Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ВКУС  БРУСНИКИ


 


      КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ

      Стихи ужасно надоели -
      и длинные, и малой формы,
      и вообще совсем без формы,
      и вот такие, например.
      Одно и то же пишешь, пишешь...

      И все вообще мне надоело,
      и сам себе конечно тоже -
      и мысли, всякие там сопли,
      и уж особенно любовь.
      Но остальное - еще больше.

      А остальное еще больше.
      Вот и выходит: ходишь, мыслишь,
      вдруг чиркнешь строчку ненароком -
      а что еще, допустим, делать?
      вот так и ходишь - любишь, любишь...

      _^_




      * * *

      Зима, конечно - ужасное время.
      Даже из дома во двор не выйдешь.
      Зато лежишь целый день в кровати
      и умом прозреваешь устройство жизни:

      круговращенье и все такое.
      Вот, скажем, зима. А на самом деле,
      январь прошел. Так еще четыре
      полежишь недели - весной задует.

      А тогда найду молодую дуру -
      они ведь всегда вылезают в марте;
      земля их, знать, из-под снега родит,
      а лет им всегда двадцать четыре.

      И непременно влюблюсь до гроба.
      Она скажет: пошел, старый хер, ты нахер.
      Так было прежде и будет тоже,
      затем, что звезды бегут по кругу.

      Проходит любовь, является муза.
      Я сочиню в тоске и страсти
      стихов живых, заводных и горьких -
      а не такую херню, как это.

      И будут над ними плакать слезами
      и хвалить меня, и любить как прежде -
      другие, немолодые дуры,
      которых я круглый год люблю.

      _^_




      * * *

      Ночь. Улица. Сугроб. Фонарь в окне звездою.
      Над вымершим двором белесые огни.
      Бодяжат за стеклом, как спирт с сырой водою -
      бесчувствие зимы, предчувствие фигни.

      Покуда тишина по стульям прет и пухнет,
      слепляя все слова в усохшем словаре,
      а ты сидишь - сова, и кран бубнит на кухне -
      такого-то числа в бессонном январе.

      В такую тишину слова непоправимы.
      Вот вечер в сорок лет - ни девки, ни вина.
      Во всем моя вина. И жизнь до половины.
      И вся как простыня в снегу отбелена.

      Когда сойду с ума, то двину без дороги -
      патрульным января по кругу сквозь пургу;
      там буги на бровях в сугробах пляшут боги,
      и губы как дурман мерещатся в снегу.

      Еще меня хранит от зла всевышний Санта,
      над звездами в санях летя в ночной объезд,
      и белый-белый снег падет с небес десантом -
      точнее говоря, до боли очи ест.

      Когда сойду с ума, когда усну и сдохну,
      когда начнется жизнь...
            И обнажая жуть,
      ночь в белом колпаке пристыла в черных окнах.
      Душа, душа, душа, скажи чего-нибудь.

      _^_




      ФЕВРАЛЬ-АПРЕЛЬ

      -1-

      И не успеешь сдохнуть, слышишь снова:
      уже трубят весну, срывая сроки.
      Уже опара поднялась и прет,
      прервав февраль на середине слова.
      Пекут блины. И масленица с горки
      въезжает на московский серый лед.

      Час пересменки. Прерыванье круга.
      И жизнь со смертью смотрятся друг в друга
      как в воду, и граница не ясна.
      Так снег с асфальта одеялом ветхим -
      как саван. Как сползающий под веком
      в глазу еще не смытый снимок сна.

      И колесо замрет на повороте,
      чужая память прорастает в клетке,
      и древний ужас ломится сквозь швы -
      когда, кружась в старинном хороводе,
      они под ней подкладывают ветки,
      и все горит. Но крики не слышны.

      -2-

      Март у дверей. И поздно удавиться.
      И все дела, и некуда деваться.
      Еще ползешь на этом голом льду,
      а каждая прохожая девица
      бесплатно начинает раздеваться,
      пальто распахивая на ходу.

