|
В самом начале двухтысячных годов Анатолий Величко, зная любовь Евгения Горного к произведениям искусства, воссоздающим отклоняющееся поведение, подарил ему маленькую, как брошюра, книжку никому почти тогда в России не известной Габриель Витткоп "Дневник некрофила". Не берусь сказать, какие именно побудительные мотивы были главными вначале у Величко, а потом у Горного - восхищение безупречностью стиля в сочетании с отвратительностью изображаемого, или что-либо еще. Величко говорит, что дал ему книгу ради практики во французском, но как раз потому, что язык Витткоп безупречен, а Горный любит подобные темы. Однако, как бы то ни было, Горному вскоре пришло на ум, что этот крошечный роман следовало бы перевести на русский язык, с чем он и обратился к Величко. Того не сразу заинтересовала идея - не было понятно, окажется ли интересен кому-либо перевод, если и будет сделан, - но всё-таки он перевел несколько страниц, причем не начерно, а со всем присущим ему мастерством.
Весной 2002 года я приехал в Москву и остановился на некоторое время у Горного, который принялся с большим жаром и напором знакомить меня с миром ужасов в киноискусстве. В частности, он продемонстрировал мне несколько фильмов Буттгерайта, в том числе и фильм "Шрамм", герой которого медленно сходит с ума и гибнет, упав со стремянки. В процессе обсуждения этих сторон бытия - безумия, смерти, стремления к невозможному - он дал мне прочесть отрывок перевода "Некрофила", сделанный Величко, и после этого замысел, который давно у него зрел, обрел окончательные черты. Роман Витткоп вызвал у меня отвращение и неприятие - его герой казался мне чудовищной гиперболой, лишенной человеческих черт. Мне виделась возможность создания персонажа, склонного к некрофилии, но остающегося человеком и страдающего от своей страсти так же, как другие люди страдают от других страстей. Горный предложил мне написать повесть "в пику" Витткоп, сам принялся сочинить предисловие к обоим произведениям, а кроме того, нашел некоторые издательства, которые заинтересовались замыслом.
В результате я взялся за "Антиквара", а Величко - за "Некрофила", которого он слал мне частями, по мере продвижения вперед перевода, причем, в отличие от меня, видел и видит в этом романе трогательную историю любви, поскольку "бедный Люсьен N. никому зла не делал". На этом этапе в работе над переводом принял участие Игорь Пильщиков: текст Витткоп сложен со многих точек зрения, и редакторская правка высокопрофессионального филолога оказалась действительно необходимой. Таким образом, проект объединил, спустя пятнадцать лет, людей, изображенных на фотографии, сделанной в Новосибирском Академгородке в 1986 году, и разлетевшихся с тех пор по свету. Горный тем временем дорабатывал вводную статью, которую полностью окончил уже в Англии, куда отбыл на несколько лет писать докторскую диссертацию. Между тем, наступила осень. Москву заволокло дымом торфяных пожаров, угасших лишь с приходом зимы, и я успел описать этот дым и завершить повесть, а Величко и Пильщиков - перевод. И тотчас пришло известие о смерти Габриель Витткоп, которая покончила с собой 22 декабря 2002 г. в возрасте 82 лет.
Такова история появления текстов, предлагаемых сегодня в том виде и в той последовательности, которые были задуманы с самого начала. Представлены также некоторые варианты оформления, продуманного нами, в том числе фотография Филиппа Хальсмана и один из вариантов обложки, выполненных Константином Дьячковым. Однако книжного аналога этой публикации нет: "Дневник некрофила" появился в составе сборника других рассказов и повестей, "Антиквар" должен вскоре выйти в свет вместе с несколькими моими собственными произведениями, отдельно была опубликована и обширная статья Горного о некрофилии. Но то, что распалось, может быть собрано вновь.
Остается сказать, что мы - кажется, никто из нас - отнюдь не стремились давать какие-либо оценки самому тому явлению, которое оказалось в фокусе нашего внимания (иное дело - отношение к персонажам). Однако человечество не любит своего многообразия, боится его и воюет с ним. Эта война не является праведной, а замалчивание - одно из ее орудий. Мы хотели - и сделали это - предать слову всегда закрытую, старательно закамуфлированную и спрятанную сторону человеческой жизни. И теперь лишь читатель вправе решать, были ли мы правы.
Олег Постнов,
28 февраля 2007
|
|
Филипп Халсман.
In Voluptas Mors, 1951.
Константин Дьячков. Эскиз для обложки книги Олега Постнова "Антиквар".
2002.
|
Анатолий Величко, Игорь Пильщиков, Евгений Горный (слева направо) и Олег Постнов (сидит).
Новосибирск, Академгородок, 1986.
|
