МИЧМАНКА
Я благополучно спрыгнул с каменного забора и, подобрав упавшую фуражку, услышал над собой вопрошающий голос:
- Это еще, что такое?
Подняв голову, я тут же вытянулся и замер. Передо мной стоял офицер и с удивлением рассматривал с ног до головы стоявшего перед ним шестнадцатилетнего мальчишку в курсантской форме.
- Это - ваш "сын полка", товарищ майор, - попытался объяснить выскочивший из КПП курсант.
- Чей сын? Мой?! - резко повернулся к нему офицер.
- Я хотел сказать, - Вашей роты, товарищ майор. Парень приехал поступать в наше училище и пока живет в нашей роте.
- Ты кто такой? - повернулся ко мне офицер.
- Мишка из Гурзуфа, - со страхом выпалил я.
Вероятно, вид у меня при этом был такой растерянный, что майор неожиданно рассмеялся и сказал:
- Ладно, Мишка из Гурзуфа, иди спать. Завтра разберемся.
Влетев бегом в "кубрик", я рассказал моему другу Дане, что произошло. Он расстроился.
- Надо же, чтобы тебя угораздило попасться на глаза нашему "бате". Завтра он тебя наверняка выпрет. Да, и мне попадет.
Данил был старше меня на несколько лет. Я знал его с детства, когда наши отцы служили вместе в одном гарнизоне. Сейчас он заканчивал Ленинградское высшее инженерно-морское училище им. Макарова, куда я приехал поступать. Отправив свои документы в училище, я не стал дожидаться вызова и выехал в Ленинград. В училище мне сказали, что мои документы еще не пришли, поэтому дать мне направление в общежитие они не могут. Тогда я нашел Данила в "экипаже" на 23-й улице и он принял решение.
- Будешь жить пока у нас. В "кубрике" сейчас есть свободные койки, некоторые ребята живут в городе, "на квартирах". Питаться будешь в нашей столовой. Для этого мы тебе подберем курсантскую форму. На КПП сейчас дежурят только наши ребята, остальные - на практике. Твоя задача днем не попадаться на глаза нашему "комроты". Он, - конечно, мужик нормальный, но "служака". Найдешь, чем заняться днем?
- Найду, - уверенно ответил я.
Так оно все и устроилось. Был 1960 год. Днем я пешком бродил по городу, который еще не был полностью восстановлен, в центре еще встречались развалины домов. Но я влюбился в этот город с первого взгляда.
В то время в городе были очень популярны "танцы". В "белые ночи" танцевали даже на Исаакиевской площади под духовой оркестр. Дворец культуры им. Кирова на Васильевском острове был местом отдыха исключительно курсантов военно-морских училищ и "Макаровки". Появляться ребятам в "гражданском" там было неуместно. Это я понял в первый же вечер, когда Даня взял меня туда с собой. Следующий раз я уже был в "своей" курсантской форме. Правда, пришлось "выкручиваться", объясняя своим юным "дамам", почему у меня на рукаве пять "шевронов".
Разумеется, после таких вечеров, мы возвращались значительно позже, чем это было допустимо "режимом". А ночью на КПП находился дежурный офицер. Поэтому ребята мне показали, где и как можно перебраться через стенку забора, минуя "дежурку". Вот, во время очередного позднего возвращения я и был "застукан" майором...
Но на утро ничего не произошло. Майор зашел в "кубрик", подошел ко мне и весело спросил:
- Ну что, гурзуфский мишка, выспался? Тебе еще рано с этими жеребцами по танцам бегать. Готовься к экзаменам! - И ушел.
Между тем, ребята один за другим защищали свои "дипломные проекты". О своих назначениях они уже знали и готовились к отъезду, закупая на свои "подъемные" в огромном количестве гражданскую одежду. Даня получил распределение в Находку и был очень доволен.
Я рассматривал выпускные альбомы с фотографиями их заграничных "практик" и страшно завидовал. Но никак не мог понять их радости по поводу расставания с курсантской формой. Особенно ненавистными для них, как я понял, были "мичманки", которые они презрительно называли "касками".
После торжественного вручения дипломов на площади перед Кировским дворцом, на котором я присутствовал вместе с десятками родственников и подруг курсантов, Данил объявил в "кубрике":
- Ну, сегодня - "отвальная". Ты, конечно, едешь с нами.
- Куда же нам без него? - сказал кто-то из ребят. - Мишка у нас теперь вроде талисмана.
"Отвальную" кампания друзей устраивала на "квартире", где снимал комнату один из них. Квартира находилась на Петроградской стороне, куда все и отправились вечером на нескольких "такси". Я ехал один в машине, на заднем сидении которой лежали "мичманки" ребят. Мое "спецзадание" заключалось в том, чтобы доставить их на "место", что я с гордостью выполнил.
В небольшой комнате "коммуналки" собралась большая кампания ребят и их девушек. Стол ломился от напитков и закуски. Было шумно и весело. Танцевали под "радиолу", которая крутила "заграничные" пластинки. Я чувствовал себя вполне комфортно, потому что на меня никто не обращал внимания.
Водку я не пил с тех пор, как однажды в детстве со школьным приятелем мы попробовали выпить "четвертинку" на двоих. Но я пил вино и был уверен, что "умею пить". Однако когда шампанское быстро закончилось, выяснилось, что вина на столе нет. Тогда передо мной поставили необычную бутылку с заграничной этикеткой, на которой был изображен негр под пальмами.
- Вот тебе настоящий напиток для моряков, - сказал кто-то из ребят, - приобщайся к морской жизни.
На этикетке я прочитал: "Ямайский ром". Ром мне не понравился. У него был странный приторный вкус и резкий запах, которые я запомнил на всю жизнь.
От этого рома я вскоре "набрался", но сохранял "полное сознание". Меня затошнило. Я понимал, что выходить в таком состоянии в коридор "коммуналки" нельзя, чтобы не компрометировать всю кампанию. Я сел на подоконник открытого окна "подышать свежим воздухом" и меня вырвало. После этого мне стало значительно лучше, и я присел в кресло в углу комнаты. Никто ничего не заметил.
Через некоторое время раздался громкий стук в дверь и "хозяина" комнаты вызвали в коридор. Вернулся он с какой-то женщиной и удивленно-возмущенно воскликнул:
- Ну, посмотрите сами! Вы видите здесь хоть одного пьяного? Кто из нас мог облевать ваше окно? Здесь собрались взрослые люди!
Женщина растерянно оглядела присутствующих и смущенно сказала:
- Извините, я ошиблась. Это, наверное, из другой квартиры.
Меня в углу она вообще не заметила. Но, когда дверь за ней закрылась, все дружно уставились на меня.
- Это твоя работа, юнга? - утвердительно спросил "хозяин".
Отпираться мне было бесполезно. Но за этим последовал смех.
- Ладно, не переживай! Это могло произойти с каждым.
- Да, ром - это не крымское вино. Будь осторожен!
Ко мне подошел Даня и подал свою фуражку.
- Вот тебе "каска". Если тебе станет плохо, трави прямо в нее. Она выдержит.
Я оторопел. Как - "мичманка"?! Нет!
Но моей выдержки хватило ненадолго. "Мичманка" была загублена окончательно.
Веселье продолжалось всю ночь.
На следующее утро я узнал, что мои документы, наконец-то, пришли. Посмотрев на мою медицинскую справку, секретарь Приемной комиссии сказал:
-Молодой человек, вы не пройдете у нас медицинскую комиссию. С Вашим хроническим заболеванием вас в море никогда не выпустят. Не стоит терять время.
Я забрал свои документы и в тот же день покинул гостеприимный "экипаж".
© Михаил Колесов, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
