Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



ПИСЬМА  НА  ВОЛЮ

поэллада


      1.

      ...и я был Господом, грешным Богом,
      недолго, правда, – часа четыре,
      зато воистину всемогущим,
      свободным Богом,
      каким приснился блатным мальчишкам,
      парням угрюмым, прыщам вертлявым,
      верзилам наглым, чертям смазливым,
      уже прознавшим о журналисте
      по тем каналам, которых вовсе
      не существует и быть не может!

      каким приснился – таким приехал.
      поговорили...
      (по всем законам эсэсэсэра,
      корреспондентам любого ранга
      дорога в зону была закрыта.)

      2.

      ...в четверг дождливый, уже под вечер,
      редактор выпестовал задачу:
      – езжай в колонию малолеток,
      не помню точно предельный возраст –
      до восемнадцати, по идее.
      крайком одобрил "тюремный очерк",
      сам понимаешь, с подлейшим скрипом,
      волынил долго...
      даю машину – туда-обратно:
      уедешь утром, вернёшься к ночи.
      анонс, понятно, в субботний номер.
      "подвал" воскресный – на развороте.

      3.

      вёрст двести (с гаком) – как гоп со смыком...
      вопрос со смаком: – из "Ставрополки" –
      по буеракам за чик-чириком?
      (под тем бараком – овчарки-волки!..)

      полковник рыжий, курящий "Приму", отбросил чётки:
      – письмо увижу – украшу мину! пиши с Чукотки!
      у вас, в газете, ЛИТО лютует,
        у нас, на зоне, старик Литовкин –
          бессмертный цензор.
      письмо оттуда – всегда издёвка,
        враньё, насмешка, подстава, пасквиль –
          других не видел за четверть века!
      вы – журналюги. мы – солдафоны. они – бандюги!
      какие, к дьяволу, диктофоны? без объективов покинешь флюгер...

      блок "Стюардессы"? – полковник Спичкин зевнул устало. –
      ну эти бесы, известно, хнычут... заначек мало?!
      блок "Стюардессы" и блок "Столичных"? – договорились.
      старлей Летягин, проверишь лично. с тобою – Ирбис.

      сержант Лебяжий, обед – на бочку: чтоб битте-дритте!
      ступайте с богом. а мне – к сыночку, проводим в Питер.

      совсем по-свойски, убавив тону, полковник молвил:
      – собак не бойся: тебя не тронут – ты пахнешь волей.

      старлей Летягин, сержант Лебяжий,
      сопроводите корреспондента!

      4.

      ...блок "Стюардессы" и блок "Столичных"
      делили долго, считали честно –
      однако каждому из пришедших
      по две "цигарки" не получалось,
      а по единой как раз хватало.
      пяток вернули: кури покуда,
      а мы по "Шипке", а мы по "Приме"
      да "козьей ножке" поприударим...

      и я был богом. молчал и слушал.
      курил и слышал великий русский,
      могучий русский, ничтожный русский,
      перемежаемый жутким матом.

      из байки страшной "я невиновен: судья – паскуда",
      легенды страстной "он невиновен: судья – подонок",
      новеллы странной "она невинна: судья – змеюга"
      слагался эпос "мы невиновны: уроды – судьи!"

      зеваки "пачками" прибывали –
      но под конвоем, само собою...

      вагон историй. война сюжетов.
      мильон терзаний...
      поверить трудно. проверить сложно.
      бог неподсуден.

      от каждой исповеди знобило,
      хотя ласкало всех бабье лето –
      и жеребёнка на косогоре,
      и вертухаев на чёрных вышках...
      мальчишкам тоже тепла хватало.

      равновеликое царство солнца.

      старлей Летягин дремал в обнимку с огромной псиной.
      сержант Лебяжий терзал колоду, сдавая карты:
      – король бубновый! валет пиковый!
      и следом – дама сердечком дышит...
      всё верно, хлопцы?..

      толпа рассказчиков поредела.
      – сержант Лебяжий, а фокус-покус?!
      толпа болельщиков прирастала...
      – часы бастуют, но я - волшебник!
      дождётесь птичек, –
      сержант Лебяжий
      починит примус, починит чайник,
      починит время,
      и раскричатся над степью чайки...

      со мной остался один Серёга по кличке Ржавый:
      – поскольку тёзка у нас за бога, спасай державу!
      в примятой пачке из-под "Столичных" есть сорок писем.
      не ради славы, не ради лычек отправь на волю!
      ты из приезжих, но из приличных и независим –
      шмонать не станет полковник Спичкин, грехи замолим...
      конверты стоят пустяк-копейку.
      писали письма на папиросной.
      Господь обманет судьбу-индейку!..
      и шмыгнул носом великорослый...

      5.

      сержант Лебяжий накрыл "поляну" на косогоре –
      и зону видно (она пустынна, народ в бараках),
      и вид прекрасный: хребет Кавказский у горизонта...

