СТАРАЯ ИГРУШКА
СТАРАЯ, КАК МИР
Ахист стоял около окна и смотрел в город. Город лежал перед ним, как шлюха, похотливо
раскинув улицы, мерцая светом рекламы, что, как он отметил про себя, мало чем отличается от
мерцания костров Старой Войны. Ахист находился в самой высокой точке города, Дворец
Обьективного Зла был грандиознейшим сооружением на всей Земле, а его кабинет был устроен
на самом верху здания.
Ахист вернулся в кресло и вздохнул.
Усталость одолевала его, в последнее время он часами просиживал в кабинете, никого не
принимая, и занимался вот чем: из попавшихся под руку предметов он выделял суть и
рассматривал её. Для этого он вытягивал руку над столом, размещал суть на ладони, фиксировал
её положение, а когда всё успокаивалось, расслаблялся в кресле и около часа наблюдал. Потом
искал что-нибудь другое.
Сейчас Ахист рассматривал суть бумажного змея, которая была похожа на дождевую
каплю. Он нашёл, что она совершенно неинтересна, ослабил хватку, и капля разбилась о
поверхность стола.
Да, подумал он, ещё день или два, и я больше так не смогу. Пора уходить на отдых. Тянуть
нечего. Ахист вытянул руку и стал шарить ею в Риммонграде, аккуратно ощупывая голову
каждого кандидата. Риммонград находился в северных широтах, там шёл снег, отчего приятно
холодило ладонь. Ахист перебрал около ста претендентов и, поколебавшись, вытянул одного, не
самого приметного. Не очень талантливого, но и не дурака: такой тип подходил больше всего.
Ахист взял со стола пепельницу, в которой хранил соль. Взяв щепотку, он начал втирать
соль в голову человека, чувствуя, как эта голова разбухает и становится твёрже. Вот так,
достаточно. Где-нибудь через час он обьявится в приёмной с листком бумаги. Остаётся ещё
время, чтобы немного выпить.
Как он и предполагал, прошёл всего час, прежде чем Боксёр постучал в дверь. Боксёр, его
слуга, получил своё прозвище из-за глупой истории, с ним произошедшей. Он сгорел заживо, ещё
будучи ребёнком. Дети, волки улиц, решили пошутить, облили бензином и стали пугать
зажигалкой. Что-то у них там произошло, Боксёр загорелся и погиб. Ахист подобрал его и
предложил служить.
Как-то слуга поинтересовался, почему Ахист называет его Боксёром, ведь он даже не
занимался никогда спортом. Ахист тогда ослепил его за наглость, а потом всё же обяснил, что,
имея пристрастие почитывать книжки по судебной медицине, когда-то вычитал, что все
обгоревшие трупы сгоревших заживо находят всегда в одной позе - позе боксёра. Руки прижаты к
груди, ноги чуть согнуты в коленях. Больше Боксёр никогда самостоятельно не заговаривал с
Ахистом.
- Ну что, принёс? - спросил Ахист вошедшего.
- Да, мой господин.
- Кто писал?
- Пантелей Северный, мой господин.
- Клади на стол и уходи.
Дождавшись, когда слуга уйдёт, Ахист протянул руку и, взяв принесённый листок,
принялся читать.
" Теперь, когда уже прошло дастаточно много времени с момента окончания Войны, а
именно в день трёхсотпятидесятилетия Армагеддона, давно пора прислушаться к голосам молодых
энтузиастов, которых не устраивают прогнившие моральные принципы, укоренившееся в нашем
обществе. Пора, наконец, пересмотреть лживую Вечную мораль, пора двигаться вперёд, к новым
принципам сосуществования. Сколько можно глумиться над самыми светлыми человеческими
чувствами; заглушать свойственные только человеку порывы Души, которой человек,
несомненно, наделён? Мы не сможем ничего достичь, опираясь на ветхие, никому не нужные
принципы. Необходимо менять себя систему ценностей, иначе все мы погибнем.
"Кодекс Неизбежного Зла" устарел. Идеологами Кодекса втоптаны в грязь такие понятия,
как Любовь, Душа, Вечная Жизнь, Воздержание… Человек не способен прожить спокойную и
плодотворную жизнь, постоянно думая о смерти, после которой - НИЧТО. Самый поверхностный
взгляд на вещи говорит нам, что это невозможно, и Вечная Жизнь После Смерти, несомненно,
существует.
