Часть 8
Далее, коли речь коснулась языка
- в данном случае языка угро-финской семьи, считаюшейся учеными
одной из древнейших - нельзя обойти вниманием следующий занятный
факт (который, конечно, есть на первый взгляд, факт сугубо интеркультурной
игры): на языке хантов, относящемся к той же угро-финской семье,
мухомор называется словом ... "панк"!
Тут поставил исылта-ку
перед собой две эмалированные кружки с теплой водой и бросил в
одну из них засушенную пленку от гриба-мухомора, а в другую
- сам гриб без пленки. Сильное галлюциногенное и одновременно
наркотизирующее вещество было готово. Но все это только для него:
пока пациент будет спать, ворожей должен бодрствовать, иначе пациент
не вернется к небесному богу, или попросту умрет...
- Никакой русской кружки
не должно быть, - вдруг спохватился ворожей. - Панк, - указал
он на мухомор, - должен быть в деревянной чашке, в снеговой воде.
Известно, что к нам, в современный
русский язык слово, звучащее и пишущееся идентично, пришло из
английского языка. Оно означает подростка или молодого человека
того или иного пола, который своим вопиющим внешним видом и особым
поведением (в идеале не дотягивающим до откровенных правонарушений
или имеющим место вне интересов юрисдикции) обращает на себя внимание,
кричит своей кричащей внешностью-одеждой о своей "личности", иначе
говоря "я-кает", ну и т.п., долго пояснять не нужно. Панк - это,
можно сказать, вполне сознательный маргинал, активно, мухомористо
заявляющий о своей маргинальности, о своем стоянии на "грани"
и на пути-дороге "нормальных людей" в темном лесу современного
большого города, в так называемых каменных джунглях. Настоящие
мухоморы (кстати в перестроечном СССР была полупанк-рок-группа
под названием "Мухоморы") тоже по преимуществу ведут себя в лесу,
среди массы прочей растительности именно как маргиналы - вызывающе
возникают, восстают на границе деревьев и людских тропок, а бывает,
и целыми шеренгами, красно-белыми ратями выстраиваются, без преувеличения
на километры вдоль лесозащитной полосы, отделяющей какое-нибудь
злаковое поле от шоссейных и железных дорог; случается на участке
длиной метров в двадцать встречается до тридцати экземпляров в
ряд.
Словарь английского сленга и
эвфемизмов, уже цитировавшийся, дает слово "панк" ("punk")
отдельной статьей с восемью значениями, но этимологии не указывает.
В этом месте вполне допустимо предположить, что это слово было
заимствовано в свою очередь в английский язык из языка северо-американских
индейцев, который считается доказанно-родственным угро-финским
языкам Сибири. Тут существует и обратная связь особым образом
работающая на высказанное предположение - сколь бы дерзким оно
на первый взгляд ни казалось. Ханты - лесной народ охотников.
Англичане называют своих охотников словом "hunters",
а охоту словом "hunt".
Стиль причесок панков (выбритые виски и гребни стоящих волос по
центру бритой головы) несомненно "снят", пусть и неосознанно,
с ритуально-боевых причесок индейцев. Краснокожих, то бишь.
Этих самых мухомористых в мужском мире ребят, если судить по
детским фильмам "про индейцев". Сюда же относятся панковские татуировки,
"кожа" и "украшения". Один вид уличного панка - так же как и "панка"
лесного - способен произвести ощутимый сдвиг в восприятии нормального
человека, прохожего. И от того и от другого может, в крайнем случае,
не поздоровиться.
Но городские панки на самом деле
вовсе не так страшны как их малюют ( был такой перестроечный жестокий
романс со словами: "Вы такие несча-а-а-а-стные, панки! Нету ма-а-а-а-мки
у вас, нету па-а-а-пки...") и совсем не так серьезны в своих намерениях,
как ревнивые мужья с одной стороны и мафиозные киллеры - с другой.
То же самое справедливо и о лесных панках - вреда и угрозы для
здоровья от них несравненно меньше, чем от обыкновенных сморчков-строчков,
неправильно приготовленных или, скажем, рядовки тигровой - не
говоря уже о бледных п/ог/анках.
Уличный панк вызывающе "мухоморист"
на вид. Лесной мухомор - столь же вызывающе "панковит". В некоторых
воспитательных детских книжках и мультфильмах о войне грибов мухоморы
изображаются именно такими панками, задирами-забияками.
Уличные панки в подавляющем своем
большинстве очень молоды. Старые панки среди людей - исключение.
Соответственно существует даже презрительное прозвище "старый
мухомор" - человек как бы желает сохранить мухомористые свойства
молодости-силы-дерзости и ведет себя соответственно, но окружающим-то
видно, что он уже стар. Может быть, суперстар.
С мухомористой панковостью связано
еще одно свойство: заявлено ЯНЬская, марсианская природа мухомора.
Это опять же отнюдь не значит, что после приема внутрь в человеке
просыпается воинственность и агрессия, свойственные алкогольному
опьянению. Об этом уже говорилось выше.
Идя дальше-дальше-дальше, т.е.
можно бы сказать и на х ... по этой мужественно-ассоциативной
тропе, легко "увидеть" панк-презерватив, исполненный не только
в мухоморных цветах, что называется "головка к головке", но и
снабженный выступающими белыми точками (каковая производственная
практика действительно давно существует "за бугром") для улучшения
стимуляции женских чувствилищ. Идея эта предстает в богатстве
культурно-ассоциативных деталей: соитие при участии, точнее при
посредничестве такого презерватива актуализировало бы всегда присутствующие,
но дремлющие в подсознании человека земные культы плодородия.
Мужчина в этом случае становился бы ребенком-Эдипом в "царственной
красно-белой мантии" и одновременно грибом, пробивающим Мать-сыру
Землю и пробивающимся в нее, и весь привычный, урбанистически-постельный
акт, становясь и в ином смысле половым (т.е. земляным) "автоматом"
переносился бы в мифически-природное, дающее силы, питающее пространство
(конечно, в идеале участники такого соития должны бы предварительно
воспринять внутрь пару настоящих природных "панков") Это - естественная
сторона.
Искусственная же, собственно
человечески-культурная состояла бы в предотвращении природного
исхода самим символом лесного плодородия (мухомор со шляпкой
в диаметре 7 см дает около 575 миллионов спор), тонкой рукотворной
пленкой, исполненной по образу и подобию и покрывающей пра-образ.
Суггестивная сила подобного презерватива могла бы, мне кажется,
быть очень внушительной, и молодежь могла бы считать если не честью,
то "писком" применять такие презервативы. И это было бы в высшей
степени своевременно и уместно в наше проСПИДованное время.
И слагаемые этого внушения могут
быть для различных пользователей самыми разными: для панкующей
молодежи превратить свой "болт" (sic,
вот настолько уже технизирован-роботизирован современный человек)
в мухомор означало бы бросить мощный вызов обществу, а при знании
о психотропных свойствах гриба - помещающих его, грубо говоря,
в модный сегодня среди молодежи наркотический контекст - сей вызов
еще усиливался бы, и можно было бы, не боясь реальных детородных
последствий, верить, что имеет место шаманский акт зачатия человека
новой расы, панка нового поколения.
Для других, более взрослых и
солидных молодых людей - бизнесменов, чиновников и т.п. - это
могло бы стать просто пикантно-интимным средством глубокого ухода
от прилично-общественной жизни, от дел, от практически приросших
к лицу/телу социальных масок-костюмов-ролей.
Для третьих рекламой могла бы
послужить весьма широко распространенная молва о целебных свойствах
мухомора, который действительно устраняет вагинит, воспаление
придатков и т.п.
Для четвертых привлекательным
могло бы стать само "омухоморивание" того, что в сленговом
говорении об "этом" называется - если брать сугубо растительные
аналогии - бананом. Т.е. замена экзотического, импортного,
тропического, хотя и наиболее распространенного фаллического символа
на более близкий и родной, умеренно-северный, пусть и более экзотический
в ином смысле (о бананах в связи с мухоморами речь пойдет специально
в разделе П).
Заканчивая говорить о фалличности
мухомора - опять же очень ярко выраженной - нельзя обойти вниманием
и молчанием тот факт, что научно-микологически то место откуда
растет этот гриб (впрочем и остальные грибы рода Amanita)
называется вульвой/вольвой или влагалищем. Таким образом подверстывается
еще один сильнейший и древнейший символ человечества - Андрогин.
Будучи наиболее антропоморфным из статичных живых сущностей, грибы-мухоморы
- правда в этом отношении не только Красные, но и Пантерные, и
Поганковидные, и Порфировые и Серо-розовые, и Поплавки, и Цезарские,
и Бледная с Белой поганками - наиболее ярко демонстрируют человеку
в "естественных условиях" его то ли сбывшуюся мечту, то ли "утерянный
рай". И до этого "рая", между нами девочками говоря, всего один
шаг - через запретительную черту, висящую к тому же в воздухе,
невидимую.
Парадоксальным и исполненным
всяческих смыслов является тот факт, что мухомор, будучи единственным
"ядом", среди прочих признанных и используемых людьми с древности
психоделиков, требует от человека немного - совсем немного - смелости
и смекалки, чтобы, обезвредив этот "яд" методом простой сушки,
прийти к, я бы сказал, универсальным свойствам этого гриба, сравнимого
по своей универсальности (из природных веществ), разве что с коноплей.
