Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




Хильда Дулитл (Х. Д.): Стихотворения


Хильда Дулитл (Hilda Doolittle; 1886-1961), американская поэтесса, основательница имажизма, известная под псевдонимом Х. Д.

Смотрите статью в Википедии



Оглавление:

  • Из книги "Морской сад" (1916)
  • – Морская роза
    – Морская лилия
    – Вечер
    – Защищенный сад

  • Из разных стихотворений (1914-1917)
  • – Ореада
    – Эрос
    – Эвридика

  • Из книги "Гелиодора" (1924)
  • – Елена


      Из книги "Морской сад" (1916)


      МОРСКАЯ  РОЗА

      Роза, грубая роза,
      замарана, в ковах лепестков,
      тонок, убог цветок,
      скудость листов

      драгоценнее
      влажной розы,
      на стебле одна -
      ты уловлена течением.

      Чахлую, со скудной листвой,
      тебя швырнули на песок,
      воздели ввысь
      в скрипучем песке,
      взвихренном ветром.

      Может ли благоуханная роза
      источать столь резкий запах,
      загустевший в листьях?

      _^_




      МОРСКАЯ  ЛИЛИЯ

      Стебелек,
      рассечен, разорван
      но роскошен вдвойне, -
      огромные головы
      зыблются на ступенях храма,
      а ты содрогаешься
      на ветру.

      Кора мирта
      испещрена тобой,
      вырезаны чешуйки
      из стебля твоего,
      песок срезает твой лепесток,
      бороздит тебя тяжким плугом,
      точно кремень
      на ярком камне.

      Но пусть все ветра
      исхлещут твою кору,
      ты воздета,
      о да - пусть шипят,
      тщась покрыть тебя пеной.

      _^_




      ВЕЧЕР

      Движется свет
      от гребня к гребню,
      от цветка к цветку -
      печеночницы, раскинувшись
      вширь под светом,
      теряют очертания -
      лепестки стремятся внутрь,
      голубые верхушки
      сгибаются к синему сердцу -
      и скрылись цветы.

      Почки кизила еще белеют,
      но тени летят
      от корней:
      чернота ползет от корня к корню,
      листья срезают
      друг друга в траве,
      тень рыщет за тенью,
      затем и лист
      и его тень исчезают.

      _^_




      ЗАЩИЩЕННЫЙ  САД

      С меня довольно.
      Задыхаюсь.

      Все пути кончаются, все дороги,
      всякая тропка ведет
      на гребень холма,
      потом ты идешь по своим следам
      или находишь такой же склон на другой стороне,
      вспотев.

      С меня довольно:
      вдоволь розовости георгин, клевера, вощенных лилли-пилли,
      травы, сладости кресс-салата.

      О, если б острая ветка хлестнула -
      в этом месте нет
      запаха смолы,
      ни вкуса коры, грубых камышей,
      пахучих, резких -
      лишь ароматная розовость куда ни бросишь взгляд.

      А видели фрукты в обертках,
      тоскующие по свету -
      груши, завернутые в ткань,
      предохраняющую от мороза,
      почти созревшие дыни,
      укутанные в солому?

      Почему бы не дать грушам прильнуть
      к голой ветке?
      Из-за этого ухода плоды
      будут горькими -
      пусть качаются, зреют сами,
      проверят, чего стоят,
      съежившись, скукожившись от мороза,
      честно упасть в конце
      в буроватом пальто.

      Либо дыня -
      пусть отбелится до желтизны
      в зимнем свете,
      пусть будет терпкой на вкус -
      лучше вкушать мороз -
      изысканный мороз -
      чем ватин и мертвые травы.

      Ибо красота такая,
      бессильная красота,
      душит нашу жизнь.
      Хочу, чтобы ветер сломал,
      разметал эти розовые стебельки,
      сорвал их пахучие головки,
      швырнул их среди мертвой листвы -
      усеял тропинки сучьями,
      сломанными суставами,
      гляди, как огромные ветви сосен,
      принесенные из дальнего леса,
      разметали дынную бахчу,
      сокрушили грушу и айву -
      рассекли стволы надвое, разломав, искривив,
      но доказав, что геройским был бой.

      О вымарать этот сад, затмить,
      забыть, найти новую красоту
      в ужасном месте,
      истязаемом ветром.

