Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ПОРА  ПРЕЛЕСТНЫХ  ОБЛАКОВ


 



      * * *

      Я вышел в мокрый сад, а ночь как день светла,
      как Божий день, как первый день творенья,
      бьёт тишина во все свои колокола
      и сад цветёт во всё своё смиренье.

      И сверху дивный свет, и снизу дивный свет,
      а в обрамленьи рамы серебристой
      глядит с ночных небес похожий на портрет
      пресветлый лик луны иконописной.

      И всем, кто ждёт любви - всем поровну любви,
      и всем, кто жив - семнадцать с половиной,
      и всё возможно, лишь на память назови
      все восемь глав из Книги Голубиной.

      Светла как луч тропа, и я по ней иду
      украсть одной росинки отраженье,
      затем, что смерть глупа, а грешники в аду
      хотят любви и просят утешенья.

      _^_




      ЗИМА

      Зима приходит неспроста,
      ее стихия - снег и стужа,
      приотворенная наружу,
      душа твоя почти пуста.

      А мир вокруг как рваный лист,
      его скрепить - не хватит скрепок,
      и сам ты в нем - лишь слабый слепок
      с того, кто был, как саван, чист.

      Ты от зимы совсем ослеп,
      а хмурый день так скуп на слезы,
      что, попадая в область прозы,
      вдруг понимаешь, как нелеп.

      А сам летишь, не глядя вниз,
      на зачехлённый льдами глобус,
      как будто счастье - тот автобус,
      где на подножке ты повис.

      В огромном белом шапито,
      среди фигур из нафталина,
      ты спрятал шкурку мандарина
      в кармане старого пальто.

      Быть может, вспомнишь ты, глупец,
      внимая увереньям вьюги,
      к своей единственной подруге
      свою дорогу, наконец?...

      _^_




      ЗИМНИЙ  ПЕЙЗАЖ

      Ни блеска звезд. Ни запаха жилья.
      Ни скрипа снега. Ни дыханья вьюги.
      Упавшая в сугробы колея
      и сосны, как протянутые руки.

      И льет с небес уже не свет, а дух -
      бесплотный, словно ангельское пенье,
      сквозь тишину, пронзающую слух
      и слезы, застилающие зренье.

      _^_




      * * *

      Пускай золотой тишины
      колышется легкое пламя
      и спелый срывается взгляд,
      как яблоко с ветки в Раю,
      на детских ладошках весны
      смерть выбросит белое знамя
      и двадцать столетий подряд
      сдадутся на милость твою.

      И хмурые люди поймут,
      что жизнь без добра невозможна,
      и в слове глупца прозвучит
      как счастья разгадка проста,
      пусть только промчится в ночи
      карета любви неотложной
      и только на пару минут
      тебя осенит красота.

      _^_




      ДОМ

                   "Это - мой дом..."
                  Элтон Джон

      Это - мой дом на краю живописнейшего ущелья;
      кухня - налево, направо - камин и келья,

      где проводил я ночные часы в моленьях,
      голову преклонив на чьих-нибудь там коленях.

      Здесь, как мичуринец, я на гряде с молодым бурьяном
      и лопухами валялся мертвецки пьяным.

      Или, что твой авгур, за полетом веселой мухи
      зорко следил, ковыряя мизинцем в ухе.

      Здесь я корпел, как Пикассо над акварелью,
      кислое молоко наливая в стакан варенья.

      Здесь мой очаг. Здесь по лавкам голодные плачут дети,
      ближе которых мне нету на целом свете.

      И молодая жена от отчаянья бьет посуду
      (видно, боится, что я про неё забуду).

      Здесь вечерами мансарда свои расправляет крылья,
      чтобы ее виноград и тутовник совсем не скрыли.

      Осенью, что роскошнее царства династии Сасанидов
      здесь я ослеп и был принят в общество инвалидов.

      Здесь и окончу свой путь, если, Господи, не обидишь,
      ибо - живи сто лет - лучшего не увидишь.

      _^_




      БАБЬЕ  ЛЕТО

      Бабье лето. Бархатный сезон.
      Позолота позднего барокко.
      Всюду, от Мурманска до Марокко,
      в атмосфере солнце и озон.

      Всё в природе чуть навеселе.
      Счастье так вещественно и зримо!
      То оно - пуховая перина,
      то - бутылка водки на столе.

      На балкон ли выйдешь ввечеру,
      взглядом всю вселенную окинешь:
      облака, белея как бикини,
      весело трепещут на ветру.

      Бабье лето, боль моя и грусть:
      где ты, где ты, жизни половина?
      Может, мне кладбищенская глина
      вместо листьев падает на грудь?

      Горький дым. Солёные дожди.
      Бред бессвязный трубок телефонных.
      С простыней как крыши раскалённых
      губы жадно шепчут: "Подожди...".

      _^_




      * * *

      Слеза, стекая по щеке,
      в высоком небе заблудилась,
      но не разбилась, а в виске
      грозой январской разразилась.

      И сразу началась весна,
      пусть ту весну все люди звали
      зимой, - а что же есть она
      по настоящему, - не знали.

      Она томилась и ждала,
      и был исход ее неясен,
      хоть запах пряного тепла
      вставал из Авгиевых ясель.

      Гремел ручей на дне души,
      мешаясь с грязью под ногами,
      и дни, как медные гроши,
      в кармане сталкивались лбами.

      А в ней, как в опере Гуно,
      грим растекался театральный,
      большую очередь в кино
      напоминал проспект центральный.

      И Божьим промыслам глуха,
      толпа зевак мычала стадно,
      что нет великого греха
      в любовь не верить безоглядно.

      Но, разгадав ее секрет,
      я только ей отныне верил,
      и год за годом белый свет
      шагами медленными мерил.

      Как неказист земной ландшафт!
      А поравняйся с облаками -
      и сможешь пить на брудершафт
      беззвездной ночью с мотыльками.

      _^_




      АНГЕЛ

      Недолюбленное дитя,
      недоласканный ангел мой,
      позабудь о земных путях,
      возвращайся скорей домой.

      Я живу на краю земли,
      а вокруг лишь одна вода,
      и случайные корабли
      не зайдут никогда сюда.

      Здесь уносит морской прибой
      души странников к небесам.
      А не веришь, Господь с тобой,
      я ведь в это не верю сам.

      Просто я разучился ждать,
      позабыл назначенье слов,
      письма счастью устал писать
      на обрывках безумных снов.

      Прочитал я пять тысяч книг,
      истоптал я пятьсот дорог,
      все забыл, но твой светлый лик
      позабыть до сих пор не смог.

      Ризы солнечные твои
      взору застят весь белый свет,
      потому что такой любви
      на земле и на небе нет.

      Это знает морской прибой,
      что уносит нас к небесам.
      А не веришь, Господь с тобой,
      я ведь это придумал сам.

      Просто я разучился ждать,
      позабыл назначенье слов,
      письма счастью устал писать
      на обрывках безумных снов.

      _^_




      * * *

      Снова лето машет кулаками,
      вскачь зовёт пуститься босиком.
      Умные вдруг стали дураками,
      девушки читают Мураками
      и флиртуют с каждым босяком.

      Где-то горячится караоке,
      кто-то кормит голубя с руки,
      осуждая вслух свои пороки,
      обивать запретные пороги
      пьяницы бредут как бурлаки.

      И в душе невольно подытожив
      результаты прожитых им лет,
      неказистый, сонный, краснорожий,
      замирает в ужасе прохожий,
      осознав, что он в душе поэт.

      Дальний гром бабахнет как из пушки
      и затихнет... В дворике ничьём,
      где бельё ты держишь для просушки,
      над вязаньем склонятся старушки
      как лесные нимфы над ручьём.

      _^_



© Игорь Паньков, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, 2010-2024.




Словесность