Однако конопля, используемая
как средство, изменяющее состояние сознания - т.е. грубо и обидно
говоря, как "наркотик" - хотя и не вызывает ни физической зависимости,
ни абстиненции и, по фактам множества исследований не вредит здоровью
(по крайней мере несравненно меньше, чем такие широко распространенные
наркотики как героин, кокаин, алкоголь и табак) все-таки, при
очень высоких дозах дает разбитость и то, что можно назвать "похмельем".
А кроме того, она, будучи существом женским (психоактивны лишь
женские растения), в отличие от сугубо мужского мухомора, быстро,
тонко и "коварно" влюбляет в себя прибегнувшего к ней человека:
окутывает-опутывает его своим дымом, своими волокнами буквально
как те же веревки, ткани и обувь, производимые из нее оплетают,
связывают, одевают и обувают человека. Психическая зависимость
от конопли, заставляющая прибегать к ней регулярно, весьма высока
и признана как факт. Но, может быть самое главное здесь - это
то, что в современном мире конопля нелегально (всюду, кроме Голландии,
Аляски, ЮАР и Марокко) приобретается за деньги. Однако даже те
люди, которые отваживаются собирать ее на природе (в среднеазиатских
степях и горных долинах, например) или выращивают ее либо дома,
либо на приусадебном участке, лишают себя риска - не перед законом,
но, самое главное, перед самим собой - не становятся следопытами-охотниками,
склоненно-умаленными "челобитчиками", каковыми являются сборщики
мухоморов. Ибо последние знают, что лес на лес, и год на год,
да и день на день не приходится. Мухоморщики - если таковых вообще
можно выделить в "класс" - в отличие от "коноплянников" ограничены
во времени максимум тремя месяцами в году и, таким образом они,
идущие наудачу, не наверняка, вступая в лес под деревья, вступают
прежде всего в игру с Отцом-Лесом и Землей-Матерью.
В идеале такие люди должны приходить
в лес с голыми руками - лишь с корзиной-ведром - и, отдаваясь
на волю дико-темного леса, получать все блага от него, им удовлетворять
все свои насущные потребности. Ибо нелепо, вообще говоря, идти
по грибы с термосом растворимого бразильского кофе, с заготовленным
дома, приобретенным в магазине провиантом, с портативным радиоприемником/плейером
и, главное, с бутылкой/банкой какой-нибудь алкогольной жидкости,
чтобы, посидев на привальчике у костерка и попив-поев, бросать
или, пусть "экологично" закапывать объедки и стеклянную/жестяную/пластиковую
тару из-под городских опьянителей в золу костра или под пенек-кусток.
Даже безоружным людям, "тихим
охотникам" лес конца ХХ-го столетия от Р.Х. способен предоставить
и кров и стол, с грибами на первое-второе и ягодами на десерт
и, наконец - то, чем "лечатся" и "греют душу", те же самые красно-белые
грибы. И контакт с мухоморами сам собой, исподволь учит многому;
учит человека быть по-настоящему лесным человеком, вспоминать
свою детскую первобытность. Есть и сугубо практические аспекты
этой учебы: можно сделать украшение из этих самых грибов, которые
сами на себе уже несут-демонстрируют идею декоративности - например
ожерелье, которое будет смотреться очень "первобытно" и внушительно;
с мухоморами в лесу можно не бояться переохлаждения, заблуждения,
долгих переходов, ночевки в лесу или даже "диких зверей".
Естественно, речь идет преимущественно
о Евро-Азийском лесе. А коли так, то по еще большему преимуществу
- о российском, о русском. А коли уж речь дошла здесь до упоминания
державно-государственных имен, то в связи с рассматриваемыми и
так и сяк грибами, нельзя не коснуться их еще одного - политического,
что ли - аспекта, который будет в данном рассмотрении последним.
Ранее уже упоминались бо-яре,
как древнерусские богатыри-красны молодцы, прошедшие выучку у
варягов и употреблявшие для повышения своей жизнеспособности,
боевой силы-яр/к/ости красно-белые грибы. Впоследствии они выделились
в "класс", занявший ключевые позиции в общественно-государственном
устройстве Древней Руси.
Развивая эту мысль и подключая
к ней тезис Льва Гумилева о пассионарности - которую, конечно,
увеличивает красный Мухомор - можно выдвинуть предположение о
том, почему древние русичи покинули "Киев" и двинулись на Север-Восток,
все дальше-дальше-дальше. В приднепровских дубравах весьма мало
мухоморов, тогда как в более северных и восточных регионах их
"хоть косой коси". Более того, эти грибы в изобилии растут на
всей территории нынешней России, вплоть до Полярного круга на
севере и Чукотки-Камчатки на востоке.
На это предположение "работает"
и книга уже цитировавшегося микологического авторитета Р.Г. Уоссона
под названием "Грибы: Россия и история", вышедшая в 1957 году
в год Красного Петуха по восточному календарю. Я, увы, не имел
до сих пор возможности прочесть эту книгу (даже в каталогах крупнейшей
в современной России Ленинской библиотеки она отсутствует)
и не знаю, был ли знаком с нею, хотя бы косвенно, покойный Сергей
Курехин - царствие ему грибное! - "купивший" всю страну своей
передачей "Пятое колесо" от 17 января 1991 года, впоследствии
много раз повторявшейся.
В ней - без деления на "шутку
и серьез" - выдвигалась гипотеза, что В.И. Ленин, будучи в сибирской
шушенской ссылке, ища там, как и всюду близости с народом, сошелся
с тамошними шаманами и был посвящен в "тайну" употребления священного
(для них) гриба - Красного мухомора. А так как мухомор изменяет
сознание-мировоззрение главным образом тем, что усиливает потенциал,
уже имеющийся в человеке, то неудивительно, что Ленин, и без того
малый в высшей степени мухомористый, пассионарный, вернувшись
из ссылки, принялся за свое "красное" дело с утроенной энергией.
О шушенском периоде жизни Ленина сохранилось даже удивительное
воспоминание Г.М. Кржижановского, где сказано буквально следующее:
"Он был из нас самой ярко окрашенной фигурой".
Если принять эту гипотезу, то
становится более понятным, почему непосредственно перед Октябрьским
переворотом Ленин провел два месяца в Разливе, в лесной, изобиловавшей
грибами местности - заправлялся как следует. И само время "красной"
революции - октябрь - тоже, как бы, встает на свое место. И господствующая
цветовая гамма коммунистически-пролетарских знамен, лозунгов и
плакатов - белые буквы и эмблемы на красном фоне - тоже, будто
бы, приобретает свой "исток" или, по крайней мере, обогащается
еще одним смыслом. То же самое можно сказать и о цветовой символике
последовавшей гражданской войны: Красные против Белых, Белые против
Красных, поляризация традиционных цветов монаршей мантии, покров
и покрой которой разошелся по швам, лопнул и разлетелся на куски
от "пинка", нанесенного мировой войной 1914-1917 гг.
Конечно, подобные предположения
вовсе, на первый взгляд, не добавляют привлекательности "божественному
грибу бессмертия" (каковое товарищ Ленин приобрел весьма специфическим
, т.е. очень человечным и простым путем усушки-мумифицирования
в Мавзолее на Красной площади, а также путем "насаждения"
в советских детских садах и дворах своих идолических изваяний
- грибков-песочниц), однако здесь следует оговориться, остановиться-одуматься.
Ибо, как уже не раз замечалось, мухомор лишь проясняет и усиливает
то, что уже есть в человеке. Его отличие в этом от других
психоделиков в том, что он действует еще и как стимулятор, направляющий
силы личности не столько на достижение-постижение мистических
глубин, "миров иных", сколько на мир повседневности. И если человек
социален, то его социальная активность резко усиливается. А если
он - художник, композитор, мыслитель и т.п., то он получает новые
силы "творить и думать". Можно гадать и мечтать о том, что было
бы, попади в Сибирь Пушкин, Блок, Врубель или Скрябин - список
продлеваем до бесконечности. И можно лишь сожалеть о том, что
царское правительство, не учитывая возможности такого поворота
событий - в принципе весьма вероятного при ленинской контактности-коммуникабельности-"живости"
- попросту не беря такую возможность в поле зрения и в расчет,
не услало г-на Ульянова куда-нибудь на берега реки Чу, где гашиш
вполне мог бы охладить его жажду деятельности, превратив его из
революционера в созерцателя и даже, может статься, мечтателя,
но - отнюдь - не кремлевского.
И самое в этой связи последнее:
монументально-эмблематический памятник всего советского и всему
советскому - "Рабочий и Колхозница" - спроектирован скульптором
Зоей Мухиной. Зоя, в переводе с греческого, означает "жизнь",
Мухина, в переводе с русского на русский, означает "принадлежащая
или относящаяся к мухе". Таким образом вместе - "жизнь мухи" или
"мушиная жизнь". (Весь народ в течении десятилетий сидел, точно
мухи на мухоморе, в трансе-оцепенении от идей Вождя, иначе говоря
на его голове-кепке; очереди в Мавзолей - суть телесно-физическое
выражение этого явления). Молот боле всего похож - из природных
вещей - на крупный гриб. Серп - это серп Луны, которой подчиняются
все живые, наполненные влагой "таинственные" сущности; или это
просто нож, коим срезают грибы, коих в России столько, что -
как говорят в народе - "хоть косой/серпом коси" (И сам этот народ
был десятилетиями в этой стране скашиваем как грибы).
А из природных вещей серп более
всего походит на банан. Еще же точнее - на шкурку банана.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
|
Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
X |
Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |