Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



НАБЛЮДАТЕЛЬ


* О чем ты бежишь, утренний бегун в парке?..
* Фонари над предместьями Рима...
* Я живу за стеной - ты живешь за стеной...
* кряхтит пророк в отечестве своём...
* По второму каналу опять - сериал...
* стоящий за окном театр провинциальный...
 
* связист I
* связист II
* зимний, белый - сахарной ватою...
* в этой жизни отдельной...
* как если бы жизнь начиналась - окном...


    * * *

    - О чем ты бежишь, утренний бегун в парке?
    О чем неслышно рушишь воздушные арки,
    врата света, встающие перед тобой незримо?
    О чем возвращаешься, падающие листья целуя,
    о чем волочит стопу, припадая слегка на цезуре,
    бегущий рядом ризеншнауцер-сучка по имени Рифма?

    - О тебе бегу, наблюдатель, с пятого этажа глядящий,
    воздвигающий эти врата, откладывающий в долгий ящик
    все на свете, заслышав осипший тростник знакомый.
    О тебе, даже и тогда не выходящий из дома,
    ссылаясь на геморрой, на лень, на теплое лоно,
    когда мимо тебя пробегает твой истинный звук, настоящий...

    - Обо мне? Не может быть. Не могу поверить.
    Отвернусь от окна, уткнусь взглядом в картины, в двери, в засохший вереск...
    Мне волнения запретили терапевт и знакомый сексолог.

    - Отвернись. Но учти - больше о тебе не пробегу ни разу.
    Не замедлю быстротекущее время, не дарую радость,
    Что ты мог бы познать, следуя ритму моих кроссовок.

    _^_




    * * *

    Фонари над предместьями Рима.
    Запах рыбы. Веревки. Белье.
    Говори, не дури, Форнарина,
    Рыжекудрое пламя мое.
    Мы там не были, только - фатальным,
    Украинским, частящим - поёт
    Голос твой, подголосок италий,
    Мимо дня, мимо сна, мимо нот.

    Все я помню, мнемоник проклятый:
    Чуть заметную складку у рта,
    Целлулоидный твой сорок пятый,
    Надоевшее "феличита",
    Как по бюстам тугим тосковали,
    Как копались носами в белье,
    Как под свист Лилианы Кавани
    Ты давала ночному портье...

    Проходи, проходи, посторонний.
    Брысь, профан - ничего не поймешь.
    Медным югом на грязной ладони
    Нам протянут полуденный грош -
    Кинозал, догоревший окурок,
    Кровь-любовь из открывшихся ран,
    И рыдает в углу полудурок,
    Тыча пальцем в погасший экран.

    _^_




    * * *

    Я живу за стеной - ты живешь за стеной. Наблюдатель - на крыше живет жестяной. То ли Липскеров он, то ли Веллер - слышишь малошумящий пропеллер? Знаешь, кто-то варенье крадет по ночам, кто-то тещу таскает весь день по врачам, потому что в отсутствие тещи наблюденье значительно проще. А потом они записи - птицам поют, те - красивым радисткам их передают, ну а что на уме у радистки - знает только эрцгерцог австрийский. Вот - на уровне слуха - родился сюжет, вот издатель нашел, как потратить бюджет... Отступаем, мой друг, отступаем, и тираж понемногу скупаем. Мы найдем, что с ним делать, с таким тиражом: то ли в трудные годы в печурке сожжем, то ли в дар поднесем папильотки для морячки, солдатки, разводки... Нету лучшего дома, чем временный дом: ежедневный автобус "Гоморра-Содом", и водитель - старинный приятель... Глянь - на крыше сидит наблюдатель?

    _^_




    * * *

    кряхтит пророк в отечестве своём
    на тридцать три локтя закопан в землю
    в зернь проиграла чернь и солдатня
    хорошую дублёнку что привёз
    тому назад шатаясь по европам
    по молодости автостоп и пьянки
    девчонки сами прыгали в кровать
    за лекции наличными платили
    ну как же как же говорили призрак
    тень гамлета отца читали в детстве
    забыли правда автора но всё же
    мол всё смешалось в доме периньона
    ла вида эс фуэнте овехуна
    а он не возражал изобретатель
    властитель дум перехватитель горла
    передаватель соли за столом
    не хлеб изгнанья хлеб возврата горек
    кряхти теперь богатый бедный йорик
    на тридцать три
    в отечестве своём

    _^_




    * * *

    По второму каналу опять - сериал,
    По четвёртому - трёп о любви.
    Я пельмени купил. Я пятьсот разменял.
    Не ругайся. Шифровку прими.

    Доставай из комода свой ключ запасной.
    Передатчик дыханьем согрей.
    Мы - не крови одной, мы - спецслужбы одной.
    (Алекс - Юстасу: "Выпьем. Налей.")

    Просто нас угораздило жить свысока,
    Видеть вещи с другой стороны...
    Нам отдали с лотка, по цене коробка
    Спичек - пару мгновений весны.

    Я красивую форму в ломбард отнесу.
    Я кресты и нашивки спорю.
    Я покончу с собою в баварском лесу.
    (Для тебя - на работе сгорю).

    Ты ж - не выдай, смотри, агентурную сеть,
    Отпирайся и стой на своём:
    "Он - такой же, как все...
    Он - такой же, как все..."

    Не ругайся.
    Как слышно?
    Приём.

    _^_




    * * *

    стоящий за окном театр провинциальный.
    манишки выходной воротничок крахмальный.
    то серых луж партер, то неба бельэтаж -
    утеха старичков и юных секретарш.
    закат не стоит дня. антракт не стоит мессы.
    висящее ружье стрельнёт в начале пьесы.
    меж действующих лиц - шести или семи -
    затерян невзначай вдовец с двумя детьми.
    в беседе он кряхтит, глядит себе под ноги,
    и вспоминает, как, с цветами на пороге;
    и, взятый автором навзрыд и наугад,
    краснеет, кашляет и убегает в сад,
    где встретятся на бис, вдали от наших взоров,
    все мастера реприз и боги эпизодов,
    где музыка навек, и Чехов молодой
    знай сыплет тихий смех из ложечки в ладонь.

    _^_




    связист I

    вези в хамовники, к той памятной пивной,
    где жизнь случайная над кружкой разливной,
    где мебель сборная, как сборная солянка,
    и талалихина геройская таранька
    летала листьями, кружилась надо мной.

    шрам от ранения. нашивка за морковь,
    в полях спасенную от ранних холодов.
    крест третьей степени за альпы и кремону.
    а здесь могла бы быть медаль за оборону
    москвы-старушки от невидимых врагов.

    идут, неслышные, за осенью - зима,
    и даже дворникам приход их - дик, неведом.
    а мы - справляемся, с помощником-соседом:
    два заклинания, сто грамм перед обедом,
    звезда геройская и - золотая тьма.


    связист II

    ты бежал по бескрайнему полю под свист базуки
    ты беседовал с проводами беря их в руки
    а теперь лежишь безучастный ко всем спиною
    говори со мною
    приходи к нам в ужас мы посидим спокойно
    приходи в отчаянье тут у нас нет попкорна
    разливное пиво душевные анекдоты
    приходи ну что ты
    я-то знаю все вечера твоих одиночеств
    назовут связистом а дальше крутись как хочешь
    жди пинков зуботычин команды флажка сигнала
    обеспечь канала
    частоту когда захочет бывало главный
    попиздеть со своею любой своею клавой
    зажимай зубами крепче под артобстрелом
    санитарку в белом
    всё они судьбою вертят они тихони
    боже морзе сын попов дух святой маркони
    никому не верю точка тире две точки
    словно мед цветочный
    эту жизнь твою зернистую крупным планом
    в предпоследний миг остановленную стоп-краном
    покажу повзводно поротно побатарейно
    если будет время

    _^_




    * * *

    зимний, белый - сахарной ватою. летний, сильный - духи climat.
    как сказала а.а.ахматова "вам попкорна? - сошел с ума!"
    и, бежавший мимо по случаю, найман, шустрый, как птицелов,
    закивал головой могучею в подтверждение этих слов.

    превращаются в эпос хроники, заслоняется рифмой грош.
    два цветкова на подоконнике - старший, младший - не разберёшь.
    будут книги в асфальт закатаны. но слепой, возложив персты
    на те гусли-погуды атомны, скажет "муза - а вот и ты".

    хорошо бахыту кенжееву, бо канада все сохранит,
    здесь же - легкие отражения, колоколец в поле звенит,
    и храпит, ожидая сабджекта, преклонясь на краткий ночлег,
    рифмоплет nn, не вписавшийся в повороты сибирских рек.

    _^_




    * * *
      В.А.Гандельсману

    в этой жизни отдельной,
    над невой, поутру
    (истопник - оператор котельной,
    массовик - интегратор-затейник,
    литератор - гуру) -
    крики чаек "к началу!"
    кверху занавес взвит.
    много водки и крепкого чая.
    ёршик утра. прочищены чакры.
    голова не болит.
    застывает обмылок
    нежной плоти земной
    среди пачек балетных, опилок
    золотых, неглубоких могилок
    на кладбищах весной,
    а для третьего акта
    нет дыханья и сил.
    то-то горькую пьют аргонавты,
    и в ночном кабинете редактор
    ходит, жжёт керосин.
    бедной жизни затеи -
    монплезир, одеон.
    прыгай здесь. это - родос. расстелен
    голубыми снегами растрелли
    у ростральных колонн,
    и выходят на холод
    из присутственных мест -
    клык мелькает. вздымается хобот.
    серп сверкает и падает молот.
    театральный разъезд.

    _^_




    * * *

    как если бы жизнь начиналась - окном.
    дождем синеватым. рассказанным сном.
    бельем на веревке дворовой.
    тарзанкой твоей двухметровой.
    резинкой. картинкой. вином. домином.
    кином про расклад беспонтовый.

    как если бы ты в моей жизни - была.
    жила до сих пор. паутинки плела
    крючком - из оборванных ниток.
    любви отдавала избыток.
    цвела. облепиху водой развела.
    (ругаемый мною напиток).

    как если бы вдруг, заскучав, собралась.
    у двери, помедлив, рукою взялась
    за нитку - за малую малость -
    и все на глазах развязалось.
    и только - окно. как распахнутый глаз,
    с которого жизнь начиналась.

    _^_



© Геннадий Каневский, 2005-2024.
© Сетевая Словесность, 2005-2024.




Словесность