Если собираешься "налегке",
Оставляй перчатки-зонтики
В уголке,
Отчеркни две линии
На листке,
Не играй по дороге в салочки,
В классики,
В бильбоке.
Не считай ворон.
У ворон по датчику
На зрачке.
Не носи свой скарб
В носовом платке
(что по форме похож
на парус)
Не ходи по кафе -
Там у кофе ожога
Привкус на языке,
Там тебе нагадают
На котелке,
Что никто
Не ждет тебя
На крутом витке -
В рубашонке белой,
В дурацком хмельном
Венке.
Не тяни за нити,
Иди туда,
Где над морем ночами
Светятся города.
Где о ставни стучит
Поздним гостем
Пенистая вода.
Где по улочкам
Бродит моя беда
В свежесшитом саване
Из стыда,
Как промокший несчастный
Призрак.
Где мне снится под утро
Талое "навсегда",
Это малое,
Верное, жуткое "навсегда",
Что однажды пришло "от туда",
Спасло "сюда".
И блестит теперь
Сквозь буковки и года,
Между небом и небом
Рваная борозда
Между той
И текущей жизнью.
Привет, дорогая.
Я еду на станцию двадцать три,
Седьмого вокзала в городе номер
Ноль.
Ты плачешь, щекочешь ресницами, бьешься -
Все у меня внутри.
Тебе там свободно, темно и скучно,
Как и всегда со мной.
С тех пор как живешь у меня между легких,
Стала моей длиной,
Моим расстоянием,
Моею больной спиной.
Чтобы не сдвинуть
Твой крохотный шар земной
Я без конца играю с собой в "замри".
Поезд приходит на станцию,
Приносит туда людей в зимних куртках,
Лица.
На каждом лице два полузакрытых
Окна с таблицей,
Сеткой неполного доступа,
Фильтром от небылицы,
В каждом следящий прибор,
Анализатор большого мира,
Все обращенные
В самое их нутро,
Все отражают
Нечто
Куда интереснее,
Чем метро,
Окна, стенки вагона,
Лестницы, турникеты,
Столики бело-желтые
У бистро
(Того, что давно закрылось).
Вот, дорогая,
(там далеко в моем горле
сидящая как игла,
рыбная косточка,
пение и простуда)
Вот, что сегодня
Силы нашел сказать.
Кто-то глядит в меня
Взглядом пустым
Оттуда.
Чтоб он тебя не видел,
Я отвожу глаза.
По утрам - витаминки,
Ночами - не грызть мелки.
Все записывать сразу,
Словами сплетать венки.
Не сжимать часовые стрелки,
Как кулаки.
И не цокать в пустой мобильный:
"Как, дружок, мы с тобой близки.
Как мы далеки".
Спать ложиться рано,
Не видеть, как
Молоком
В пять утра туман
Разливается.
Покосившимся челноком
Идет белое солнце за проводами.
И ты бочком
Пробираешься между кроватью
И шкафом,
Глотаешь ком
В горле
И идешь плакать в ванную,
Чтобы не разбудить.
Потому обещаешь не бередить
Этот омут,
Рисуешь себе вердикт:
Хватит складывать все свои
Мелкие
Кубики, бусинки, васильки,
Ленточки, вены, гланды,
Аорту, резцы, клыки...
Все свои
Ночные шатания,
Нереализованные мирки
В одного человека.
Как в коробочку с табаком.
Ту, которую прячешь в детстве,
А достаешь уже стариком.
Видишь дурацкий рисунок
И банку, когда-то обжитую
Светлячком.
Или другую банальность - кусок пластинки.
И вспоминаешь холодную землю
От крыльца до калитки на даче
Утром и босиком.
И время дальше идет,
Спотыкаясь,
Как школьник с одним шнурком,
Вечно развязанным
На левом его
Ботинке.
А оно и правда -
В этом городе
На выходе из метро,
Как на выходе
от зубного.
