Лигейя. Я и дымный полдень.
Моря гладит гладь свет.
И чьи-то кости под дождем
Зовут своего Овидия.
Больше никто не нужен.
Буду вечно смотреть на тебя.
Ты не истина и не тайна.
Ты - Вселенная со всеми мирами.
Война или мир,
Свет или тьма -
Таких вопросов для
Меня
Нет:
Желтое и фиолетовое,
Белые квадраты стены,
Тени мечутся
И черные фигуры искажаются
В свете софитов.
Ты Лигейя. Плоскость стала пространством.
У сумасшедшего Босха разорван глаз,
И в зрачке живет смерть.
Эшером вывернут мир наизнанку,
И черные скорпионы ползают по лицу.
Если я придумал не только
Это движение кисти и этот вечер,
Но и тебя, все равно
Это ничего не меняет.
Ибо серый Новосибирск
И цветущие джунгли Индокитая,
Твоя ни на что не похожая улыбка
И провалившийся глаз 22-го декабря,
Скорчившийся на кровати мальчик,
40-я симфония Моцарта,
Огромный американский закат во всю стену,
Чашка чая и кто-то смотрит в сторону,
Потные носки на хрестоматии по римской литературе
И классическая
композиция кадра -
Это всего лишь было. Теперь
Этого нет. Прошлое
Ушло, настоящее - математическая прямая -
Нулевая грань между тем,
Что кончилось, и тем,
Что еще не начиналось.
Ограбить ювелирный магазин,
Лечь спать,
Учить греческие парадигмы
Или съесть три стандарта таблеток,
Которые навсегда успокоят
Бьющееся сердце и головную боль -
Выбор равноценен.
Костлявая лошадь, кусок мостовой,
Выхваченный прожектором из черного
дождя, гулкие шаги и чье-то дыхание,
Голоса - что-то о событиях в Польше,
Толпы людей в ТЦ,
Дома - "История КПСС" и Шнитке,
Несколько бутылок пива, черепа на стене,
Пьянствуют за стеной, позвоночник
Мысли гнется с трудом, вскипает
Солярис бредовых видений, багровые склеры
Закрыты дверьми фиолетовых век,
Болит тело и взгляд, подушка медленно
Разгорается и -
Назад,
По тормозам! Дай бог,
Проскочим и этот день!
И вот уже выпит чай с халвой,
Можно лечь спать, с утра
Немного позаниматься йогой,
Потом - в Универ faire mes etudes.
И как будто заело пластинку с лютневой музыкой
Снова поскользнуться по дороге.
Мне приснилось, что ты умерла
Я проснулся с раздавленным сердцем
Улицы были пусты как огонь
Сердцебиенья тоннель словно голос
Падала ночь сквозь жестокий снег
Бледность на черной кушетке простерта
Рука - листопад. Скажи, почему
Тени деревьев в ночи бесконечны?
... И ты поймешь, что это не то,
что называют любовью.
Это - краткая остановка
на автозаправочной станции,
отражение скул в черноте стекла
(вместо глаз - глубокие ямы)
это - улыбка на вечную память,
чемодан, в который нечего положить.
Словно выходишь из дому утром,
растворяясь в рассвете и счастье,
и кажется удивительным чудом
способность дышать и видеть;
словно бродишь по улицам ночью
в снегопадном глубоком молчании,
наполняясь молчаньем и счастьем,
запрокинув голову вверх.
Это - жизнь перед самоубийством.
Слово, в которое нечего положить.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
