Гуш-мулла
Буква и Слово как Мертвое и Живое
| Верую полной верой, что Творец (благословенно Имя Его) един, что нет единства, подобного (единству) Его - ни в каком отношении, и что Он Один Бог наш - был, есть и будет.
|
|
- Рабейну Моше бен-Маймон (Рамбам), второй догмат веры |
Все осмысленное дискретно.
- А.Н. Колмогоров
1.
Понятно, что Вселенная есть Книга; что все способы познания сводятся к одному - к чтению; и что первым это сформулировал вовсе не Борхес, а раби Шимон бен Йохай.
Борхес также указывал, что все сюжеты познания описываются системой из четырех координат, - то есть всего существует четыре сюжета: Троя - Улисс - Ясон - Один.
Что очень похоже на правду. Но правда, по Гёделю, здесь, как и везде, не вся. Потому что любая непротиворечивая система неполна.
2.
Данная система координат сюжетного пространства неполна потому, что в нее не входит история о големе. Хотя история эта сейчас приобрела статус общего места. Она - о машине.
В традиции еврейского фольклора голем - это идол, наделенный жизнью. Термин "голем" встречается в Писании, в Книге Псалмов (Сефер Теhилим 139:16) и в Талмудической литературе, где он используется для обозначения эмбрионической, несовершенной субстанции. При этом "голем" (в 139 псалме - "бесформенный зародыш", пер. Меира Левинова по комментарию р. Йшаягу из Трани) носит уничижительный смысловой оттенок, как в слове "недоносок".
Своей современной коннотации "голем" обязан множеству возникших в средние века легенд. Все они на разный лад повествовали о неких волхвах, которые с помощью комбинации букв, образующей одно из имен Б-га, могли оживлять предметы изображающие людей.
Согласно этим легендам, буквы, написанные на бумаге, помещались в рот голема, или прикреплялись к его голове. Именно буквы - и не только потому, что слово неотделимо от звука.
После чего голем оживал. Но оживал неполноценно, будучи результатом неполного творения.
Удаление букв из уст голема приводило к его смерти - парализации. Он не умирал, поскольку априори не был живым, он - выключался.
3.
В ранних легендах голем предстает как хороший слуга. Его единственный недостаток состоит в том, что он слишком буквально, не творчески, как и полагается неполному творению Букв, но не Слова - понимает приказания своего господина.
В 16-м веке образ голема приобретает черты с одной стороны защитника евреев во времена опасности, а с другой - становится до смерти пугающим фольклорным персонажем. Наиболее известная о нем легенда - об эксперименте пражского раввина бен Бецалела, закончившемся трагически - стала главным сюжетом романа Густава Мейринка "Der Golem" (1915).
4.
На примере голема выявляется различие между Буквой и Словом.
Буква делает неживое. В то время, как слово живое творит.
Однако, Слово состоит из Букв.
Так в чем же здесь дело?
Буква - это вариант цифры в смысле кода. Именно цифры, а не числа. Поскольку Число относится к цифре, как Слово к букве.
Как смысл - к способу записи.
Как живое - к неживому.
Как искусственный интеллект к настоящему интеллекту.
Как вычислимая функция к невычислимой. То есть - как новая информация к тавтологии.
5.
Разрушение Слова на буквы происходит тем же катастрофическим образом, каким происходит разрушение мифа. Целое переходит в хаос. Непрерывность - в дискретность.
Обсуждаемые здесь напряжения выражаются следующей диаграммой.
ТОЖДЕСТВЕННОСТЬ (НЕПРЕРЫВНОСТЬ) / СЛОВО (ЧИСЛО)
vs.
РАЗЛИЧИЕ (ДИСКРЕТНОСТЬ) / БУКВА (ЦИФРА)
Непрерывность - одно из важнейших понятий в математике. Математики, особенно топологи, относятся к нему больше чем с пиететом.
Название мат. дисциплины - "теория катастроф" звучит зловеще не случайно: она как раз и занимается изучением процессов, приводящих к хаосу, к разрушению Непрерывности
В идее Непрерывности содержатся такие фундаментально важные, априорные для сознания понятия, как Тождественность, Гомоморфизм, Изоморфизм, Гомеоморфизм.
6.
Событие называния - действие, венчающее артикуляцию смысла.
Смысл непрерывен, но содержит в себе искус познания - зерно Различия, которое позволяет сам смысл назвать, зафиксировать. Различить, разъять его на буквы.
Буква - структура называния, фиксации.
Напротив, слово - не структура, но организм, порождающий смысл, нечто живое: то, что Гераклит называл самовозрастающим Логосом.
Буква - структура, сообщающая только себя, свое содержание, и не являющаяся ничем больше, чем своим содержанием.
В то время, как Слово - сущность, творящая себя-большее.
7.
Люди жили в мифе до разума.
История мифа - это история сознания. Полная реконструкция мифологического сознания невозможна - в результате абсолютной необратимости события разрушения мифа. Всякая попытка такой реконструкции имеет смысл только в рамках анализа события ч т е н и я мифа.
Мы далеки от мысли, что сейчас нам удастся хоть сколько-нибудь внятно описать устройство мифа. Мы сделаем это лишь в той мере, в какой будет достаточно для выявления связи между природой рефлексии - лежащей в корне познания и алгоритмической проекцией сознания - основой машинной парадигмы. Потому что в разрушении мифа знанием кроется тайна разрушения Слова на буквы, Числа на цифры.
Вообще, не замечали ли вы, что злу пристало носить признак механистичности, маску рациональности, обусловленности, которая зачастую придает ему глянец, - в то время как добро - иррационально и невозможно?
8.
Офицер Мосада, первым допрашивавший Эйхмана, был потрясен тем, что облик сидящего перед ним человека меньше всего к лицу монстру, но скорее - бухгалтеру.
При этом офицер думал еще об одном: как бы ему этого счетовода тут же и не пристрелить.
9.
Миф похож на яйцо, внутри которого, помимо цыпленка, находится также и весь мир, включая курицу, которое это яйцо снесла.
Пространство мифа компактно. То есть оно конечно и содержит в себе свою границу.
Избегая топологический способ выражения, можно сказать, что пространство мифа целиком познаваемо, т.е. все населяющие его объекты уже названы и носят имена только собственные.
Миф это царство тождественности, неразличенности.
О яйце и неразличенности говорится в космогонии Эмпедокла. В комментарии Филопона к "О возникновении и уничтожении" читаем:
"При господстве Любви (Любовь и Вражда - две постулированные Эмпедоклом нематериальные, но пространственно протяженные силы, первая из которых соединяет, а вторая разъединяет элементы - коих четыре вида, - составляющие, по Эмпедоклу, естество. -А.И.) все вещи становятся Одним и образуют бескачественный Шар (Сфайрос), <...> таким образом, что все элементы не сохраняют в нем (в Сфайросе) своеобразия, и каждый из элементов теряет присущую ему форму (эйдос)". А в комментарии Симпликия к "О душе": "Богом, по Эмпедоклу, Аристотель называет Сфайрос <...>".)
В пределе в мифе нет ни этических, ни каких-либо еще оценок, так как суждение суть различающий признак.
Мир мифа не дискретен. Топологически выражаясь, пространство мифа гладко, - что есть еще более строгое требование его непрерывности.
Следовательно, мир мифа не осмыслен. В нем нет никакого Знания.
Миф - царство Непрерывности, столпа топологии, науки о пространстве. О любом пространстве.
Имя в мифе изоморфно самому мифу. Оно - часть, и оно целое.
Все, что внутри мифа - не враждебно, поскольку названо. Все, что снаружи - не существует, поскольку граница принадлежит пространству мифа. Оно предельно удобно, уютно, приветливо. Как утроба.
(В этнографии архаичные представления о рае сосредоточенны на чем-то темном, влажном и теплом. Вроде ночного купания нагишом поблизости от Гурзуфа, когда светящийся планктон вокруг струится и удваивает, лаская, тело.)
Разрушение мифа (из него изгнание) подобно катастрофе рождения. Со всеми вытекающими из него последствиями родовых травм и эхом трагедии болевого, психического, экзистенциального стресса.
Изгнание из мифа суть уничтожение Имени. Его энтропийная деградация в имя нарицательное.
Деградация Слова в букву.
10.
Второй закон термодинамики говорит, что энтропия системы не убывает. Грубо говоря, энтропия - это число способов описания системы. Точней, логарифм этого числа.
Имя - это способ описания. В мифе имена человеку давать вещам не приходилось. Внутри мифа не было синонимов. Не было альтернативных способов описания. Не было ни классов эквивалентности, ни категорий. (См. у Борхеса в "Фунес, чудо памяти" выдумку про язык Локка, в котором "каждый отдельный предмет, каждый камень, каждая птица и каждая ветка имели бы собственное имя".)
Миф - это минимальное, основное состояние. Состояние при температуре абсолютного нуля. Когда существует только один способ описания системы. Логарифм единицы равен нулю. Ergo, энтропия мифа - нулевая. Что есть максимально достижимый вариант безопасности в ситуации, которую Норберт Винер описывал моделью Открытого Хаоса, господствующего во вселенной.
11.
Таким образом, разрушение мифа - это катастрофа Непрерывности, принесенной в жертву Разуму.
Суть дела в мифе о грехопадении была в том, что человек дорого заплатил за приобретенную им посредством змея способность к рефлексии.
И следовательно, за способность к интерпретации. Согласно одному мидрашу, первым грехом было не употребление яблока, а искажение Хавой запрета Вс-вышнего.
Падение дало возможность строить суждения на основе различенного Различия. В этом же корень наказания Вс-вышним Вавилона - лишением его все-языка.
("Рай - он всеязычен", М.Цветаева.)
12.
В мифе есть один язык - язык Имени.
Имя - не то чтобы сложная сущность, но не постижимая.
Как стихотворение.
июль 1998 (последняя редакция - январь 2004 для журнала "БУКВЫ")
© Александр Иличевский, 1998-2024.
© Сетевая Словесность, 2004-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
