Раскрытка
Сначала жизнь пленяет нас
Д. В. Веневитинов
Сквозняком разлетало листочки.
Дозревают фасоли стручки.
"Нам от жизни остались лишь точки", -
Ухмыляются вслух старички.
За околицей вскрики кукушки.
Затевают старушки грустьбу:
"Наши дряблые жидкие тушки
приготовились скрыться в гробу."
Только младость в игривой раскрутке
рвется в степь, закусив удила,
распустив свои гривы и грудки,
расплескав золотые тела.
Бездружие
Игорю Долиняку
Занавесь окно, потуши свечу!
К. М. Фофанов
Исчерпана велеречивость.
Пришла сутулости пора.
Умылась милостынью милость -
рубить хоть кривду с топора.
...Залив зализывает ранки -
порезы бритвенной стерни.
Суши для пенсии баранки...
Носочки в банке простирни...
Сбирай гербарии с могилок...
...С мигалок дождичка в четверг
банкир, застреленный в затылок,
твое бесприбылье отверг.
Подаст, набулькав, жадный шурин...
Но где же други брежних дней?
Кто вышел в люди, как Мичурин...
Кто в Лете удит окуней...
Ветшает репинская дача...
Крепчает местная блатня...
А Жизнь со Смертию судача -
две бабы в сплетнях у плетня.
Неравенство в сражениях*
...Бродского я обожаю, но это не значит,
что он лучше Данте или Пушкина.
Эрнст Неизвестный
Кто первым высотку захапал,
иных, как бычки, затоптал...
В смущении дождик закапал
на ржавый горелый металл.
Стоял победитель на танке.
Держал... с позволения... речь...
Его подвели к итальянке
готовой стремительно лечь...
Другие топтались гурьбою,
осипшей продрогшей толпой...
Все вместе готовились к бою,
а выиграл самый тупой.
16 апреля 96
Параметры архивных парадигм
Скрещением неясных языков
на интерлингве пишется сподручней.
Язык российских баб и мужиков -
точней, и поночней и поонучней.
В фигуре умолчанья речевой -
безнотные степные перепевы
волгарина, что тащит бечевой
во имя Сына Непорочной Девы.
Архангельской жары оксюморон...
Безличные глаголы кривотолков...
Орет парадигматика ворон
узревших на снегу бегущих волков...
Разбитая инверсий колея,
когда трясет на кочках, как на бричках...
И во поле береза... В поле я -
полет саней с шубейкой в рукавичках...
Затем архивы тающих низин
в прогалинах подснежников и дерна.
Страницы тихо катящих дрезин,
палаточный июль и горло горна...
А далее модальные мазки...
Ручьи стихосплетений соловьиных...
Литошки... Забегаловки... Низки...
Ночовки на вокзалах и в овинах...
Послушай синтагматику шагов,
шажков, подпрыжек, мелких перебежек...
Туман слоится средь лугов, стогов...
Полна корзина хрупких сыроежек...
И, эххх, полным полынна и полна
коробочка лексического ситца...
Мордальная российская луна
неслышно набегает, как лисица.
23 июня 89
Загранка
В загранке видно дождички с морозами,
с усталыми, как вечность, тепловозами.
На станции Навалочной навалены
с бетонинами грейферы и шпалины.
Мигают светофоры-торопилины
на Невском, где гранитины и шпилины.
Московским громыханием прожарены
туристятся тут Минины-Пожарины.
В загранке перебранки с переборами,
да бледные поганки под заборами,
да бренные погонки на окраинах,
в задраенных прибалтах и украинах.
В загранке оборонка сохнет скукою.
Емели там охотятся за щукою.
Прикинулась загранка самобранкою.
Ну, кто там спозаранку за баранкою?
Никто не в силах в прошлом разувериться...
А вдруг - БА-БАХХ! - и все обэсэсэрится?..
12 марта 96
Шашечный ход
Саше Севостьянову
Миле Суздальской
Кто Сашу с Милой не знавал?
Кто не лакал бокалы с водкой?
Кто не зевал, хотя завал
в пенсне и с чеховской бородкой?
Довлатов в горы ускакал...
Гори, звезда моя, не тухни!
Не тресни вздрогнувший бокал
преподнесения на кухне.
Убереги, Господь, сердца...
Шагами шашечных паркетин -
им в ясли хлебца и сенца,
чтоб не журился город Петин.
Кто в дамки вышел... Кто в дымке...
А кто и в дымке на Литейном...
Туман змеится по реке
зеленым пламенем питейным.
Заломан лихо козырек...
А за душой - веселый порох...
В кармане водки пузырек...
Шаги... Шаги... Цепочки шорох...
17 марта 96
Освенцимские иски
Вослед за первою слезинкою - вторая,
потом еще, еще... И вот конца им нет.
Юлиан Тувим
Не куй, кузнечик, рассусоли,
не прядай усиком, как рысь.
Не куль крупы и россыпь соли,
а девка крупная - Марысь.
Нежны веснушки у Марыськи,
как на пригорочке лески...
На кой ей локоны и сиськи
коль думой заняты виски.
Возки везут бочонки виски,
речонки пива и винца...
