Птичка, влажно ль в Америке нёбо? Здесь сухо, светло.
Аз суворовским шагом ступаю Ахиллу на пятки.
Развеваются прядки Фортуны. В походном порядке
с ней играю не в прятки - и это отрадно зело.
Сам заранее понял я, пробные саги сложив, -
ломозубый предлог и опальная кровь винограда
мне аукались в долг, а засим - откликаться не надо,
соловьиным кобзоном штурмуя навзрыд падежи.
Поневоле анапестом вывихнет руку строка,
если ящики, двор, тупиковая ветка пространства, -
клювотворная вотчина осени и языка, -
первоопыта блин - суть анапесты певчего царства.
И признав эту местность, поскольку алкал тут не раз,
заповедным глотком искушая числитель, приятель,
возлюбив Мнемозину, ея же сослав в знаменатель,
как в заветный аид, состоящий из женщин и фраз,
слушай: дробью пресытясь, ты накрепко будешь иной,
бо забьёт те гортань пух-перо или мергель-суглинок...
Стань же, птичко, вещами различными! Замертво пой
то зерном неподвижным, то пулей, спешащей в затылок.
II
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюёт под окном.
От мартовских ид до британских календ
непыльный гербарий, душа-пустоцвет,
шурши комариной сиренью,
пока словоформы предлог и предмет
словесной оформится тенью.
Покуда глагол не восстал на глагол,
под утро пойми терпеливый укол
в предсердиях левом - и правом,
и набело выйди из классов и школ,
Психею отдав на расправу
не дикому мясу, так львиной слюне,
афазии, падавшей в руки извне
какой-нибудь дрянью подпольной...
Мы заживо выросли в этой стране
великой, дурной и невольной.
Сверкнёт немота над тобою, как нож:
кровавую пищу на ощупь найдёшь
движением речи протяжной,
и заново выживешь - или умрёшь
в великой, дурной и неважной!
III
Михаилу Лаптеву
Тогда с прохладнейших высот
Мне сбросьте пёрышко одно...
Когда наёмный доброхот до хруста вывихнет строку
и скажет "хватит!", и вздохнёт: отдали слово дураку, -
иной предчувствуя расчёт, халву архивного родства
наш автор на язык возьмёт... и выплюнет.
Горчит халва.
Недаром - полночь. Спи, пророк, как спит твой кесарь; но пока
на месте кружится зрачок - боец незримого полка -
зачем с предмета на предмет гипноз внимательный скользит?
Вот медный чайник на плите. Вот стол, клеёнкою накрыт.
Вот шкаф кухонный. Вот стекло гранёное. Вот - сам пиит:
ему сомненье тяжело и тошно пенье аонид.
И впрямь - навязчивый мотив! Тогда зачем, к листу припав,
по капле цедишь, терпелив, кромешной музыки состав?
зачем не утром, а теперь - кровь замораживать до дна?
- Затем, что слово - битый зверь; живёт в огне, но холодна
под кожей красная вода, когда на промысел ночной
спешат, как гончие, уста, почуяв жертву пред собой...
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
