КУДА ТЫ, ТРОПИНКА?...
Некоторые размышления о поэзии И.Пеледова
О поэзии Пеледова писать можно.
При этом можно отличиться присущей ящерам лаконичности и
вседозволенности. Приветствуя саги о кроликах и мухах, можно было
бы тихонько проклинать ангелов, потягивая любимый коньяк в буфете
Дома композиторов и отдаться волнующим строчкам об
оргазмирующем соседе, который закусывает снегом. Но не будем
уподобляться канадцу-китобою Натаниэлю Лэнду, который готов
тосковать о суше, находясь в глубине человеческих познаний, равных
по возможностям богам класса Нептун.
Со всей откровенностью заявляю - если бы стихи Пеледова мне не
нравились - писать о них никогда не стал бы. Но одному Маниту
известно, куда заведет меня просмотр разжеванного чернослива на
грязной дилетантской ладони. Мысля категориями взрослеющего
Буратино, я не буду задумываться о добродетели, которая "есть цель
всякого произведения". Будь то закорючки о Гильгамеше или
подзаборная лирика другого, уже моего соседа Кандрота Первого,
художественно просящего свою очередную Хань-бабу поднести
маленькую. Да и цитата эта удручает многих. Осознавая всю важность
доброжелательной рожи в данное Время Хосписа и сетевых
испражнений, буду улыбаться как можно шире. Во весь ряд акульих
зубов.
Что же нашел я в Пеледове?
Ответ: краткость, которая, как известно, сноха долдонам. Но
существуют короткие фразы, хуже которых не бывает.
Постдекадентский софизм поэзии Пеледова иного рода. Мал
полупроводник, да дорог.
Из бесконечных вибраций музыки Джа и Cofee-Shop`ов стонущего
континента было высосано настроение easy. Мэтр Манчини и
доморощенная розовая пантера, бродяга Кизи и т.п. не переваривались
Веничкой, Ботаником Х, или пьяной дояркой бессознательно освоившей
стихотворные традиции Заппы.
Краткость в сочинениях И. совокупляется с бесподобным easy reading.
Вижу удивительные истории сэра Конан-Дойля или, скажем, улыбку
альтиста Данилова в образах милых бесов, летящих в Останкино
подрочить.
Легок, сладок и вкусен не каравай в лапах, а крошки собранные в небе:
птичьи в тающем воздухе
восклицания длить
перекрашивать божьих коровок
рожать мандарины приятно
Все! Он не стал срывать на мне нереализованные детские комплексы
потоком пришвинских прилагательных. Я рад. Состояние легкой
эйфории обкурившегося туземца, после прочтения десятка панковски
слепленных четверостиший может пугать только старуху-процентщицу
с жестким кариесом мозга. Сетевой бузотер Пеледов будоражит
общественность без продувания невтемарных истин твердых копий.
Еще? Нате:
саша
отдай в контору управляющему
бумажку уведомление
на крышу залезай лей воду
на лысины младенцев саша!
Смею предположить, что easy reading И.Пеледова сочетается с таким
же уникальным, easy wrighting. Возможно, связано это с
существованием мировой паутинки потакающей скорости выброса
информации в текстовых форматах. Завидуй японец слагающий хайку!
Умри от цироза Хайле Селасие!
О чем пишет Пеледов? Кто герои его?
О тварях, о разумных.
С первых строк Ивана охватывает страсть подвигов во имя анимализма.
Зоопарк в традициях Сетон-Томпсона. Жизнь животных и их
отношения с прямоходящими:
***
соленые листья вкушает голубка
черный козел пьет воду небес
и не может напиться
***
кролики с глазами пьяниц
в роще ночной таятся
сжевали бухарина с феликсом
когда-то они
***
песнь исчезает
средь листьев клена
вставай поросенок
живи
Куртуазные шлюхи-болонки-блондинки шарахаются при виде собак в
"роще чернышевского", но умиляются тут же при виде падших
кроликов, для которых ВСЕ в этом мире, ну, или почти все. Зверские
дадаистские комиксы из журналов "Мурзилка" (для тех, кто постарше) и
"Веселые картинки" (для самых маленьких) лезут и орут из
малоформатных полотен Пеледова.