      _^_



      Из разных стихотворений (1914-1917)


      ОРЕАДА*

      Море, взвихрись,
      заверти свои остроконечные пинии,
      плесни свои громадные пинии
      на наши скалы,
      швырни зеленью в нас,
      покрой нас потоком хвои.


      * Нимфа гор.

      _^_




      ЭРОС

      I.

      Куда он нас ведет
      теперь, когда оглянулся?
      Куда она заведет нас,
      лихорадка эта,
      простёршаяся светом?

      Все чувства, что мы испытали,
      все, о чем мечтали
      или грезили ночами
      или в одиночестве воображали,
      не сравнится с этим.

      Куда он нас ведет,
      Эрос,
      теперь, когда оглянулся?

      II

      Мой рот полон влагой жизни твоей,
      мои глаза ослеплены твоим лицом,
      сердце само чует
      сокровенную музыку.

      Мой разум уловлен,
      помрачен ей
      (куда нас ведет любовь?)
      мои уста полны влагой жизни твоей.

      Жемчужины извержены в тело мое,
      окрашены ионийским цветом,
      розовым, сверкающим на белизне.

      III

      Храни любовь, а он окрылен,
      мечет крылатые стрелы
      вверх, насмехаясь над нами,
      храни любовь, а он дразнит нас
      и улетает.

      Храни любовь, а он взмоет
      в другой мир,
      отдаляясь от нас.

      Храни любовь, а он насмехается,
      ах, горечь и сладость,
      сладость твоя жесточе,
      чем раны твои.

      Мед и соль,
      пламя взмывает из скал
      навстречу огню,
      пролитому Геспером.

      Огонь выпущен ввысь навстречу огню,
      и в это мгновенье
      в нас вошла любовь.

      IV

      Можно ли удержать Эрос,
      он слишком долго был узником
      и болен неволей,
      можно ли удержать Эрос,
      другие им завладеют
      и сокрушат его жизнь.

      Можно ли удержать Эрос,
      мы согрешили перед великим богом,
      мы тоже могли его заковать в узы.

      Можно ли удержать Эрос,
      нет, возблагодари его и светлую богиню,
      что он нас покинул.

      V

      Ах, любовь горька и сладка,
      но что слаще -
      горечь или сладость -
      никто о том не сказал.

      Любовь горька,
      но могут ли морские цветы с налетом соли
      горевать в счастье?

      Горько ли дарить любовь
      любимому, если он этого хочет
      от новой избранницы,
      кто скажет,
      это ли сладость?

      Сладостно ли всецело владеть
      или горько,
      горько, как пепел?

      VI

      Я думала, что хрупка,
      лепесток,
      равно озаренный
      светом внутри и снаружи.

      Я думала, что хрупка,
      светильник,
      ракушка, иворий или жемчужины створка,
      готовая упасть сокрушенно,
      истратив огонь.

      Я вскричала:

      "Я погибну,
      покинута в этой тьме,
      отверженная, в отчаянье", -
      такой огонь размежевал меня с Геспером,

      А затем наступил рассвет.

      VII

      Что за нужда в лампе,
      когда день освещает нас,
      что за нужда в узы любовь заключить,
      когда любовь восстает над нами
      с такими сияющими крылами?

      Что за нужда -
      и все же, чтобы воспеть любовь,
      любовь сначала сокрушить нас должна.

      _^_




      ЭВРИДИКА

      I.

      Итак, ты меня отбросил назад,
      а я могла бы ходить средь живых душ
      по земле,
      а я могла бы поспать средь живых цветов
      наконец,

      ты был так самонадеян
      и так жесток,
      что отбросил меня туда,
      где мертвый лишай роняет
      мертвый пепел на пепельный мох,

      так самонадеян ты был,
      что сломал меня наконец,
      жила я уже в забытьи,
      была почти позабыта,

      если бы ты не трогал меня,
      я перешла бы из забытья
      к покою,
      если б ты дал мне отдохнуть
      среди мертвых
      я забыла бы прошлое и тебя.

      II.

      Здесь лишь над пламенем пламя
      и меж красных искр чернота,
      полоски света и тьмы
      слились в бесцветный поток;

      зачем оглянулся ты,
      в ад ввергая меня,
      и там меня поселил
      и отбросил меня в ничто?

