Я ТВОЙ ГОЛОС
Ночью выпал снег - тот самый, настоящий, который будет лежать всю зиму.
Я вышел купить хлеба и сигарет. Мне нравилось выходить из дома именно в это время - между десятью и одиннадцатью утра, когда те, кто должен заниматься делом, давным-давно заняты делом, а те, кто спит, еще не проснулись.
Я шел по первому снегу и ни о чем не думал - так хорошо и тихо было вокруг.
Прямо передо мной на узкой, едва протоптанной тропинке вырос человек с лицом, будто бы обожженным нездешним горячим ветром. Человек показал мне бритву, зажатую между средним и безымянным пальцами, и сказал:
- Побежишь - догоню. Закричишь - ляжешь.
Бежать было поздно, звать на помощь - некого. Я знал, как это делается. Один взмах, один надрез за ухом в форме буквы Z - и я действительно лягу поперек тропинки в черную лужу.
Я объяснил человеку с бритвой, что денег у меня ровно на буханку хлеба и пачку сигарет. В свою очередь он объяснил мне, что деньги его не интересуют. Ему нужна была хата, чтобы отсидеться без палева.
Трое суток назад он рванул с ИТУ строгого режима №5 - знаменитой "пятерочки" для полосатиков, то есть для особо опасных. Сейчас он был бы уже далеко отсюда, но в Тугарине у него оставались жена и дочка.
Про побеги с "пятерки" время от времени возникали легенды в духе узника замка Иф - с подкопами и проламыванием тройных, кладки девятнадцатого столетия, стен. Насчет семьи - такую чушь урки лепят автоматически, применительно к обстоятельствам. Короче говоря, я сильно подозревал, что мне ссут в уши, но бритва в руках моего нового знакомца была убедительнее его слов.
И тут я придумал, как от него избавиться.
Васька жил один в пустой двухкомнатной квартире, где было продано все, что можно продать. Даже сливной бачок Васька умудрился как-то сбыть. Дверь в квартиру запиралась только изнутри - на щеколду-вертушку, как в деревенских нужниках. Все предметы обстановки - громадная кровать с шишечками, уцелевшая ввиду своей крупногабаритности и нетранспортабельности, картина с названием "Я твой голос", подаренная спившимся гением местного разлива, и двенадцатидюймовый гвоздь на веревочке - он имел для Васьки, не иначе, сакральное значение. Вместо ковра на полу была расстелена громадная и подробная карта полушарий мира.
Васька был музыкант, давший деру из армейского оркестра и потерявший все документы. Он никогда нигде не работал. На что он жил, как добывал пропитание, как его не вычислили через военкомат-паспортный стол-жэкэо-милицию - я не знаю.
Я также не знаю, о чем они тогда говорили ночь напролет, рассевшись на карте полушарий - один попирая мыс Фарвель (Гренландия), другой заняв задницей половину Фолклендских островов. Я долго убеждал себя, что это был наилучший выход из ситуации, что никакой он не урка, что я не струсил, не подставил Ваську. Думаю, они нашли общий язык. Когда им обоим захотелось чего-нибудь съесть и выпить, беглец снял со стены тот самый дюжинный гвоздь, спустился на первый этаж, постучался в первую попавшуюся дверь и, до полусмерти напугав хозяйку-пенсионерку, взял ровно половину пенсии из кошелька и сковородку жареной картошки - с плиты.
Он ушел где-то между десятью и одиннадцатью следующего утра. Надо было раньше, пока темно; он задержался, чтобы показать Ваське фотографии жены и дочери.
О побеге с "пятерки" сообщили по радио с опозданием на пять суток. Видимо, надеялись, что возьмут в течение этого срока. Его взяли на шестые сутки. Никто из мусоров не получил отпуска, потому что беглеца разорвали собаки. Потом мы с Васькой сообразили, что беглец так и не назвал своего имени ни мне, ни ему.
– Третья Война С Буратинами –
© Алексей Сомов, 2007-2024.
© Сетевая Словесность, 2007-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах [Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...] Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём [Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...] Алексей Смирнов. Два рассказа. [Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...] Любовь Берёзкина. Командировка на Землю [Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.] Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду [Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.] Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней. [Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...] Аркадий Паранский. Кубинский ром [...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...] Никита Николаенко. Дорога вдоль поля [Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...] Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц) [О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.] Дмитрий Аникин. Иона [Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
