерь - пожалуй, самая горькая "тенденция" литературной (да какой угодно) жизни. В 2017 году не стало Кирилла Ковальджи, человека, который был для меня образцом чести и человечности. А в числе недавних потерь, чей уход невосполним, - Вяч. Вс. Иванов и Андрей Зализняк.

2. Книжные списки минувшего года уместнее составлять к середине текущего - слишком многое ещё не прочитано или не дочитано. И всё же... Главный сюжет, подсказанный обитателем Мавзолея, сосредоточен вокруг всевозможных оттенков памяти - от исторической до личной. Породниться с прошлым пытается Мария Степанова в главной, пожалуй, книге года "Памяти памяти". Осмыслить - Эрик Хобсбаум (перевод Николая Охотина); взгляд на европейскую - советскую в том числе - культуру со стороны полезен и в качестве лекарства для "зашоренного восприятия и близорукого ума".

На прошлое опирается и Владимир Новиков в значительной, но пока не (до)замеченной критиками монографии "Литературные медиаперсоны XX века". Обряды перехода личности - от имени на обложке к физическому появлению к медиапространстве - и осмысление этих процессов ("писатель в нынешней культурной ситуации обращается к читателю не только текстами, но и всей своей судьбой") становятся едва ли не обязательной составляющей успеха. Примеры следуют как из прошлого (Белый, Блок, Высоцкий), так и из настоящего (Быков, Азарова) - с попыткой заглянуть в будущее.

Обращение к будущему через прошлое - второй центральный "сюжет" года. Речь об актуальных поэтических практиках, а бесконечное обновление языка - это постоянная борьба речевого авангарда с эхом пост-произнесённого слова. Новые формы речевых коммуникаций - через одновременное отстранение от субъекта и как бы нахождение внутри него - предлагает Екатерина Захаркив в книге "Felicity conditions". Этот сборник вместе с книгой Хельги Ольшванг "Голубое это белое" - среди важнейших для меня поэтических книг года. Но если Ольшванг рассматривает объект сразу с нескольких точек зрения, ракурсов, порой расположенных как снаружи, так и внутри объекта, то Кирилл Корчагин в книге "Все вещи мира" создаёт поэтический аналог игры Snake (иными словами, создаёт "змейку" текста); каждая строка расширяет пространство, добавляя знаний о явленном мире, при этом автор продолжает прорисовывать основной образ - холодно, отстранённо и максимально убедительно.

Мир, поданный через восприятие поэта-"мизантропа", - сборник "Скажи словами" Андрея Василевского. Как я уже писал, автор насыщает текст фейсбучными клише, сталкивает реальности и апеллирует к потребности читателя-"людоеда" в тотальной деконструкции ("полвека прожил среди людей <...> Хищник смотрит на Чужого / Чужой на Хищника"). Конструктор без приставки "де-" - это о книге "Смерч позади леса". Форма текстов Льва Оборина (россыпь форм) на первый взгляд проще содержания, но стоит вчитаться - ощущаешь себя неучем. Как пройти без потерь через лабиринт "дайджеста" гуманитарной мысли, - а Оборин не только привносит свои, но и развивает идеи предшественников, - слабо начитанному рецензенту непонятно. Обильно насыщает знанием текст и Алексей Пурин - но в старомодной манере, оставляя символы-манки в надежде привлечь собеседника-интеллектуала. В "Седьмой книге" поэт ещё дальше отошёл от телесности ранних текстов (циклы "Архаика", "Таро" и др.), и теперь мотив умирания культуры становится лейтмотивом его ламентаций. Пурин добавил в сборник и несколько переводов - из Рильке и Гельдерлина. Из поэтических переложений выделю также перевод книги Пауля Целана "Мак и память", выполненный Алёшей Прокопьевым и выпущенный в Киеве сборник Фионы Сампсон "До потопа" (переводчик Татьяна Ретивова), - кажется, книге не хватило редакторской чи (с)тки, но отрадно само появление в русскоязычном литпространстве текстов этого мастерски владеющего "эффектом зума" (Мария Галина) поэта.