Затан говорит "мсти", а мы говорим "нет, иначе люди все перебьют друг друга". Затан
говорит нам - "потворствуйте своим желаниям", мы же отвечаем: "необходимо воздержание,
чтобы сохранить Дух". Затан говорит нам "человек - такое же животное, как и все остальные на
этой планете", мы говорим : "человек наделён Душой, Которая Бессмертна". Мы призываем
воспользоваться их же затанинским приёмом и усомниться! Усомнитесь в Девяти Грехах! Нам
всем нужны Заповеди Добра и Любви, а не Грехи!
Разыщите ближайщую к вам организацию "Всё Любовь"! Вступайте в наши ряды!
Приходите к нам , если вы устали от самоубийственной морали Всеобщего Обьективного Зла, и
мы встретим вас как братьев и сестёр! "
Ну что ж, подумал Ахист, для начала годится. Ещё нужны головы энтузиастов, и можно
приступать неплохо проводить время, но для начала нужно кое-кому позвонить. Ахист сдвинул
уши к вискам, удлинил лицо и , разместив левый глаз на самом кончике носа, пододвинул уши к
глазу . Он сильно сжал челюсти и его нос, снабжённый теперь ушами и глазом, ринулся вниз, к
самому Рийю. Потом Ахист что есть сил закричал "Иешу!"…
- Привет, Ахист, как дела? - невнятно сказал Иешу. Он что-то жевал.
- Привет, Иешу, ничего себе. У меня всё готово. Только что принесли текст листовки, буду
разбрасывать в городах, осталось только секты огранизовать, но это дело двух часов. Я думаю - это
ты сам уже сделаешь. Контактное лицо - Пантелей Северный. Прочитать?
- Какая разница - читать , не читать? Ты заметил , что у тебя последние пять раз текст не
меняется?
- Да я даже не вчитываюсь никогда. Память у меня неважная. И, вообще-то, устал я очень.
Пора мне в отпуск, вот что.
- Угу. Меняемся ровно в двенадцать. Я, честно говоря уже соскучился по работе. Сколько
лет прошло?
- Триста пятьдесят. Ну, давай прощаться? До следующего раза…
- Прощаю всегда. Наступает Лето. Моё время пришло.
- Не прощу никогда. Прошла Зима. Моё время придёт.
Ахист вытянул нос из Рийя, и привёл своё лицо в порядок, посмотрев, на всякий случай, в
зеркало. Затем подошёл к окну и одним сильным ударом ноги выбил стекло - оно разбилось на
мельчайшие осколки. В кабинет ворвался холодный ветер, растрепав чёрные волосы Ахиста,
который, наклонясь, смотрел в пропасть под ногами. Его фигура стала медленно таять,
превращаясь в облако чёрной пыли. Настал момент последнего обхода, подумал Ахист, и,
становясь всё больше и больше стал медленно спускаться облаком на город внизу, пока не накрыл
его целиком.
Он хотел ещё раз почувствовать трение о себя человеческих голов, спешаших куда-то по
своим делам; ощутить горечь побед и радость разочарований; обонять дыхание курильшиков,
состоящее из смолы, воздуха и крови лёгких; пересчитать иголки фонарных столбов, которые даже
после стольких лет отдавали мертвечиной; воспринять сотни и тысячи ежесекундно наступающих
оразмов, чаще мужских; впитать мрак преступных подвалов; уловить миллионы мыслей о себе и
миллионы просьб; опьянеть от жертвенной крови невинных; ещё раз бросить кубики чей-то
судьбы; запомнить любую мелочь, каждая из которых составляет мир.
Он уже не видел, как после ухода в кабинет вошёл Боксёр и , расположившись в кресле,
стал смотреть в окно. Ахист, конечно, не мог слышать и мыслей своего слуги, который,
рассматривая опустившееся на город чёрное облако, думал:
"Какие же они ещё маленькие - мои детишки… Мои близнецы… Сколько доставляют мне
хлопот, сколько радости… Хотя, наверное нужно сменить им обстановку, придумать что-то
новое… Жаль, что эта моя игрушка им надоела, мне, видимо, пора побаловать моих малышей, и
подарить мальчикам что-то поинтересней… Они растут…. Им всегда будут нужны новые
игрушки…".
© Роман Губарев, 1998-2024.
© Сетевая Словесность, 1998-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