      зачем обернулся ты?
      зачем посмотрел назад?
      зачем замешкался ты?
      зачем ты свое лицо
      в пламени вышней земли
      склонил тогда над моим?

      что затмило мое лицо,
      когда свет лица твоего
      и взгляд коснулись меня?
      что на моем лице
      ты увидел? - собственный свет,
      своего присутствия жар?

      Что было в лице моем -
      лишь отраженье земли
      да гиацинтов цвет,
      из расщелины уловлен скалы,
      пораженной светом зарниц,
      да крокусов нежных лазурь,
      и крокусов блеск золотых,
      и анемона цвет,
      как зарница, молниеносен,
      и как молния, бел.

      III.

      Шафран на грани земли,
      дикий шафран, склоненный
      над острой гранью земли,
      цветы, что пробились на свет из земли,
      все цветы утрачены, все;

      всё утрачено, всё,
      всё перечеркнуто черным,
      черным по черной тьме,
      и даже хуже черноты
      этот бесцветный свет.

      IV.

      Над гранью грань
      крокусов голубизна,
      друг на друга встающих стеной голубой,
      голубизна вышней земли
      и голубизна глубин над бездной цветов
      утрачена мной;

      цветы,
      мне бы вдохнуть хоть раз,
      в себя их дыханье вобрать,
      которое больше земли,
      даже вышней земли,
      чтоб с собой унести
      в мир подземный мой.

      если б могла я с земли собрать
      благоухание всех цветов,
      если б могла я хоть раз вдохнуть
      крокусы золотые
      и красные
      и золотые сердца ранних шафранов,
      все множество золотое,
      я бы утрату перенесла.

      V

      Так самонадеян ты был
      И так беспощаден,
      что я утратила землю
      и земные цветы,
      и живые души на ней,
      а ты, кто прошел сквозь свет
      и вышел на свет,
      жесток;

      ты, несущий свой свет,
      ты, кто полон собой,
      кому не нужен другой,

      пусть ты самовлюблен
      и оглянулся назад,
      я скажу тебе так:


      не утрата эта потеря,
      этот ужас, кольца, извивы
      и черные дыры,
      этот ужас
      не хуже -

      ад не хуже твоей земли,
      там, наверху,
      ад не хуже, о нет,
      ни все цветы твои,
      ни артерии света,
      ни ты сам
      для меня не утрата;

      ад мой не хуже, чем твой,
      пусть ты бродишь среди цветов наверху
      и с живыми душами там говоришь.

      VI

      У меня в этой тьме
      больше тепла,
      чем в сиянье краев твоих,
      во мраке этом
      и в серости беспросветной
      у меня больше света

      и цветов, -
      когда я призналась бы в этом тебе,
      ты свернул бы с торной своей тропы,
      и направившись к аду, опять
      повернулся бы и оглянулся назад,
      чтоб я провалилась туда,
      где стократ страшнее, чем здесь.

      VII

      Есть хотя бы свои цветы у меня
      и мысли свои - отобрать
      не под силу богам;
      есть свое тепло и место свое,
      и дух мой мне вместо света;

      и дух мой, все потеряв,
      знает это,
      пусть мал он среди этой тьмы,
      мал средь бесформенных скал,
      но до того, как погибну,
      должен разверзнуться ад;

      до того, как я пропаду,
      ад раскрыться должен красною розой,
      давая мертвым пройти.

      _^_



      Из книги "Гелиодора" (1924)


      ЕЛЕНА

      Всей Греции ненавистны
      застывшие на белом лице глаза,
      словно сиянье олив
      там, где стоит она,
      и рук ее белизна.

      Вся Греция осыпает бранью
      озаренный улыбкой бледный белый лик,
      ненавидя его тем сильнее,
      чем бледнее он и белее,
      вспоминая обольщенья былые
      и былые страданья.

      Греция глядит без волненья
      на дочь, которую в любви породил Бог,
      на красоту прохладных стоп и ног,
      на точеные колени,
      полюбила бы она деву все ж,
      когда б ее возложили меж
      погребальных кипарисов пеплом белым.

      _^_




    © Ян Пробштейн, перевод, 2014-2024.
    © Сетевая Словесность, публикация, 2014-2024.

    – Хильда Дулитл –






    НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
    Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
    Словесность