Из поэтических книг ещё выделю нежно-страстный, наполненный стремлением к борьбе (#тихийпикет) и совершенно непошлой телесностью сборник Дарьи Серенко "Тишина в библиотеке"; звучащий на все голоса за кажущимся исключением своего (это приём, интонация ощутима) сборник-карнавал Алексея Швабауэра "Небесные носороги"; вышедшую под конец года иронично-серьёзную книгу Ростислава Амелина "Ключ от башни. Русская готика", а также несомненно значительные сборники Полины Барсковой "Воздушная тревога", Станислава Львовского "Стихи из книги и другие стихи" и Екатерины Соколовой "Волчатник" (я их ещё не дочитал, а потому опасаюсь давать какие бы то ни было характеристики).

Приглянулась и книга Бориса Кутенкова "решето тишина решено", но из-за участия в её издании включать её в список книг года не буду.

Ещё два издания, о которых нужно сказать, - "Вещи и ущи" Аллы Горбуновой (книги у меня пока нет, но отрывки, опубликованные, скажем, в "Снобе" и "Прочтении" вызывают стойкое желание приобрести) и "Михаил Бахтин" Алексея Коровашко, в которой строгий учитель "отчитал" нерадивого философа за просчёты и несамостоятельность мысли... Но это та антикнига, которую - по примеру Time - хочется включить в список книг года: в пользу нижегородского профессора "карнавальный" стиль и скрупулёзный подход к жизнеописанию.

3. Появление новых имён - понятие относительное, речь может идти и о дебюте (так, киевская "Лоция" не чурается издавать книги авторов, едва появившихся на "Полутонах"), и о переходе на качественно новый уровень письма/в новую эстетику (просматривались ли в ранних текстах гомельского поэта предвестники "Каймании"?), и о личных открытиях рецензента. Разумеется, Егана Джаббарова появилась в литпространстве до 2017 года, но говорить о ней как об открытии уместно именно сейчас - после выхода вдвойне концептуального (концепт самой книги и концепт серии *kraft), реконструирующего не только личный травматический опыт сборника "Поза Ромберга". Личное (пере)открытие произошло в отношении текстов Вадима Банникова - я некоторое время следил за его поэтическим "конвейером" на рубеже 2012/13 годов, а вновь вгляделся в оказавшиеся состоятельными стихи (сборники "Я с самого начала тут" и "Необходимая борьба и чистота", хотя конвенциональные тексты, непонятно как попавшие во второй из них, изрядно смутили) только накануне Биеннале.

Самое сильное впечатление года - от молодой украинской литературы. Существующей рядом, но отделённой государственными границами, оставившими за (не)искусственной преградой в том числе искусство. Среди наиболее ярких книг/имён: "точка отсчёта" Екатерины Деришевой и "Рубати дерево" Дарины Гладун. Тексты Деришевой предъявляют третью реальность и напоминают о формуле Некрасова: "есть картинка, и есть окошко". Максимально скрывая субъект, автор управляет его сознанием, направляя на объект-образ. В начале книги он приближен к реальным действиям человека, в более поздних - отдалён. Эта дистанция освобождает сознание субъекта и позволяет говорить об интенциональности - в поздней интерпретации Гуссерля. Во многих стихотворениях Дарины Гладун - отсылки к украинской мифологии и диалектам. Книга открывается образом "січи-рубай-дерево" (древа жизни); на последних страницах происходит его гибель и - одновременно - возрождение, но в метафизическом пространстве распустившегося текста.