При этом свежесть и инфантильность доступных образов завораживает,
как супрематическая мозайка здоровых тел на парадах времен культа
личности. Голосом Пескова и Сенкевича читателю открывается
неуловимые мгновения жизни млекопитающих и насекомых средней
полосы России. Только зомби левиафан появляется, как мираж, в
скотном дворе Ивана.
Боги, демоны, гегемоны. Сатиры и нимфы, но не на фресках Помпеи,
заваленной хламом, а на выцветающих обшарпаных обоях бабкиного
гнезда. Приклеили бледного Н.Пуссена жидкостью "Момент". Выдрали
из ж. "Огонек" (81г) и приклеили. Потом засрали те же Пеледовские
вагинальные мухи. Сочно, прыщаво, надменно, красиво:
***
водят орфея деревья за нос благородный
хвое подобно с листвой вынуждая кифару звучать
вашу мать
***
бухой небожитель наступил на ежа
однажды ночью
дважды ночью
и т.д.
И господь хихикает по вольтерьянски. Он закружился в языческом
карнавале, прихрамывая, как будто с фаллопротезом в кармане и увлек
за собой своих коллег и приспешников. И даже еромонах илларион не
выезжал бы из дома, если бы не хотел воблы. Но щербатое шоссе
выносит нас к тихой канализационной лирике. И здесь
экспрессивные зарисовки туманной разъебанной комуналки
соседствуют с указаниями по спринтерскому бегу, а голуби, клюющие
промежность не обращают никакого внимания на озабоченных лурье и
богомолова и т.д. и т.д. и т.д.
Как пишет Пеледов?
Займусь подсчетом нелюбимых прилагательных. Прилагательных,
которые не называют, но тормозят модный action:
течет по рельсам молоко
свистит во тьме глухая птица
и вздрагивает тополь
лист роняет
храпят цари храпят герои
крылатый юноша парит
с баранкою на пальце безымянном
над затихающей рекой
Стихи действия. Они ужасают только провинциальных курсисток
(конец XIX - начало ХХ) горюющих у пруда о безвозвратно утерянной ХХХ.
Курсистки пишут длинные поэмы (ду-ду-ду ду-ду-ду) и
надоедают В.Г. Короленко. А он ругает, правит, и печатает, плачет,
правит и печатает. Галлактионыч, жаль, что не можешь улыбаться,
читая Ивана. Сложноподчиненные предложения гипертекстовых
Вертеров уступают место технике капитана Хэма.
И предрасположенность сетевых лириков к слащавому концептуализму
гибнет под потоком жестких горошин "бандитских мэйлов". Хитрая
созерцательность плюс рваные капли. Завидуй японец слагающий
хайку!
Зачем такая поэзия нужна?
Бывал я в парке для зверей. Видел многое. Выделяют хроллофил
хрюшки. Милые такие. Лежат там у себя в тине. Глаза внутри. Легких
как-будто нет. Вобщем не хватает им сосок-пустышек. Так, может быть,
и нетская братия скоро изотрет в кровь либерализм своих броузеров. И
докатится сетевая поэзия до заспанных толстых журналов. Все стихи –
ctrl+C, ctrl+V, ctrl+C, ctrl+V,... Редкие источники раздражения.
Такой источник - И. Пеледов. Падлой буду.
Третьего дня - думал. И не пришелся мне мозжечок при всей своей
серости. А все от заботы о меньших, пипы они суринамские. И снова
отвлекаюсь от "будничных явлений наших будней":
се каменеют облака
под взглядом нимфы пьяной
качаясь лопухи поют
о человеке русском
на крыше а и б грызут
миндальные орешки
далече жарится шашлык
для воробья и кошки
утихомирься же душа
Так вот, милые мои внучата, обоссаться от восторга при виде всякой
зелени - не абсолютная истина, а покалякать, как утопленники, или
посвистеть на брудершафт это завсегда. Мудрость нетская –
академическая. И дышится от этого по-новому.
На сем кланяюсь.
Порадуй новой строчкой, Иван!
© Краник, 1998-2024.
© Сетевая Словесность, 2001-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
