КОЛОНКА ЧИТАТЕЛЯ
ЧИТАЕМ: Анастасия Доронина (Afolina). Купить зоопарк
Отражение (в духе Хармса)
Анастасия Доронина (Afolina)
Купить зоопарк
Из цикла "At the zoo"
"А дворник с чёрными усами
стоит опять под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок
и в окна слышен крик весёлый
и топот ног и звон бутылок..."
Даниил Хармс (14.10.33)
Как было бы славно купить зоопарк -
с вольерами, с клетками, с прудом и клумбой,
с дорожками рыжими, с крашенной тумбой -
для девы с веслом, и с толпою зевак,
с дородной бабищей с лотком эскимо,
с разряженным кучером в пёстрой тележке,
с кассиром у входа, с кафе "Сладкоежка",
с табличкой на двери уборной - "Ремонт.",
с изгибами вечнозелёных скамей,
со схемой проезда по кругу на пони,
с щербатой улыбкой газетчицы Сони
и с грузчиком Гриней, что сохнет по ней,
с покрывшейся патиной ковкой ворот,
с потрёпанным видом зоолога Светы,
с бухгалтером, втайне мудрящим со сметой,
с покупкой шаров от отцовских щедрот,
со сторожем-дворником (звать - Аристарх! -
красивое имя, да сам алкоголик)...
- Что-что?.. ах, где звери... а звери - на воле.
Им нечего делать в подобных местах.
Это стихотворение напоминает музыкальную пьесу. Вы только вслушайтесь в мелодику звуков. Просто попробуйте абстрагироваться от значения слов, ну, напрягитесь и представьте на минутку, что вы не понимаете русского языка.
Начинается мягкая и легкая мелодия первых строк (очень много мягких согласных и единственный всплеск "зззз" производит впечатление повышения тона, не более). Но уже с третьей строки мелодика меняется, возникает слегка беспокойный шорох и шелест. Который, впрочем, смягчается в четвертой строке. Но во втором катрене в игру уже явственно вступают рычащие и шипящие звуки, обилие "ррр", "жжж", "ссс". А ведь это уже явная угроза, в которую перешло то возникшее легкое беспокойство.
Следующий катрен отличается переливающимся и действительно изгибающимся(!) звуком. Рваная мелодика словно колеблется между мягкостью и жесткостью, между медлительностью и резкостью. Новый катрен и опять новые ноты. Он отличается от предыдущих обилием "пыхающих" звуков "п", "б" "х". Ну а последнее четверостишие - это просто классический эпилог, когда в игру громогласно вступает весь оркестр.
Но, оказывается, если присмотреться к смысловому значению образов, то возникает та же самая схема. Попробую это показать, и заодно разобраться, о чем же эта пьеса.
Позвольте для начала процитировать последнюю строку. "Им нечего делать в подобных местах". Что же это за место?
С первых же слов стиха идут сплошные ограничения. Вольер и клетка - замкнутое пространство. Круглый пруд и круглая клумба - снова замкнутое пространство правильной формы. Вот, вот она мягкость и округлость звукового ряда! Все движется плавным кругом. Мы как бы ощупываем пространство изнутри. Само строение стиха с его четким ритмом - тоже ограничение и правильная форма. Пространство внутри этой границы достаточно искусственное. Дорожки четко проложены, ровные и яркого цвета. Не просто яркого, а живого, агрессивного, беспокойного рыжего цвета. Кажется уже и "беспокойство" появилось.
Крашеная тумба - предмет, имеющий неестественный цвет, замаскированный или притворяющийся. Тоже достаточный повод для беспокойства. Дева с веслом здесь явный фаллический символ. Да чем же иным может быть этот возвышающийся на тумбе округло-выпуклый предмет. Насколько я помню, чтобы угадать в нем формы тела "девы", надо было иметь нехилое воображение. И весло - удлиненный предмет - все туда же клонит.
Интересно, что почти все объекты второго катрена тоже чем-то притворяются и имеют оттенок ненастоящего. Не баба, а огромная бабища (отметим сильную символику плодородия, "плодитесь, размножайтесь!"), Кучер разряжен, тележка пестрая, уборная закрыта навсегда. Прямо-таки маскарад какой-то, вызывающий и угрожающий. И странное дробление уже исходно замкнутого пространства на обилие замкнутых же ячеек: ящичек, тележка, закрытая уборная, будка кассира. Впрочем, и движение внутри нашего пространства подлежит ограничениям. Изгибы скамьи - это линия ограничения, схема проезда - двигаться так и только так!
Вам это еще ничего не напоминает? Ведь это, увы, и есть наша жизнь. Это мы сидим в ячейках клетках, Все, что нам дозволено: хлеб и зрелища. Недаром зеваки соседствовали с первым фаллическим символом.
Есть и положительные моменты в такой жизни, только ущербные они, вот и улыбка щербатая. А от любви не расцветают, а сохнут.
Следующий катрен насыщен скукой, усталостью и старением. Все говорит о том, что длится эта жизнь уже давным-давно, и надоела всем смертельно: и потрепанный вид, и патина, и сами кованые ворота.
И, странное ощущение, но кажется, что пьяный сторож-дворник стоит С ВНЕШНЕЙ стороны ворот. А коли он пьян, так что же, что мешает нам уйти из клеток этого зоопарка?
Суровое отражение спрятано под этим внешне веселым развлекательным стихом ...