ВОРОБЕЙ
Алекс относился к тому типу людей, которых было бы трудно отнести к какому-нибудь типу. Он даже на себя не был похож, - а, скорее, на собеседника, соседа, сослуживца - короче, на того, кому бы он хотел облегчить жизнь, становясь более понятным, привычным как зеркало. Когда-то он даже женился на той, которой, как ему казалось, было это необходимо и для которой естественно. Это он ошибся, хотя тогда ошибка выглядела в худшем случае доброжелательным недоразумением.
В театр его взяли на роль Бабы Яги, там он и прижился, хотя работал инженером металлических конструкций и железобетонных блоков. На работу он ходил радостно, а домой - из-за денег, которые приносил жене, сбитой с толку не столько им, сколько всеобщей жизнью, хотя его она, к сожалению, знала лучше любого другого симптома ее жизни, а в театре Алекс отдыхал душой и, стыдясь, ждал аплодисментов. Но никто ему не хлопал. Два трезвых мужика, допившись, как им показалось, до чертиков, прошлой зимой, правда, похлопали его по плечу, подбодрили. Он их тоже похлопал, стараясь молчать, не говорить умные слова - чтобы не расстраивать. Но они не расстроились, опять похлопали, спросили, который час. Часы исчезли.
А ведь они должны были быть на месте. Алекс все пытался расставить по местам, разобрать по полочкам, а акценты не смещать. Получалось, что он недооценивал себя специально, чтобы потом от собеседника, сослуживца, соседа получить непредсказуемое, приятное. В услужливом приспосабливании к окружающим была скрытая гордыня.
Жена его теперь хотела совсем иного чем когда-то, чуть ли не прямо противоположного, Вместе с группой энтузиастов она пыталась изобрести машину времени и вернуться в тот момент, когда еще была холостой.
В костюме Бабы Яги Алекс начал было убирать раскиданные изобретателями пустые бутылки, но потом понял, что это им не нужно. Был у него и парадный костюм с галстуком.
Однажды в театр приехала певица. У нее был аккомпаниатор-пианист, пальцы которого бегали по клавишам, взлетали, застывали, но и в эти мгновения музыка не исчезала. Голос певицы был сильный, ее подвижное лицо двигалось в соответствии с программой концерта, а вот предугадать движения и желания пианиста Алексу показалось невозможным. Даже если бы Алекс захотел помочь, раскрыть в себе что-то, что не огорчило бы пианиста, подтвердило бы взгляды того на жизнь, гармонировало бы с музыкой - даже если так, то Алекс все равно бы не знал, что делать. Каждый человек такой и таков, подумал Алекс. Был таков. Пианиста не было больше, певица осталась на сцене одна и, видно от волнения, грызла ногти. У нее это получалось мило. То есть, некрасиво, неуместно, Алекс так и сказал ей, и певица улыбнулась, успокоилась - действительно, мило.
Алекс вернулся домой в приподнятом настроении и снял галстук. Машина времени была уже изобретена, осталось только прибить дверцу. Жена надела скафандр и заметно волновалась перед стартом, - как певица, только сильнее. Энтузиасты, помогавшие ей, притихли, смотрели на Алекса. Он похлопал их по плечам. Часы нашлись под столом, они оказались важной частью машины времени. Зря Алекс плохо подумал о тех мужиках.
- У тебя прическа помялась, там, под скафандром, - сказал Алекс.
- Что? Что? - включая тумблер, переспрашивала жена.
Моторы гудели, часы тикали, руки пианиста мелькали, взлетали, на улице пять-шесть водопроводчиков несли металлическую трубу, на которой сидел воробей, и объяснить это невозможно.
© Михаил Рабинович, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах [Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...] Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём [Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...] Алексей Смирнов. Два рассказа. [Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...] Любовь Берёзкина. Командировка на Землю [Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.] Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду [Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.] Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней. [Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...] Аркадий Паранский. Кубинский ром [...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...] Никита Николаенко. Дорога вдоль поля [Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...] Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц) [О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.] Дмитрий Аникин. Иона [Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