      старлей Летягин смеялся: – фокус –
      всегда козырный!
      колода медленно воспаряет...
      тузы, шестёрки, на миг зависнув,
      расправят крылья,
      а там валеты распетушатся,
      девятки-дятлы, догада, к счастью!
      семёрки – сизыми соловьями,
      восьмёрки – пьяными кренделями...
      взлетают дамы за королями
      и растворяются сизарями
      над транспарантом:
      "Даёшь свободу до коммунизма!"

      ...подъехал Спичкин: – бывай, бродяга!
      стакан "Столичной" возвысив к солнцу,
      воскликнул: любо! и горстку ягод
      забросил в глотку: – когда снесёшься?

      – анонс обещан в субботний номер.
      "подвал" – воскресный на развороте.

      – тогда – по ко́ням!

      6.

      ...вёрст двести (с лихом). вопрос со смаком:
      – все невиновны? все поголовно? –
      водитель Миха единым махом
      командировку назвал "условной".
      – я сам – условно, я сам досрочно
      освобождённый, Серёга, так-то!
      и знаю точно: порежет строчки
      наш главредахтур!
      покроет лаком... прикроет лыком...
      вёрст двести (с гаком) – как гоп со смыком...

      в Невинномысске, у главной почты, притормозили.
      – вернусь, поедем уже до дома.
      вздремни, Мишаня!

      и я стал богом – минут на сорок, а то и боле.
      конверты... марки... чужие письма... чужие боли...

      Москва, конечно... прокуратура... столица... Кремль...
      генсеку? ясно... Москва, понятно... рука устала...
      обратный адрес – как под копирку: "письмо с Кавказа".

      и лишь однажды глаз изумился:
      "Петрозаводск... Елизавете, занозе с детства..."

      так, расправляя "сигареты",
      так, исправляя строки су́деб,
      я не заметил, как час промчался...

      – однако долго! ворчал Мишаня.
      темнеет небо, прибавим газу!

      ...ах, мыс Невинный! Кубань речиста, сварливы волны.
      припев старинный: "окстись, нечистый, мы невиновны!.."

      стиль символиста: "закат и злато, отец и Овен..."
      наган чекиста: "ума палата – Телец виновен!"

      "герой и гений – без привилегий!" – абзац закона.
      а дальше – Пётр, который Вегин, Вергилий с Дона:

        Не виноват! кричу. Не виноват!..
        А эхо утверждает:
        Виноват...
        И в жёлтом небе журавли трубят:
        не-ви-но-
          ви-но-ват-
            не-ви-но-ват...

      мне оставалось
      додумать думку совсем простую:
      там, расправляя "сигареты",
      там, исправляя строки су
      ́деб,
      на главпочтамте Невинномысска,
      судьбе вручая срока
      ́ и сроки несовершенных,
      но совершивших в свои неполные восемнадцать
      большие
      (!?)-малые (!?) преступленья,
      я помолился: "пусть невиновным
      признают даже одного – всё не напрасно!
      и все напраслины, мой бог, должны исчезнуть –
      отныне и присно, отныне и присно,
      отныне, а также во веки веков..."

      7.

      в субботний полдень принёс в контору
      огромный очерк "Даёшь свободу до коммунизма!",
      предполагая: главред успеет прочесть, подправить...
      и новый номер, "гвоздём" украсив,
      спецкор Сутулов друзьям отправит –
      в Москву и Киев, где "Ставрополку"
      прочтут, поскольку...
      нескромно – дальше.

      – где письма, Сержик? –
      редактор Кучма предельно ласков.
      – какие письма, Борис Георгич?
      – где письма, Серый?

      мой шеф Кучмаев почти на взводе.
      – какие письма, товарищ главный?
      – где письма, сволочь?!
      вернёшь – поставлю
      в "подвал" немедля "тюремный очерк"...
      полковник Спичкин звонил три раза!
      ему, естественно, настучали –
      "шестёрок" в зоне всегда хватает...


      молчишь, радетель чужого горя – чужого счастья?
      – шофёр – свидетель... что ж, дядя Боря, пора прощаться!

      – а за порогом (и под порогом!
      ) – судьба другая.
      – молчу о многом. и вы – под богом... сто раз пугали!

      8.

      "подвал" провален. перепечатка какой-то мути –
      судебный дайджест.
      режим авральный. а я по сути –
      клеймёный аист.
      выговорешник. без премиальных...
      редактор новый.
      – покайся, грешник: принципиально!
      – увольте!.. – что вы?!

      9.

      лет через двадцать Серёга Ржавый
      нашёл Серёгу:
      – давай брататься! ты – бог, пожалуй!
      – иди ты к богу!
      – молчал о письмах. молчал о рисках.
      молчал о зоне.
      – в тот миг и присно? маяча в списках,
      детей позоря?!
      – давай о главном: двоим скостили
      срока
      ́ и сроки!
      – вот это славно... конфуз бастилий...
      пора – в пророки?
      – о самом важном: троих на волю –
      в тот год, вчистую...
      – сержант Лебяжий не зря глаголил:
      часы бастуют.

      10.

      под тем порогом – судьба-иголка?
      Кащей притырил?
      и я был богом, совсем недолго –
      часа четыре...


      2010, октябрь-декабрь, 2013, октябрь-декабрь



© Сергей Сутулов-Катеринич, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.




Словесность