    Марина ВОЛКОВА, издатель, культуртрегер (ООО "Издательство Марины Волковой", Челябинск), член редколлегии антологии "Русская поэтическая речь":

1. Главное событие моего литературного и календарного года - выход книги Виталия Кальпиди "Русские сосны". Да что там "года"! "Русские сосны" - главное событие всех издательских лет моей жизни. Появление этой книги как-то незаметно перегруппировало всю мозаику литературных событий, выстроив мою издательскую работу в одну линейную последовательность: "Всё было ради этой книги". При этом я прекрасно понимаю, что книга вряд ли будет прочитана её современниками (да и не современниками тоже). Но ей, кажется, этого и не надо. Эта книга не должна была появиться - но она появилась. Для неё нет места на полках современной поэзии - но "Русские сосны" есть. И я до сих пор очарована этим чудом.

Традиции ради придётся сказать и о других книгах и событиях. Спокойно констатирую триумф сюжет-проекта "Русская поэтическая речь-2016", отмечая рекорды по прочитанности первого тома и по количеству рецензий. Наблюдаю, как альманах "ПаровозЪ" нарушил традицию литературного сепаратизма и стал ещё одним мощным блоком в построении уральского поэтического кластера. Увлечённо работаю над новым проектом. Но "Русские сосны", "Русские сосны"... И я снова возвращаюсь к этой книге.

2. Поэзия - Виталий Кальпиди "Русские сосны".

Проза - Алексей Сальников "Петровы в гриппе и вокруг него".

Критика - Юлия Подлубнова "Неузнаваемый воздух". (Удивил и факт появления "Быть при тексте" Константина Комарова, но я только что приступила к чтению, потому пока отмечу только факт выхода 460-страничного тома критики).

Радуюсь, если пересекаются имена авторов "РПР-2016" и издательств "Воймега" и "Арго-риск". В этом году, например, вышли книги Анны Аркатовой "Стеклянное пальто", Марии Марковой "Сердце для соловья", Гали-Даны Зингер "Часть Це"...

3. Для меня по-новому открылась Наталья Карпичева из Магнитогорска (в этом году вышла еще одна её книга - "Книга рыб"). Совершенно новым поэтом (и замечательным человеком!) оказался для меня Алексей Швабауэр (спасибо Сергею Лейбграду и Виталию Лехциеру за знакомство с Алексеем и за издание его книги "Небесные носороги"!)

Замечательный поэт Алексей Сальников оказался не менее замечательным прозаиком. Спасибо Галине Юзефович за страстность и настойчивость, с которой она поддержала его роман "Петровы в гриппе и вокруг него". Но в этом месте надо обязательно вспомнить и роман другого уральского поэта (а также прозаика, актёра, члена редколлегии журнала "Урал") Андрея Ильенкова - "Повесть, которая сама себя описывает". Роман появился несколькими годами ранее, но, к сожалению, был прочитан не таким большим количеством читателей, какого заслуживает. Надеюсь, в 2018 этот недостаток будет исправлен!


    Ольга БУХИНА, переводчик, эссеист, литературный критик, ведущая обзоров детской литературы портала Textura:

Самый главный итог уходящего года - детских и подростковых книг, которые мне хочется прочитать и о которых мне хочется написать, в этом году заметно больше, чем во все предыдущие, так что я совершенно не успеваю их читать и о них писать.

К тому же изменилось соотношение между переводами и отечественной литературой. Не то что отечественной уже больше, чем переводной, но пропорция явно другая, процент книг, написанных по-русски, неожиданно (нет, ожиданно!) резко возрос. Это и подростковые - проблемные - книги, и книги для самых маленьких - чудесно иллюстрированные стихи и коротенькие рассказы.

В подростковой литературе то и дело появляются новые имена, уже известные авторы продолжают писать хорошие книжки - и их следующие книжки еще лучше предыдущих.

А вот книги для среднего возраста пока ещё не подтянулись. Переводных уже немало, а написанных по-русски совсем немножко.

Специально не хочу называть никаких имён - обо всем интересном напишу на Textura.



Опрос провёл Борис Кутенков




© Борис Кутенков, интервью, 2018-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2018-2024.
Орфография и пунктуация авторские.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность