Спичечные дни: коробок облаков полон и ни одной сигареты.
Бедный синоптик, деливший лето между купавами и садоводами.
Кондиционеры в офисах начинают медленную сарабанду.
Вот и мелодия достигает скорости, взрываются лампочки.
И продолжают гореть на полу в лужах сиропа.
Осторожное синее пламя. Даже рукине обжечь.
Автомобили чиркают по потолку, но не зажигаясь.
Дни ломаются.
В августе привезут керосин и сухое горючее.
2.
Лестничный марш Ракоци.
Если сбегать вниз, то крошатся пломбы;
вверх - закладывает барабанные.
На каждой паузе распахнутое окно.
Нижнее зарешёчено. Несколько человеческих окурков
вполголоса обсуждают своего генерала.
Я жил на последнем этаже.
Между рамами до весны остывало пиво,
до осени митинговали мухи.
После ухода гостей я рисовал на кухонном плафоне
ещё один или одного.
За три года - шесть. За семь - девять. На восьмой я уехал.
Игла патефона дошла до центра пластинки.
3.
Есть только слух и эхо. Слух и эхо.
Когда выходят в сад и семисвечник
над головой истошно подымают,
небесный свод похож на парашют.
Горгиппия, полунощный транзистор,
купи себе другой звукосниматель,
передающий только белый шум.
4.
Не заходи в моменты говоренья
по винтовой в проточный ресторан.
по коридору света в руке топор
положите на веки мне монитор
здравствуйте что ли керберы трёхголовы
на переправе кони запчасть запчасть
здесь немота начинается прокричась
прямо как дети малые честно слово
документацию можно не подымать
пёхом в Тавду из Лейпцига шли тома
каждый откроет спросит поставит крестик
вот моя комната кресло камин трюмо
нужно купить косметики на ремонт
сколько ты лет сюда не заглядывал вестник
справа Аркадия слева шумит Шумер
волны медуз подсовывают в размер
молча иду вдоль пены дыша отливом
я в эти нарды пляжные не игрок
аппликатура разная между ног
мне недостаточно тела чтоб стать счастливым
вечерний макияж: замазать атавизмы
здесь щупальца у рта здесь жабры вдоль спины
таким как мы хватает оптимизма
хватает нервов ждать падения стены
срезать шипы, щитки и запасные пальцы
(всё отрастает за четырнадцать часов)
чтоб только не шептать очкарику не пялься
на левый мой висок на правый мой висок
2.
когда придёт вода или поглотит магма
мы даже под землёй попробуем дышать
нас обучали ждать пока не скажет ангел
что может выходить на белый свет душа
не помня ни единого закона
готовиться начать единственный полёт авось посмотрит Бог с высокого балкона
авось и нас в ладонь из воздуха возьмёт
я так люблю тебя - ты мне меня дороже
я принесу кусок - не выходи туда
не надо, не меняй оттенка этой кожи
ещё огонь грядёт ещё придёт вода
так и спросила: ты счастлив? - не было ничего
просто ей нравился мой позапрошлый дом
просто ей нравилось в гости входить в него
просто ей нравились те, кто в нём жил вдвоём
просто ей нравится ставить меня в тупик
здравствуй, Набоков, зря я тебя читал
ну, допустим, плюнешь ей в юзерпик
выключишь комп, вырубишь Jethro Tull
странная штука - счастье. поди - пойми
позже окажется: искренне, не насчёт
вот я нашёл невесту себе в Перми
вот напечатан в Нью-Йорке. чего ж ещё?
сука, - шепчу я, - зачем же ты так со мной?
что же тебе я сделал, чтоб так под дых?
офис пустынный, кофе совсем дрянной,
плоттер, жующий плёнку: кудых-кудых
первое чувство розочкой распорол
пятку в запруде
кровь
повели лечиться
посадили на пляже на пропесоченный поролон
баночку с йодом нашла у себя учительница
дочка её красный купальник
глаза
цвета пятна расползающегося по пятке
не смотри на пупок не смотри на пупок нельзя
некуда скрыться и ничего не спрятать
детство похоже на щедрый крестьянский лубок
воздух свободы куражится над диафрагмой
только не надо гнать то
что всё это любовь
бедный мой
бедный мой русский язык
бедный враг мой
твари дрожащие скорпионы
в банке кишащие серапионы
пятой заварки планктон ЖЖ,
те кто не тратятся на верже
да неужель я один из этих
мало признать - я за них в ответе
общей порукой повязан круг
жаждой набить что я тоже крут
(жги, поколение клавиатуры!
что-то останется литературой
может и Бредбери станет вещ
каждый последнюю помнит вещь)
что расскажу я в ночи на память
на остановке где курит падаль
ангелу прячущему крыла -
сплетню с прозекторского стола?
стыдно и страшно входить в потоки ленты друзей но привычка только
бы одержимостью ролевой
в дырку квадратную головой
2.
не объяснить ничего - повредилось дышло, пара гнедых вырывается из поводьев.
да, я хотел быть писателем, но не вышло:
крепок в коленях, да психика хороводит.
3.
выйдет рассветный мужик закурит
кролики алкоголики куры
собственный огород над рекой
воля (по Пушкину) и покой
(по Достоевскому) я на съёмной
внешне живущий вдвоём но
трезвым Ставрогиным среди псов
душу на гвозди и на засов
братья безумные сёстры мило
сердия сердятся я без мыла
через игольное наперёд
где мой Господь меня изблюёт
это Филонов, и ты понимаешь, о чём я.
(нет, погоди соглашаться) но ты понимаешь:
ты поминаешь Филонова, но (понимаешь)
я говорю не о чёрном, но именно чёрном.
я не сказал: за Россию (и ты, россиянин?)
все мы мордва и цыгане, поляки, евреи,
мы говорим о Филонове, Саша, налей и
мы говорим о Филонове только по пьяни.
мы говорим. так Изварина... вспомни цитату:
Бог - Он хотел - по Извариной - чтоб говорили...
но, понимаешь, Филонова - мы говорили -
как футуризм языка получили в осадок.
эта алхимия времени не по рецепту:
плавим свинец, ковыряя на части патроны.
мы говорим - и над нами летают вороны.
только Филонов стоит одиноко
по центру.
так полтора года и ходил с надорванным рукавом.
заклеил обувным, обещал себе,
что пришью погоны, вышивку сделаю, уговорю кого
пришить погоны, вышивку сделать. без
куртки уехал. год лежала в Москве
в одной квартире, в Мытищах - в другой.
потом от друга пришёл пакет.
поставил в кладовку, развернул через год.
так и надел, не пришив рукав.
вышел во двор. солнце слепит глаза. четыре года прошло. был не прав.
был не прав, говорю. не прав, я тебе сказал.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]