РЕИНКАРНАЦИЯ ПРИГОВА
Давным-давно жил на белом свете известнейший писатель Дмитрий Пригов. Он писал, его издавали, он получал за это деньги, покупал бумагу, чернила и снова писал. Больше ни на что денег не тратил, только на бумагу. Ну, жил, жил и умер. От старости. И вот утром проснулся уже мертвым, сидя на стуле в каком-то коридоре, по которому в обе стороны спешили люди с очень занятым видом. Еще несколько человек с видом глупым сидели на стульях вдоль стены коридора, как и Дима. Тут из громкоговорителя на стене властный голос говорит:
-Дмитрий Пригов, писатель, кабинет # 8, по коридору направо.
Дима направился в кабинет # 8. Постучал, входит.
-Дмитрий Пригов, известный писатель?
-Да.
-Назовите число от 0 до 9.
-Два.
-Хорошо. Подойдите к столу и найдите карточку с номером 2.
Дима пошарил в бумагах, лежащих на столе, покрытом липкими кругами от стаканов с лимонадом. Вытащил карточку с номером 2.
-Прочитайте, что там написано.
-Карточка номер два...
-Дальше, дальше, - нетерпеливо произнес краснолицый человек в нарукавниках.
-Реинкарнация, код 3,14159265.
-Вам 3-й этаж, 14-я комната. Карточку возьмите с собой.
-И что?
-Вам скажут, не задерживайте меня, я очень занят.
И человек в нарукавниках склонился над толстой учетной книгой, потеряв к Диме всякий интерес. Диме ничего не оставалось, как отправиться на 3-й этаж, в комнату 14. Там его уже ждали. Симпатичный молодой человек в дорогом костюме протянул руку для приветствия:
-А, Дмитрий Пригов, известный писатель!
Диме нечего было ответить молодому человеку. Он все еще не понимал, что происходит.
-Добро пожаловать!
-Добро пожаловать... куда?
-Как куда? Вы... Ах, да, все время забываю. Вам, наверно, все кажется очень странным?
-Ну, вообще-то да, я...
-...Вы проснулись в коридоре на стуле, затем вас вызвали в кабинет # 8, потом карточка... Добро пожаловать... как бы лучше выразиться... ну, на небеса, скажем. Вы умерли, мой дорогой, а в данный момент решается вопрос вашей реинкарнации.
-Я... Моей... чего?
Дима выпучил глаза на молодого человека, как будто тот вдруг превратился в вареного кальмара. Но человек придал своему лицу сочувственное выражение и утешительным тоном произнес:
-Да, да, все вы смертны и в этом нет ничего ужасного. Умирая, все попадают к нам. Здесь определяют количество предыдущих реинкарнаций и, если оно меньше девяти, случайным образом выбирается объект вашего воплощения в следующей жизни. Это, кстати, вы уже сделали. Назвав число от 0 до 9, вы определили свою судьбу на целую жизнь вперед. Садитесь, сейчас мы узнаем, который раз вы живете. Точнее, жили.
На ватных ногах Дима подошел к роскошному кожаному креслу и плюхнулся в него, едва дыша. Не хотелось верить, что все это с ним происходит, но он верил. И от этого было только хуже. Умер! Все. Больше никаких прогулок перед сном и все переиздания "Двадцати рассказов о Троцком" пройдут мимо него, как и гонорары. Гонорары? Деньги! Деньги в подушке усопшей бабушки! Все, все, что нажито...
Это был самый тяжелый удар. Мысль о деньгах послала Диму в нокаут.
-Дмитрий Алексеевич! Дмитрий...
Слова доносились издалека. Кто-то звал Диму, возвращая его в неправдоподобную, но от этого не менее омерзительную реальность. Как хотелось умереть! Умереть по настоящему, насовсем и никогда больше не увидеть этого до отвращения симпатичного молодого человека. Надо же! Все ВЫ смертны! А этот? Неужели он бессмертен? Какой ужас! Реинкарнация. И во что же его воплотят эти..? И который раз он живет? Вернее, жил? Что, если в девятый? Что делают с теми, кто прожил девять жизней? Они умирают насовсем и больше не воплощаются? Их ждет что-то настолько ужасное, что об этом не говорят вслух? Или наоборот, их ждет вечное блаженство, настолько блаженное, что никогда не надоест? На этот раз мысль придала Диме сил и он смог открыть глаза. Над ним нависла озабоченная физиономия симпатичного молодого человека.
-Дмитрий Алекссеевич, с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете?
-Что теперь со мной будет? - еле слышным шепотом спросил Дима, в тайне гордясь тем, что к нему обращаются по имени-отчеству. Он ненавидел, когда его упоминали как Дмитрия Пригова, даже если к этому добавляли "известный писатель". Это было как-то по школьному, не солидно. А вот фраза "Дмитрий Алексеевич", даже без "известного писателя", заставляла Диму чувствовать себя на голову выше своего отражения в зеркале.
-Ну, не стоит так волноваться.
В руке молодого человека появился стакан с водой.
-Выпейте.
Дима выпил воду, после чего смог взглянуть на ситуацию более трезвым взглядом.
-И что со мной будет? - уже ровным голосом повторил Дима.
-Сейчас узнаем, для этого мы и встретились! - молодой человек заметно повеселел. Похоже, ему не очень нравилось, когда при нем падали в обморок и теперь он радовался тому, что инцидент был исчерпан. В комнате работал кондиционер, омывая тело Димы приятными волнами прохладного воздуха, что позволило тому окончательно расслабиться. У него даже мелькнула шальная мысль положить ноги на стол, но симпатичный молодой человек мог не оценить шутку и обидеться. Тем более, вместо стильных ковбойских сапог с серебряными шпорами, которыми Дима хвастал при каждом удобном случае, на ногах у него были драные домашние тапки. Тем временем молодой человек уселся за стол, порылся в брючном кармане и извлек оттуда две истертые игральные кости.
-Ну-с, начнем. Правила просты, как любая мудрость. Сколько раз вы были за границей, Дмитрий Алексеевич?
-А при чем здесь это?
-При том, что это необходимо для точного определения количества ваших воплощений и, соответственно, смертей.
-Пять раз. А страны СНГ считаются?
-Нет. Дальше - в каком возрасте вы женились первый раз?
-Я убежденный холостяк.
-Хорошо, - молодой человек небрежно вел какие-то подсчеты на листе гербовой бумаги. - С какой цифры начинается номер вашего телефона?
-Домашний?
-Рабочий.
-С тройки.
-Так, очень хорошо. Теперь минуту подождите.
Молодой человек несколько раз бросил кости, производя вычисления в уме. Дима, затаив дыхание, следил за этими манипуляциями.
-Ну, теперь все ясно. Вы, Дмитрий Алексеевич, умерли всего в третий раз. Вам еще жить и жить.
-А в кого меня воплотят?
-Этого я не знаю. Никто из известных мне людей тоже не знает. На вашей карточке объект воплощения закодирован, начиная с четвертой цифры. Вам нужно спуститься на лифте в подвальное помещение. Там находится машина, распознающая код. Она и перенесет вашу душу из этого тела в другое. Быстро и безболезненно. О предыдущей жизни вы не будете помнить.
-Понятно. Но что случается с теми, кто прожил девять жизней?
-Это строго секретная информация. Проблемой девяти жизней занимается особый отдел на последнем этаже этого здания. Сами узнаете. Через шесть жизней. Да, хочу предупредить, хотя это не будет иметь для вас никакого значения: ваша душа может проснуться как в теле человека, который еще не родился, так и в теле того, кто давным-давно забыт историей. Думаю, это все. Остается лишь пожелать вам удачи в будущей жизни. Всего доброго.
Иосиф Виссарионович шумно вздохнул, отложил ручку, прикрыл чернильницу и потянулся за трубкой. Затем из ящика письменного стола достал пачку "Герцеговины Флор" и размял одну папиросу, вытряхивая табак в трубку. Он не признавал других сортов и всегда держал запас этих папирос в своем столе.
Сталин закурил. Перебирая исписанные грубым, уверенным почерком листы бумаги, он скользил по тексту ленивым взглядом из-под полуприкрытых век. Возможно, приятный весенний день, впервые по настоящему теплый после долгой московской зимы, был причиной сентиментально-ностальгического настроения диктатора. Ему было хорошо. Даже немного весело, что случалось в последнее время крайне редко. "Двадцать рассказов о Троцком" были написаны им всего за несколько часов послеобеденного отдыха.
Иосиф Виссарионович усмехнулся в усы:
"Жаль, Левы больше нет с нами. Он бы оценил. Что ни говори, но чувством юмора природа его не обделила." Он вспомнил, как дико хохотал Троцкий, узнав от информатора о своей скорой смерти от руки убийцы. "Не дождутся!" - кричал он и снова хохотал.
Сталин усмехнулся еще раз. Он верил своим информаторам.
За окнами куранты пробили шесть часов. Вождь снова взглянул на свое творение и надолго задумался.
"Да, Леве бы понравилось. Но ведь его больше нет." С этой мыслью Иосиф Виссарионович скомкал исписанные фиолетовыми чернилами листы и бросил их в корзину под столом.
На улице стоял 53 год, во всем окружающем чувствовалось приближение новой эпохи. Даже мавзолей выглядел как-то моложе, дерзко отсвечивая на солнце пятью золоченными буквами.
Сталин еще раз шумно вздохнул, выбил трубку в пепельницу и удалился, рассекая клубы табачного дыма грузным телом. Запах "Герцеговины Флор" никогда не выветривался из этого кабинета.
23.07.1998
© Сергей Ильницкий, 1998-2024.
© Сетевая Словесность, 1999-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