Марыська ж путается в иске
во имя Сына и Отца.
Поляк не любит без рассола.
Марыськин "Бар" на речке Сола.
Хиба ж пенензовая сила
своих жидочков воскресила?
Жиды орут... Газетки роют...
Освенцим... Аушвиц... Музей...
Жиды жидочков огероют,
чтоб Польше сделалось мерзей.
Дарует мамушка кулечки,
колечки, Господи прости:
сапфиры там, как василечки...
- Жидов из печки не спасти...
- Жидку даешь цигарку с пачки,
глоток водицы для дитя,
а он тебе - свои заначки -
легко - играя и шутя...
...Бульдозер рыл... Ревели МАЗы...
Сизел дымковый перегар...
На те жидовские алмазы
построен дом, гараж и "Бар"...
- Закройте "Бар"! - Марыську жучат.
Угрозы рисково звучат.
...Картошку с мамушкой окучат,
сидят на кухне и молчат...
Молчат бараки и скелеты,
молчит колючка и столбы...
...Марыська делает котлеты,
мрачна, как пепел из трубы...
...А там за Вислою зависла
на тучах радуга-дуга...
...Не смыты ливнем только числа,
а ветром - черные снега.
13 мая 94
Звучание струны
Старички дописывают саги,
ходят в баню, нюхают табак...
Поколенье "Доктора Жуваги"
на судьбину вешает собак.
Покоренье пиков, эверестов
кончены по случаю кончин.
Годы праг, берлинов, бухарестов,
брежневых и прочих молодчин
канули... Окинули ли взором
прошлое, как ушлое, как прах?..
Совесть подвизалась ревизором.
Страхи бродят табором, в шатрах...
Свежие морщины на гравюрах...
До свиданья милые вруны!
Улизнула младость в шевелюрах,
под звучанье лопнувшей струны...
Оценщика прищур
Платонова не люблю и читать не могу.
М. Веллер
Бесплатен платинный Платонов,
но под оценщика прищур,
в среде нейтронов и протонов
он долговечен чересчур.
Оценщик окоротью мысли -
цигарку свесив набекрень,
скользит, неся на коромысле,
словесных выплесков трень-брень...
Делец, размазывая пальцем,
скулит судливо о строке,
с мыльцой, в прожиринах со смальцем,
себя проверив в остряке.
...Эпоха ж мерзлого бетона
скребла металлом о металл...
Платонов, выкормыш Платона,
про то нам книжки накатал.
6/IХ-95
Порочный друг
Скрипачный друг мне шлет открытки.
Я называю их развратки.
Он отрывается от скрипки...
А я пишу ему обратки.
Скрипачный друг сидел в ГУЛАГе.
Он в письмах плакался: "О, Боги!!.."
Но диссиденты бедолаге
ласкали член и брили ноги.
Скрипачный друг вернулся дамой.
В него влюбился замминистра.
За замом он связался с Зямой
и дом купил на речке Истра.
Его таскал раввин за сосны...
Ему европы стали тесны...
- Ах, все британцы так засосны!..
- Смурны французы, шведы - пресны.
В Нью-Йорке он блистает в свете.
Но СПИД - опасен для таланта.
И потому, себя в расцвете,
он стал женой Нобелеанта.
23/ХII-94
Смущение вещей
Николаю Заболоцкому
Не старится смешение вещей:
один в душе налавливал лещей,
иной не станет жить без овощей,
а третий любит женщин, как Кощей.
Не можется гуляке без зонта,
как лайнеру-титану без винта,
как бабушке с вязаньем без кота,
как фермеру без джинсов и скота.
Сидит философ в каменном углу
помешивая пальцами золу:
он налетел под вечер на иглу
и созерцает камерную мглу...
При этом тайно дрыхнут под столом:
забытый передвижниками лом,
газетка Жириновского "Шолом"
с двуглавым, но обрезанным орлом.
В позициях застенчивых вещей:
хохляцая династия борщей,
московская пиццерия прыщей,
под пальмами крапивы и хвощей.
Свыкается обрыдлость с ремеслом:
ослица восхищается ослом,
в державе, раскуроченной на слом,
стал президентом "Девушка с веслом"...
...Моргает поминальная свеча
заглядывая в скважину ключа...
...За тучами, проплывшими крича,
заголосила горько каланча...
Живые переваривают стиль:
намыливаясь тусячами миль,
заглатывая солнечную пыль,
опутывая органы в текстиль...
Под звон академичных бубенцов
доносятся прононсы праотцов,
грассированных уток и скворцов,
недобрых попрошаек и лжецов...
Смущение вещей не охватить:
верней, Венера схвачена за тить,
а Рим, где страшно трахально кутить
готов ладошку вам озолотить...
Такая вот петрушка, господа!
Рулеткой правит Юркий Тамада.
Течет песок и рушится вода
на годы и чужие города...
Смущение наивных рюкзаков
пропахших от костров и кизяков,
по воле Связников и Слизняков,
закинутых среди березняков...
Печаль моя впечатана в забор.
...Прошаркал мимо мудрый духобор...
...Дряхлеет покосившийся собор...
...Скатились солнце лысое за бор...
29/II-96
| 
