Сколько он помнил себя - никакого "счастливого детства" и в помине, сказки! Жить было тревожно, родители в постоянном страхе - что принесет вечер, будет ли завтра?.. И что-то произошло, отца выгнали с работы, хлеб посыпали сахаром и давали вместо обеда... Потом? - долгие болезни, душная подушка, противное питье... Дальше одиночество, книги, мокрые осенние вечера, отражения фонарей в лужах... Об этом можно долго и с большим чувством, но зачем? - кто знает, тот сразу вспомнит, а кто этим не жил, тому бесполезно намекать. В пятнадцать Марк невнимателен к жизни, бродит один у моря, плутает меж деревьев старого парка, насыщен собственными ощущениями: идет, плечом вклиниваясь в темноту, входит в мир, который тут же оживает - касается ветками, листьями, песком шуршит под ногами, а за спиной, как прочитанная книга, захлопывается, отмирает...
Но время идет, и юноша, поглощенный своим ростом, в конце концов, устает от себя, чувствует, что ходит уже по кругу, весь внутри собственных ощущений, а пробиться глубже не может. Он требует нового материала, но отвергает мелководье окружающей среды, ждет, что ему откроется настоящая жизнь, свободная... И выбирает из того, что перед ним, а этот выбор всегда ограничение, особенно, если делается мальчишеской бестрепетной рукой.
Он искал связей с живым делом, но растворяться в жизни не желал. Живи раньше, может, стал бы философом, из настоящих, а не тогдашним попугаем? Или алхимиком, или даже монахом?.. А в то время царствовала наука, занятие трезвое, полезное для жизни... хотя с другой стороны совершенно фантастическое... Нет, нет, юноша так не думает, он в восторге! Наука правит бал, даже поэты и художники, увлеченные фокусами новой хозяйки, стали выдавать идеи за образы. Искусство перестало расти, как лист на дереве - естественно и тайно, оно теперь придумывается, конструируется... Истерия точности охватила все сферы. И, конечно, во всем виноваты молекулы, от них зависит и природа, и внутренняя наша жизнь, и даже высочайшее ее проявление - творческий дух, то, что называли вульгарно "парением", и многое другое. Все это не могло не захватить мальчика, к тому же перед ним возник идеальный образ: когда есть идея, ищи человека.
Как-то мать послала его в сапожную мастерскую, Марк пошел, забыв, конечно, сумку, и там, сжалившись над ним, завернули его старые ботинки в газету. В ней среди сальных пятен и морщин сияла статья, она своею ясностью сразила Марка наповал. Бывает, тянешься к чему-то на верхней полке, кончиками пальцев трогаешь, а не схватить, и вдруг кто-то дарит тебе несколько недостающих сантиметров роста. Все, ранее непостижимое для него, в статье было выражено простым числом и немногими словами, с безжалостной жесткостью и прямотой разложено по полочкам. Будь Марк поопытней, может, распознал бы за этой прозрачностью умение решительно отделять известное от непонятного и круто обрезать на самом краю. Напрасно думают, что наука о таких уж растаких тайнах - она о том, что подоспело уложиться в ее железное ложе, подчиниться ее логике. Марк с восторгом впитывал каждое слово, в нем давно накопилась тяга к ясности, пониманию причин. Уж слишком он казался себе темным, непонятным, и мир, естественно, тоже. Собственно, он его никогда и не видел - постоянно выдумывал что-то свое и при этом стыдился собственной несерьезности, замечая, как сверстники рвутся "постичь жизнь"... И вдруг обнаруживает почтенное взрослое занятие, похожее на детскую забаву - что-то тебе время от времени показывают, мелькает уголок, и по нему надо угадать предмет. Не совсем угадать, конечно, - надо знать приемы, иметь навыки и знания... И все-таки, он здесь углядел явные признаки свободы, сходство с той внутренней игрой, которую постоянно вел с самим собой, выхватывая из жизни и книг отдельные сцены, лица и выстраивая их по-своему, придумывая речи и поступки, многократно переставляя местами, становясь героем и центральной фигурой любого действия... Теперь то, что казалось ему собственным недостатком, детской несерьезностью, вдруг получает поддержку!
В этом деле - науке, не было полного своеволия писателя или художника, тем более, того произвола, который допускается в наших выдумках, но зато получаешь не миф, не мираж, а то, что может убедить весь мир, и утвердиться навсегда, как истина для всех. Это отучит меня от сплошного тумана, думал он, ведь стоишь на твердой почве фактов. С другой стороны, все-таки, своя тропинка, не плетешься общим трактом, не погряз в мещанской трясине... Не думаю, что его мысли были столь отчетливы, скорей ему просто понравилось это занятие. С тех пор он не сомневался, и не жалел о выборе. Огромное пространство открылось перед ним - исследуй, познавай каждый день новое! Почему сюда не рвутся толпы - на простор, к свободе, а предпочитают теплые углы, домашний уют... или разбой, интриги, обманы - скудные радости, известные всем?.. В чем тут дело? Он не мог понять.
А статью написал некто Глеб. Имя воткнулось в память Марку как заноза - вот бы к нему...
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
