Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность


Фрагменты из романа "Vis Vitalis"



ЗАТМЕНИЕ


Именно в тот самый день... Это потом мы говорим "именно", а тогда был обычный день - до пяти, а дальше затмение. На солнце, якобы, ляжет тень луны, такая плотная, что ни единого лучика не пропустит. "Вранье, " - говорила женщина, продавшая Аркадию картошку. Она уже не верила в крокодила, который "солнце проглотил", но поверить в тень тоже не могла. Да и как тогда объяснишь ветерок смятения и ужаса, который проносится над затихшим пейзажем, и пойми, попробуй, почему звери, знающие ночь, не находят себе места, деревья недовольно трясут лохматыми головами, вода в реке грозит выплеснуться на берег... я уж не говорю о морях и океанах, которые слишком далеко от нас.

Утром этого дня Марк зашел к Шульцу. У того дверь и окна очерчены мелом, помечены киноварью и суриком, по углам перья, птичьи лапы, черепки, на столах старинные манометры и ареометры, сами что-то пишут, чертят... Маэстро, в глубоком кресле, обитом черной кожей, с пуговками, превратился в совершеннейший скелет. В комнате нет многих предметов, знакомых Марку - часов с мигающим котом, гравюры с чертями работы эстонского мастера, статуэтки Вольтера с вечной ухмылкой, большой чугунной чернильницы, которую, сплетничали, сам Лютер подарил Шульцу...

- Самое дорогое - уже там... - Шульц показал усталым пальцем на небо, - и мне пора.

Как можно погрузиться в такой мрак, - подумал Марк.

- Сплошной бред, - он говорит Аркадию, пережевывая пшенную кашу, - Шульцу наплевать, как на самом деле.

- На самом деле?.. - Аркадий усмехается. - Что это значит? Представьте, человеку наврали, что у него рак, он взял да помер...

- Аркадий... - Марку плохо спалось ночью, снова мать со своим неизменным - "ты чем занимаешься?.." - Аркадий Львович, не мне вам объяснять: мы делим мир на то, что есть или может быть, поскольку не противоречит законам... и другое, что презирает закон и логику. Надо выбирать, на какой вы стороне.

И тут же подумал - "лицемер, не живешь ни там, ни здесь".

Наступило пять часов. У Аркадия не просто стеклышко, а телескоп с дымчатым фильтром. Они устроились у окна, навели трубу на бешеное пламя, ограниченное сферой, тоже колдовство, шутил Аркадий, не понимающий квантовых основ. Мысли лезли в голову Марку дурные, беспорядочные, он был возбужден, чего-то ждал, с ним давно такого не было.

Началось. Тень в точный час и миг оказалась на месте, пошла наползать, стало страшно: вроде бы маленькое пятнышко надвигается на небольшой кружок, но чувствуется - они велики, а мы, хотя можем пальцем прикрыть, чтобы не видеть - малы, малы...

Как солнце ни лохматилось, ни упиралось - вставало на дыбы, извергало пламя - суровая тень побеждала. Сначала чуть потускнело в воздухе, поскучнело; первым потерпел поражение цвет, света еще хватало... Неестественно быстро сгустились сумерки... Но и это еще что... Подумаешь, невидаль... Когда же остался узкий серпик, подобие молодой луны, но бесконечно старый и усталый, то возникло недоумение - разве такое возможно? Что за, скажите на милость, игра? Мы не игрушки, чтобы с нами так шутить - включим, выключим... Такие события нас не устраивают, мы света хотим!..

Наконец, слабый лучик исчез, на месте огня засветился едва заметный обруч, вот и он погас, земля в замешательстве остановилась.

- Смотрите, - Аркадий снова прильнул к трубе, предложив Марку боковую трубку. Тот ощупью нашел ее, глянул - на месте солнца что-то было, дыра или выпуклость на ровной тверди.

- Сколько еще? - хрипло спросил Марк.

- Минута.

Вдруг не появится... Его охватил темный ужас, в начальный момент деланный, а дальше вышел из повиновения, затопил берега. Знание, что солнце появится, жило в нем само по себе, и страх - сам по себе, разрастался как вампир в темном подъезде.

"Я знаю, - он думал, - это луна. Всего лишь тень, бесплотное подобие. Однако поражает театральность зрелища, как будто спектакль... или показательная казнь, для устрашения?.. Знание не помогает - я боюсь. Что-то вне меня оказалось огромно, ужасно, поражает решительностью действий, неуклонностью... как бы ни хотел, отменить не могу, как, к примеру, могу признать недействительным сон - и забыть его, оставшись в дневной жизни. Теперь меня вытесняют из этой, дневной, говорят, вы не главный здесь, хотим - и лишим вас света...

Тут с неожиданной стороны вспыхнул лучик, первая надежда, что все только шутка или репетиция сил. Дальше было спокойно и не интересно. Аркадий доглядел, а Марк уже сидел в углу и молчал. Он думал.

- Гениально придумано, - рассуждал Аркадий, дожевывая омлет, - как бы специально для нас событие, а на деле что?.. Сколько времени она, луна, бродила в пустоте, не попадая на нашу линию - туда- сюда?.. Получается, события-то никакого, вернее, всегда пожалуйста... если можешь выбрать место. А мы, из кресел, привинченных к полу, - глазеем... Сшибка нескольких случайностей, и случайные зрители, застигнутые явлением.

- Это ужасно, - с горечью сказал Марк. - Как отличить случайность от выбора? Жизнь кажется хаосом, игрой посторонних для меня сил. В науке все-таки своя линия имеется.

- За определенность плати ограниченностью.

Марк не стал спорить, сомнения давно одолевали его. - Что теперь будет с Глебом? - он решил сменить тему. Интриги одолели академика.

- Думаю, упадет в очередной раз, в санаторной глуши соберется с мыслями, силами, придумает план, явится - и победит.

- А если случай вмешается?

- В каждой игре свой риск.

- Я не люблю игры, - высокомерно сказал Марк.

- Не слишком ли вы серьезны, это равносильно фронту без тыла.

Их болтовня была прервана реальным событием - сгорел телевизор. Как раз выступал политик, про которого говорили -" что он сегодня против себя выкинет?.." И он, действительно, преподнес пилюлю: лицо налилось кровью, стал косноязычен, как предыдущий паралитик, и вдруг затараторил дискантом.

- Сейчас его удар хватит, - предположил Марк, плохо понимающий коварство техники. Аркадий же, почуяв недоброе, схватил отвертку и приступил к механическим потрохам, раскинутым на полочке рядом с обнаженной трубкой. "Ах, ты, падла..." - бормотал старик, лихорадочно подкручивая многочисленные винты... Изображение приобрело малиновый оттенок, налитые кровью уши не предвещали ничего хорошего, затем оратор побледнел и растаял в дымке. Экран наполнился белым пламенем, глухо загудело, треснуло, зазвенело - и наступила темнота.

- Всему приходит конец, - изрек Аркадий очередную банальность. - Зато теперь я спокойно объясню вам, как опасно быть серьезным.



Следующий фрагмент: Смерть Гарика
Оглавление




© Дан Маркович, 2003-2024.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.





Словесность