Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



    ***


    * МП-254
    (Вот и вы, кедрограды таёжных земель...)
    * МП-256
    (Пока ещё брюки на мне, а не юбка...)
    * МП-257
    (В новом году, если жить не расхочется...)
    * МП-261
    (Cад, даже тенью дождя не шевеленный...)
    * МП-262
    (На этот раз вас будет тридцать семь...)
     
    * МП-269
    (Два облака - два белых чау-чау...)
    * МП-274
    (Вчера я опять заказал себе брата...)
    * МП-278
    (Просыпайся, король голосов, мой непрошеный гуру!..)
    * МП-279
    (Неси мои повести, южный пассат...)
    * МП-281
    (Где ветер, напившись нектара...)


        МП-254

        Вот и вы, кедрограды таёжных земель,
        где от тонких корней отвалились маслята.
        Кто надумал сопутствовать этой зиме -
        всё равно: дед Мороз или бабушка Слякоть.
        После ссоры природы с настырным Кремлём
        камышами зарос юных ленинцев лагерь,
        и прочнейшим болтом к небесам прикреплён
        Вездесущий, Всесильный, Святейший, Всеблагий.
        Не подумайте - я не приветствую грех:
        просто юность пришла в состояние комы.
        Не успел доползти лишь до нескольких вех
        в те года, когда были другие законы.
        Самокат искрошился почти на корню...
        Впрочем, он для меня - что очки для Мартышки,
        и по рыхлому снегу простую лыжню
        не могу проложить без хрипящей одышки.
        Между солнцем и бездной, мурлыча мотив,
        чей-то катер скользил по волнистому пуншу
        и меня вдохновлял на каскад перспектив,
        но - не вовремя сверг я свою опекуншу.
        Всё же сверг - и такой зазвучал полонез
        в честь носка, что заштопал я без гувернантки!
        День стемнел. Тут и Бог в конституцию влез,
        дабы тех, кто не стелется, мучать с изнанки.
        Лагерь цвёл - а теперь что-то вьют ястреба
        на макушке вождя, на трухлявой трибуне...
        Улетучился рай; только блеск jоjоbа
        кое-где проступал в предзакатном шампуне.
        Что ж, судьбина, диктуй свой контракт - я готов
        под мечетью очнуться в объятиях гипса,
        лишь бы дуб накануне медвежьих снегов
        не ронял на меня несъедобные чипсы.

        _^_




        МП-256

        Пока ещё брюки на мне, а не юбка,
        и ты в самом тёмном закутке двора
        скучаешь и ищешь глазами голубку -
        пусть стерву, но самку, ланфрэ да ланфра.
        А самка - полей Елисейских отродье -
        мычит от щекочущей рот конопли:
        в ней брага вчерашняя с уксусом бродит...
        Бичуешь себя? Ну, скули же, скули.
        Какие места у днепровской излуки
        готовились петь двухголосую трель,
        копируя нас! Но обычные брюки
        смутили тебя, смазав верную цель.
        Ты сухо сказал, что за эту затею
        народ забросать нас ошмётками мог?
        Спасибо, людишки, за то, что пустеет
        земля неоткрытая, гог да магог!
        Ты прячешься, ибо циничные склоки
        порхают над нашим воздушным мостом...
        Голубка твоя в турбулентном потоке
        брюшных эмфизем и венозных лейком.
        Вдыхай это всё - ты же сам её выбрал,
        извлёк нечисть века из адовых недр!
        Я всё расскажу тем светящимся рыбам,
        что слушать нас плыли три месяца в Днепр...
        Хоть чувство совсем не по части Амура,
        летишь ты со скрипом нервюры в крыле...
        Назад путь закрыт. Вы теперь - лигатура:
        болячка и ты, жирофля-жирофле.
        Сюжет этот в чём-то сродни эпиграмме.
        Сквозь слёзы он грешной земле проорал,
        что помнят нас Днепр и Десна пацанами,
        в которых влюблялся любой натурал!

        _^_




        МП-257

        В новом году, если жить не расхочется,
        я под глиссандо заливистых флейт
        порцию свежести первопроходческой
        вдуну в дежурный межзвёздный свой рейд.
        Шеф, попытайся узнать однокашника
        с прядями взрывоопасных кудрей!
        Встань, удивись - а потом хоть откашливай
        дымные кольца, хоть в сауне прей.
        Грузные тучи из мрачного осмия
        жаждут подпитки, а я - наутёк:
        то ли над Чехией, то ли над Боснией
        взор телевышек к себе я привлёк...
        Лица, как срезы батона несвежего,
        давятся, киснут в крысятниках школ:
        им выпал жребий корпеть над сольфеджио,
        перебивая романс маттиол.
        Словно флакон невесомости вылили
        мне под лопатку иные миры...
        Легче всего после лётной вигилии
        трезвым проснуться под крик медсестры.
        Дождик - минутный свидетель открытия -
        знал, что удача вьёт гнёзда не здесь;
        лишь неприступный мой китель смирительный
        сил у дождя не хватило разъесть.
        Кухня вибрирует в грохоте мисочном,
        рвущем былую надежду в клочки...
        Год не волшебный - он просто двухтысячный.
        Ваши мечты он не спас, чудаки.
        Те же права потаскушке и бабнику,
        та же - точь-в-точь - десятина попам,
        а у верхов - аллергия на паприку,
        юмор, сатиру и феназепам.

        _^_




        МП-261

        Cад, даже тенью дождя не шевеленный,
        снова сложился из пятен гуаши.
        Как вы нежны, Облепиха Шалфеевна,
        под надзирательством силосных башен!
        Ломятся черти с вечернего кладбища
        к девственным травам на белом мольберте;
        лишь дьяволёночек, с папой не ладящий,
        спрятался в норке от огненной смерти.
        Там, в городах, на бутылочных приисках,
        фон создавая для ужасов тихих,
        высится копия ирода римского -
        пень варикозный - ну чем не понтифик?!
        Рядом тусуется тощая гарпия -
        жрица любви в балахоне разгульном;
        полк одалисок и хахалей армия -
        как на Олимп, все восходят на кульман.
        Смотришь на этот прообраз парламента,
        хнычешь и думаешь: где зажигалка?
        Но и слепому, бездушному пламени
        деревце с гроздьями бисера жалко...
        Волки грызутся - и преccа сконфужена.
        Тема одна - кто чей сэндвич захавал.
        Сами судите, насколько заслуженно
        ими у нас отвоёвана слава...
        Все накрахмалены, навазелинены,
        строго уложены горизонтально...
        Царство отныне им всем Прозерпинино,
        гейшу да склочницу с койкой трёхспальной!
        Рабскую суть, как спринцовку, запихивал
        век мой в меня с извращенческим жаром -
        я же сижу на игле облепиховой
        да запиваю шалфейным отваром.

        _^_




        МП-262

        На этот раз вас будет тридцать семь.
        Бакинских ли, урюпинских - посмотрим.
        Равняйсь, четырёхмастный мой гарем!
        Без паники! Я вас застал на мокром.
        Вот школа, вот покойный военрук,
        вожатые, дружинники и шефы,
        физрук и даже мой тогдашний друг -
        о господи, да сколько же здесь трефы?
        Но прогрохочет Сарненский вокзал,
        где с Вовкой попрощались мы под клёном -
        и ляжет на циновку тень туза
        со шрамом, марганцовкою червлённым.
        Потом - коттедж, машина и мандраж:
        на троне из фальшивого рубина
        воссел совковый пиковый марьяж,
        не бьющийся ни козырем, ни дрыном.
        Таких, как я, гороховых шутов,
        достойней принимали бы на Кубе
        поклонники театра "Мазлтов"
        бездомные поэты - к счастью, буби.
        Очки недостающие втирал
        я всем, к кому хоть раз кипел страстями,
        да только мой бесплатный квартирант
        уже и на семёрку не потянет.
        А в центре, как безмастный эпилог,
        водительская морда ляжет с хрустом.
        У Коськи больше нет ни кед, ни ног -
        зато, как полагается, два бюста.
        Итак, вас тридцать семь. Я - как радар,
        впитавший в кровь пасьянса микрокосмос.
        А Коська, как ни странно, оправдал
        колоды потускневшей високосность.

        _^_




        МП-269

        Два облака - два белых чау-чау,
        похожие на жидкий пластилин,
        парят к аборигенскому причалу
        одной из двух холмистых Каролин.
        Поди их знай, какого пола левый,
        какого - правый поводырь слепых...
        Они уже над вифлеемским хлевом
        кропят водой пшеничные снопы.
        Когда примчит их шалый ветер к Вовке,
        забарахлит в конторе монитор.
        Друг юности во время пробуксовки
        перенесётся в надслучанский бор.
        Туземец с эмигрантскими чертами
        впадёт в гипноз, увидит белый глюк -
        и будет спать, пока не дочитает
        роман трансатлантических разлук.
        Не в негативной - просто в мёртвой роли
        приятель оказался твой - прости...
        В крови моей такие профитроли,
        что скоро чёрта с два смогу ползти!
        И Вовка теребит носком наличник,
        и муторно бедняге с трёх сторон:
        три отпрыска - мал мала нелогичней -
        из "LEGO" coбирaют Вавилон.
        Помалу вырастая из пинеток,
        они ещё покажут ложь и блуд...
        Взгляни, неадекватная планета,
        как ватные трансформеры плывут!
        А вы, собачки, Вовку не кусайте,
        в картонную ворвавшись цитадель.
        Осталось полчаса - и в этом сайте
        придётся вам сплестись в одну кудель.

        _^_




        МП-274

        Вчера я опять заказал себе брата -
        такого, чтоб личико было побрито,
        да чтоб шестьдесят было максимум брутто;
        притом - не пигмея и не гордеца.
        В кибцентре смолчали. Лишь снежные лапы
        больного каштана и срубленной липы
        сигналили мне через стёклышко лупы,
        что чудо никто не познал до конца.
        Прочувствовать всё, пропустить через почки
        сам факт, что однажды увидишь у печки
        сюрприз в лидериновой фирменной пачке -
        задачка для выжатых нервных систем.
        Балдеешь, рокфором катаешься в масле,
        а там - вопреки навязавшейся мысли -
        какие-нибудь кукурузные мюсли
        да воска сургучного глинистый крем.
        Тревого ещё много раз будет ложной,
        но где разместился под берестом влажным
        блондин хулиганистый в шапочке лыжной,
        которого пёс узнаёт по плащу?
        Кручу телескоп. Вон циркач в белой ризе,
        вон принц при петлицах, манишке и розе -
        и снова в мозгу сумасшедшие рези:
        ведь я всего-навсего брата ищу.
        Я встречу его в фешенебельном баре;
        он звякнет фужером, представится Борей,
        пронзительным взглядом магнитную бурю
        нашлёт на воинственных рож легион.
        Кивнув на приветственный жест лаконичный,
        направлюсь я с братом в кибцентр - до конечной,
        но выдох его заклубится коньячный -
        и мы распрощаемся: это не он...

        _^_




        МП-278
        В.Ш.     
        Просыпайся, король голосов, мой непрошеный гуру!
        Этот сноп сумасшедших лучей скоро высушит лес.
        Я привёз тебе скрипок с гобоями целую фуру:
        распишись за товар - и отстань; развлекай клоунесс.
        Отрицать не могу - в годы честно заслуженных двоек
        я бежал к "Маяку" миансаровский слушать шансон,
        но в картинах мечты не звучало скрипичного воя:
        только сцена и зал на четырнадцать тысяч персон.
        Но опять по велению звёзд на ажурном престоле
        моего ремесла однорукий сидит инвалид.
        Убеждая студентов, что Моцарта слушают стоя,
        указательный палец лазурь конвульсивно сверлит.
        И под скучную речь захрапели послушные мопсы,
        но бубнил, сотрясая азот, допотопный тапёр,
        норовя забренчать на промасленной мумии кобзы -
        той, что я от сарая к погрузчику еле допёр!
        Но поняв, что артикул изделия был без трезубца,
        музыкант отшвырнул антикварную деку без струн...
        Правота стариков, наделённая вечной презумпцией,
        до сих пор облегает планету, как ветхий шушун.
        Заправляю машину расплавленной массой пластинок
        (говорят, Ленинград их клепал из собачьих костей),
        уезжаю - а нервы дрожат черешками осины
        да дворец "Украина" из космоса ждёт новостей.
        Щепетильный фанат поучений опять закемарил.
        Он во сне, как в бутылку от вермута, лезет в гобой...
        Как донешта не дружит с айвой, фей-хоа и ткемали,
        не в ладах мой почтенный сеньор со своей головой.
        Вот когда в симфонический хор перейдут проститутки
        и монахиня дюжине схимников даст по рогам, -
        хоть до пены во рту, хоть до гноя в глазах протестуйте
        против парня, который везёт по кусочкам орган!

        _^_




        МП-279

        Неси мои повести, южный пассат,
        в пучину Венериных слёз!
        Я мог бы, конечно, писать и писать,
        найдись на поэзию спрос.
        А так - ну ответь, необтёсанный стол:
        ты будешь ломиться от яств,
        когда население пьёт лишь бензол
        и молча жуёт пенопласт?..
        Я мог бы проникнуть в дыхание пихт,
        в ячейки пчелиной ядро -
        и всем показать, как в расщелине спит
        огромное сове перо,
        как Маленький принц у больших королей
        крадёт по бубенчику в ночь;
        как в беличьих лапках берёзовый клей
        за час превращается в скотч,
        а также пустил бы трамвай в Кызылкум
        и кексы для гномиков пёк,
        но смысл?.. Допускаю, что ректор-крикун
        похвалит меня: "Молоток!
        Почти на пятёрку владеешь стихом,
        изрядно фильтруешь базар;
        а жаль, не знаком ты с таким петухом,
        как автор талмуда "Кобзар"!
        Не рифмы, а клад: завива - підійма,
        скрипів - гомонів, є - моє...

        Такие бы перлы скорей до ума
        довёл престарелый Фурье.
        Ценители рифм отлетают в гробы
        из дивных мещанских мансард,
        а я уповаю, устав от борьбы,
        на пьяный в дрезину пассат.

        _^_




        МП-281

        Где ветер, напившись нектара,
              в лугах на кроватку прилёг
        и суслик во ржи просвистел
              свою вариацию блюза,
        "Каков иннеарский мальчишка?" -
              негромко спросил ручеёк.
        "Простой, - говорю, - как нарцисс.
              Почти бестелесный, как муза".
        Сады и кленовые рощи -
              его основной ареал.
        Щенок ему лижет ладонь
              и фрукты приносит в кошёлке.
        Мальчишка мизинцем заденет
              какой-нибудь горный обвал -
        и скалы ему пьезокварц
              дрожа, отдадут по дешёвке.
        Без пирсинга и перманента
              типаж его красноречив.
        Над пашнями теннисный корт
              раскинется - был бы фломастер -
        и он по небесным орбитам
              гоняет цветные мячи
        не с тем, с кем учитель велел,
              а с тем, кто пришёлся по масти.
        А ночью вишнёвые щёки
              и волосы сами собой
        зажгутся и будут светить -
              ведь тьмы у нас край непочатый.
        За четверть минуты тускнеет
              пред ним Златоверхий собор...
        Священникам будет о чём
              рассказывать сказки внучатам.
        Но если его раздразнить
              советами, как проезжать
        с Подола на Березняки
              иль с Нивок - на остров Труханов,
        из клумб и полян вылезают
              гигантские иглы ежа,
        и тысячи женщин горят
              в желудках оживших вулканов.
        А с выводом вы не спешите:
              я даже в стихах мягкотел.
        Защитное свойство моё -
              не понт, не козырная фишка.
        Надейтесь - и я уничтожу
              отпетый мужской беспредел.
        Мужчин в этом мире полно,
              а я - иннеарский мальчишка.

        _^_



        © Вячеслав Рассыпаев, 2000-2024.
        © Сетевая Словесность, 2000-2024.





Словесность