      А в небесах кружит старик Степанов*,
      и снег счернел в рассохшемся сугробе;
      как быстро жизнь ссыпается в трубу!
      В канун Восьмого весь вагон в тюльпанах -
      как будто тонет в сахарном сиропе,
      и Роза с Кларой вертятся в гробу.

      И сердце наше хочет петь о главном
      и носится с беспомощным куплетом;
      так оттепель игрива и грязна! -
      когда вприпрыжку по собачьим говнам
      ты сам спешишь с задрипанным букетом.
      Ах, эта пошлость: к нам пришла весна.

      -3-

      Есть тайная печаль в апреле раннем,
      когда простор лежит без покрывала
      на необжитой выжженной весне -
      и голая земля открытой раной,
      и небо сквозь прозрачные провалы,
      и пустота на сердце и везде.

      Есть тайный отпечаток бывшей казни,
      как бы постскриптум той дремучей тризны
      рассыпавшимся пеплом меж полей;
      какой-то гул, какой-то плач бессвязный -
      о Масленице. Или всякой жизни -
      как таковой. Какой-то. Как твоей.

      Как будто что-то говорит про тайный
      скрип колеса: как снег сползает с ветки,
      как часовая стрелка сыпет век,
      как сон-трава выходит из проталин,
      и смерть растет и зреет в каждой клетке,
      и лес растет из умеревших век.

      ________________________________________
      * известный дворник

      _^_




      * * *

      скоро вообще навеки по односпальным
      и бессловесным а память фонит не в тему
      мимими сердце вот мы и стали спамом
      сам себе споки-чмоки и глазки в стену

      видишь: в конце ни слова куда ни гугли
      все части речи строем в бессрочный отпуск
      от всего человека - только сплошные губы
      на пустоте оставляя бессонный оттиск

      засыпай уже - замотавшись в тоску как в спальник
      подступает немое кино где стирают лица
      после нас в пустоте порхает чеширский :-)
      и не находит места где приземлиться

      _^_




      НОВЫЙ  ЭПОС (Оммаж А. Родионову)

      Вообще-то никуда не собирался. Так просто вышло.
      Переводил очередную статью, в перерывах размышлял о своем.
      А у Иры Филиной образовался лишний
      билетик в Консерваторию. Ну мы, конечно, пошли вдвоем.

      Наши места были в самом верхнем ярусе. Мы опоздали
      к началу. Концерт повели, мы даже не успели сесть.
      Что же играют? Ну Моцарта-то мы опознали
      (это был Бетховен, вторая симфония, Op. 36).

      На такой галерке я в Консе сидел до этого
      лет, наверное, двадцать назад. В счастливые времена
      мы сюда забегали запросто без билетов
      с одной рыжей бестией - не знаю теперь с кем она.

      Как говорила Лаура: из радостей мира
      лишь любовь круче музыки. Или что-то вроде того.
      Ну и в кого ты теперь влюбился? - спросила Ира,
      пока мы шли потом по перекрытой Тверской к метро.

      (Там была репетиция очередного парада,
      от которой нам всем никуда не проехать и трудно пройти.)
      Я проводил Ирку до Охотного Ряда
      а сам двинул к Арбатской, завернув по пути

      в Жан-Жак на Никитском. В нем было тесно,
      и ценник такой, что хоть вообще не гляди.
      Ну о чем ты грустишь? - спросил меня бармен. - Ведь жизнь чудесна!
      А я не грустил, просто Бетховен гудел в груди.

      Поторчал у стойки, выпил четыре стопки
      с какой-то смешной девчонкой чокался и болтал -
      пока ее парень в машине мучился из-за парада в пробке,
      она заскочила сюда пропустить просеки один бокал.

      Ну ничего себе, - я подумал, - так вот, что такое
      действительно жизнь чудесна! Но зависть - не моя страсть.
      А весь бар гомонил, что Москву перекрыли, суки, доколе!
      никуда не доехать, и может даже домой не попасть.

      Это был месяц май, и по кровлям бил ливень. Вровень
      с бордюром ложились лужи, в которых не сыщешь дно.
      А в душе у меня был только сплошной Бетховен -
      и если что-то еще, то не расскажу все равно.

      Вот такая картинка жизни. И то - не скроем,
      что подкрашена очень сильно. Зачем на такое изводить перо?
      Со своего парада на Новый Арбат выезжали танки дурацким строем.
      Я докурил сигарету и пошел, чтоб успеть в метро.

      _^_




      * * *

      Майские заморозки.
      Ниже нуля ночью. Что же
      мы станем делать -
      с такой весной?

          Что же
      ты не отвечаешь на звонки?
      В этой весенней стуже -
      разве можно спать порознь?

      Отопление уже отключили.

      _^_




      * * *

      Избитая матрица:
      знакомишься - влюбляешься - волочишься - любишься,
      приходит время - разрыв,
      и мы больше не разговариваем.

      Начинаем сокращать:
      вычеркиваем "влюбляешься",
      или:
      вычеркиваем "любишься",

      приходит время -
      и вычеркиваем все лишнее.
      Просто:
      мы больше не разговариваем,
      мы больше не разговариваем.

      _^_




      ЯПОНСКОЕ  ТРЕХСТИШИЕ

      С такой задницей
      можно - без мозгов, сисек...
      Но как без сердца?

      _^_




      * * *

      Снова я шепчу: пока, день полярный!
      В солнце тундры прижимаются к небу
      над рыжеющей брусничной поляной,
      только ягод под листочками нету.
      Что поделаешь: кончается август.
      Уезжаем - насовсем или на год?
      Летом северным прошла моя младость,
      и все не было набрать спелых ягод.

      За Лавозером бурчал многомудрый
      дед Пихто, бычок зубами мусоля,
      и, сощурясь, ухмыльнулся на тундры:
      че ты мелешь-то, сынок? щас пустое!
      Осень ломит к нам ускоренным курсом,
      первый снег сентябрь рассыпет в сугробы,
      там в снегу нальются ягоды вкусом -
      вот тогда мы по бруснику. Попробуй
      этих ягод драгоценных и скажешь,
      может, старого Пихто вспоминая,
      что узнал по правде свежесть и сладость,
      и другого не просите не надо.

      Не соврал старик Пихто, все до слова.
      Я родился в сентябре, и разбегом
      моя осень налетела до срока,
      пересыпала вихры первым снегом.
      Да - набрали вкуса ягоды жисти,
      и узнал я эту сладость и нежность.
      На губах моих как оттиск душистый
      этой вызревшей брусники подснежной.
      Знать, и я заласкан тундрой скупою,
      там где вещий бродит дед, нагадавший,
      чтобы мне нацеловаться с тобою
      на полярную всю зиму и дальше.

      _^_




      * * *

      Такая осень - точно смертница!
      в моем окне горит безвременно,
      и золотые ветки светятся
      во мгле прозрачно и безветренно -

      что кажется: там за провалами,
      стальною выстелившись лентою,
      уже стоят и ждут товарные -
      жизнь увозить мою нелепую.

      Что вся она уже погружена,
      и друг за дружкой прочь от пристани
      они везут ее над лужами,
      до дна засыпанными листьями.

      Где улица, крутясь и шаркая,
      сигналя дня конец рабочего,
      поломится - тенями, шапками,
      рисуя лица неразборчиво,

      и вертится столпотворение,
      в фонарно-светофорной извести -
      и все как будто повторение,
      и невозможно муку вынести.

      Вот так моя пойдет над скверами,
      над гаражами и качелями -
      вся жизнь, с ее стихами скверными,
      с ее бесплодными кочевьями,

      со всею скорбью нераскаянной -
      как эта вся толпа вечерняя.
      И не моя, а так, какая-то,
      одна всеобщая, ничейная -

      как мимо брошенная реплика,
      как за окошком куст рябиновый,
      как лист, сбежавший по поребрику,
      как вся любовь неистребимая.

      _^_


      2017



© Сергей Славнов, 2017-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2018-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность