Здесь коротают вечер в разговорах,
Прокладывают путь по карте вин,
И завывает джаз. Еще не скоро
Объявят карантин...
Пускай, корпя, очередной ужастик
Нам посвящают лучшие умы,
Каких на нас ни налепите свастик -
Мы первые, кто гибнет от чумы.
Пусть попрекают званием плебейским,
Гламурное бабье воротит нос,
И политолог спорит с полицейским,
Откуда нас так много развелось.
А их высоколобое потомство,
Забив на устремленья пап и мам,
Уйдя в очередное фармазонство,
Прокладывает путь к иным мирам.
Мы остаемся. Здесь предельно ясно,
Что нам не рад ни тот, ни этот свет,
Что беззащитно стынущее мясо,
А столько нищих душ и вовсе нет.
И потому, до таинств неохочи,
Беспечное помойное зверье,
В ущерб эстетам, мы не любим ночи
И внутренне чуждаемся ее.
И множится отчаянная стая,
Объедки, схрон привычного тряпья
И грязный неуют предпочитая
Величию ее небытия.
Сам себе декабрист, в провинции нам фигово,
Здесь связать горсть слов сложней, чем срубить грина.
Затихает многоязыкий столичный говор,
Кое-где пробивается мат, потом - тишина.
И какие слова для этой сквозной дороги,
Впавших в спячку районов и ровесниц-рябин.
Стоп, приехали. "Стольника хватит?" "О, это много."
"Ничего, округлим".
И смахнувший нас, катится мир like a rolling stone.
Порастает быльем картошка, сложенная в гараж.
А лирический герой прозревает, что он
Не трагический, а хтонический персонаж.
Всем гребцам, совершившим путь из варягов в греки,
Снятся черные, черные, черные реки.
Там, плюя на раков, обол, ОПЕК,
Едет древний грек.
Над античным адом - стеклянный звон и горят покрышки.
Шаг за шагом черпают Ахеронт штанговые вышки,
И пейзаж, подцвеченный кумачом,
Слишком черный, че...
Отвлеченные мысли, излучины, переправы.
Четким росчерком над плечом отмечая траур,
Зачерпни в бутылку, воткни фитиль
И скажи: лети.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