Белыми пальцами щупаешь
Онемевший рот,
Языком - пустоту
Где-то между щекой
И нёбом.
Не то чтобы ничего
не чувствуешь,
Не то что спишь.
Просто чаще
дрейфуешь на
автопилоте.
Брюхом лайнера
Задеваешь верхушки
Крыш.
Не то чтобы нет забот -
Скорее нет чувства плоти
У мира вокруг.
Нет под ногами тверди.
Вот и задрёмываешь.
В люльке,
В эдакой круговерти,
На пиковой точке
чертова колеса.
-
Чтобы проснуться вдруг,
Устроить себе проверку
И найти в отражении
Не след от подушки,
А незнакомое выражение
Собственного лица.
Да, пусть это рубеж, Рубикон,
ватер (черт его знает!)
линия.
Да, пусть не до "Улисса" еще,
не до Борхеса,
не до Плиния.
Но уже не горит закат
Из око?н,
Из о?кон - деревья
и поликлиника.
Во рту полоса
(как перед отлетом
Слегка мутит).
Когда каждый день - голова...
Каждый вечер, как взаперти,
Бьется чертов гештальт
В твоей черепной коробке.
Когда-то так пробивало,
Что вылетали пробки.
А сейчас вместо "больно"
Всё говоришь "прости".
Да, это локальное бедствие -
Буря в стеклянном шаре,
По прогнозам синоптиков,
Стала небесным пловом.
Я которую ночь
Грызу заменитель слова.
Вижу светлые пятна,
Учусь говорить ушами.
Если есть ловец душ,
Мою не сочтет уловом.
Бросит в лодку на дно
Улиткой
в сети с ершами.
Мягкие игрушки развешены
в цветочных под потолком.
Как туши после убоя.
А по переходу идет человек
(метро, как всегда, битком)
С охапкой желто-зеленых роз,
Останавливается, чтобы кинуть монетку
Нищему на гобое.
Заполняет весь переход
розами и собою.
Зима подкрадывается,
Кусает за рукава.
рябина в твоем дворе,
как ни странно,
еще жива.
Небо падает, заламывает горизонт,
Как голодный художник руки,
Ухмыляется: ничего, дружок.
Все, мол, впереди -
"Не такие муки".
Там глубоко под землей
Среди поездов и рыб,
Рядом с табличкой -
"выход пролетом выше"
Спит у тоннеля бог,
Слушает каждый взрыв,
Спит и во сне тебе
Снегом за ворот дышит.
Стихи, конечно,
Это не честно.
Тот еще чит.
Оправданье тому,
Что кто-то еще не спит,
Когда стрелки
Перевернулись на девяносто.
Оправданье тому,
Что кому-то опять не просто,
Кто-то снова который год
Не сумел стать взрослым.
И сидит
Из ладони в ладонь
Гонит тот же бит.
Ведь стихи - это
Просто форма, обертка, повод
Выйди, встать перед залом,
Поправить провод
(у микрофона),
И вдруг завопить, что
"Мне больно - мне больно - мне больно!"
Довод
Весьма слабый в споре.
Но почему-то
Его принимают в рифму.
Ведь стихи -
Это музей граблей
И подводных рифов,
На которые кто-то
Нашел нежелезным брюхом.
Это - кунсткамера,
Место, куда за ухо
Кто-то приводит
Любимых своих чудовищ.
"Здравствуйте. Я Алиса.
А вот то,
Что набатом в виски мне глухо.
Отчего у меня пустота в нутре
И под нёбом сухо".
"Спасибо, Алиса.
Интересно. Теперь
Пусть еще кто-нибудь
Почитает свои стихи".
Вот бывают такие на свете -
Живут, говорят, готовят.
В телефонную трубку
По буквам чеканят имя,
Убирают в сумочку вещи
И хмурят брови.
Кто-то их обнимает, ревнует,
Нянчит, зовет своими.
К примеру она.
Она хосстес в одном отеле.
Встречает гостей, улыбается.
"Долетели?"
У нее голубые глаза,
Она пахнет дождем в апреле.
Волосы вьются, и родинок нет на теле.
Ремарк бы сказал короче,
На самом деле.
У нее, представляете, даже
Ноги не постарели.
Будто она придумана,
Чтобы
Мы на нее глядели.
И ей приносят корзины цветов -
Гиацинтов горы,
Свалка тюльпанов,
Герани вот целый ящик.
Она смеется, кивает,
Корзины прячет.
Под вечер рабочего дня
Настоящий Эдем
В коридорах.
Она никогда не уносит цветы
Домой.
Дома - чердак, коморка.
Лестница на подобии винтовой.
Кровать подпирает шкаф.
Вернуться туда - как спрятать лицо
В рукав.
Уйти под воду, исчезнуть,
Забраться в норку.
Утром она возвращается
После смены.
Солнце садится в море
(отель прибрежный).
Чайки кричат,
Пародируя крик сирены.
Волны ей ноги целуют
Морозной пеной.
Она выдыхает гортензией и вербеной,
Чтобы вдохнуть морской и солено-снежный.
Точка.
Острым пером, оставленная где-то между висков,
Пульсирующий, конечный признак существования пространства.
Асимметрично под бровью,
Если спустить с облаков, с неба
Ломанную прямую,
Косую ось,
Отбросив возможность полетов во сне и межгалактических странствий,
Перечеркнув все законы физики, закон причинности и то,
Что придумал Ом,
Попытавшись объять бытие, как толстую тетушку -
Целиком.
Не обращая внимания на мнимую иллюзорность,
На призрачность слова "я"
(что обычно находишь под пыльным диваном,
Рядом с одним носком),
Попытаться почуять пальцами, босиком,
Оголенными окончаниями
Дрожащих нервов.
Точка -
Вместилище единицы,
Начало пути,
Эталон количества отмеренной Господом доброй воли -
Будет равна игольному ушку,
О котором спорят.
И той танцплощадке, что ангелы выбрали в нем.
И
лети.
Сквозь дверные проемы,
Оконные рамы,
Дворы и арки.
И
катись.
Задевая руками
Шумы, провода,
И скамейки
в парках.
Представляй,
Как ломаешь шею,
Каждый раз
Спускаясь по переходу.
Опускай
Пальцы в бочку
С зерном,
Лоб - на чье-то плечо,
Мысли - в воду.
И лети,
И лети,
Метрономь каждый шаг,
Забывай, как дышать,
О колени гаси
Жар в ладонях.
Голове твоей - ша.
И губам твоим - ша.
И лети.
И лети себе.
Comma.
В городке
У левого моего виска
Не то что переполох,
Скорее хандрят,
Тоска.
Кто паникует,
Кто просто больной
Слегка.
Зато экономия -
Автомат с газировкой сломался,
Закрыт прокат.
Даже вот
Говорят в пруду
У рыб похудели
Розовые бока.
Каждый зевает,
Кто-то уходит,
Но многие ждут пока.
Всё еще говорят:
"Вот наступит лето,
Суббота и год быка.
Это пройдет.
Ведь не на века".
И глухим отдается
У них в висках -
Это на века.
Ничего не случилось.
Просто лишние хлопоты -
Садовники прячут ножницы,
Цирюльники убирают
Бритвы,
Не оставляют на столиках
При клиентах.
Цвета не бледнеют,
Скорее смещаются
В градиенте.
Ночью не слышно
Топота,
Ветра, дверного скрипа.
Все засыпают в ритме
Собственных вен.
Городок головы моей!
Чёртовы человечки у моего
Виска,
Голодающее сообщество
Крепости из песка,
Если тебе
Я еще сродни,
Хоть чуть-чуть близка,
Потерпи эту песню,
Что ночью в тебе стучит.
Замолчи.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]