Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



... И  ПОЭТОМУ  -  ПРОСТО  ЛЮБЛЮ


    * ПОЭМА ОДНОГО
    * ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЕЧЕР
    * А над городом - черное с белым...
    * Любимый, пиррова победа...
    * Я мокрое - не от дождя - лицо...



      ПОЭМА  ОДНОГО

      Иногда о тебе, иногда о земле и небе -
      То есть о тех, кто рядом и кто - в бесконечности.
      Никогда о себе, ибо "я" - это просто Liebe*,
      Полушутя рассказываю о вечности.
      Мой язык не богат на рифмы, все рифмы - мимо:
      "Кровь-любовь", "неба-хлеба" - приметы плоти.
      По-английски "рифма" - с горчинкой тмина,
      А у нас - колючие рифы, вроде
      Тех, что теснятся на скалах далеких Греций:
      Обомлевший коралл, ни кровинки в шершавом теле -
      Наша рифма, красителей или специй
      Всего мира не хватит... На самом деле,
      Я пишу о тебе, даже если вломилась осень,
      Даже если вот так - отвлеченно, о том, об этом.
      Если сбивчиво, то не взыщи - так просинь
      Разбавляет ночь, не предвидящую рассвета.

      Изовьюсь по-змеиному, сброшу кожу
      Вместе с тем, что прилипло к ней, прикипело
      (В междустрочье прочти, если можешь: ношу;
      В междустрочье увидь, если можешь: тело).
      Мы с тобою - нигде. Это дух кочевья,
      Это легкий, черненый наш крест изгоев.
      И в узоры сплетает стволы деревьев
      Бог-художник, назвавший картину "Двое".
      Мы с тобою - одно. О дно, как оземь,
      Как с высот - в глухоту, в немоты провалы -
      Разобьемся. Так листья роняет осень,
      Так вот слезы... А, впрочем, уже немало
      Понасказано на языке, на щедром...
      Помолчим? Так "одно" молчит, а не двое.
      Мы с тобой - за стотысячным километром,
      Где поэмы обходятся без героев.

      Помнишь, ветер Испании? О, ее несмолкающий ветер!
      Обезглавленность пальм на одичавшем пляже.
      С Богом все говорят по-испански - дети,
      Ветер, море, песок, рыбаки и даже
      Пальмы, точнее, то, что от них осталось:
      Онемевший ствол - белый столп из забытой сказки.
      Нам, как ветру, нужна высота - самая малость.
      Мы, как дети, у ветра подслушиваем подсказки.
      Иногда я пишу для тебя - чужими,
      Незнакомыми буквами: будь-то "свят" иль "светел" -
      Всё едино. Давай воспарим над ними -
      До безбуквенности! Как южный испанский ветер...
      Направленье не важно, если сильны истоки:
      Наводнит, унесет... Предсказание неуместно.
      Если дышат отрывисто эти строки,
      Значит, слово есть шаг, а бумага - бездна.


      * любовь (нем.)

      _^_




      ЛИТЕРАТУРНЫЙ  ВЕЧЕР

      Дымок струится из черненой трубки,
      Над головами - блоковский угар...
      А что любовь? Подкрашивает губки
      И ноготком стучит о портсигар.

      Здесь говорят о колдовстве Феллини,
      Французской школе... "Мэтр де эколя"
      Уклончиво вещает: или - или,
      Живую речь на паузы деля.

      Мэтр говорит о смерти и Голгофе, -
      Как говорит! И в воздухе накал!
      А что любовь? Помешивает кофе,
      Полистывая красочный журнал.

      Как голуби за окнами - на крошки
      Так публика - на меткое словцо...
      А что любовь? Покачивает ножкой,
      К дубовой двери обратив лицо.

      А в кулуарных разговорах после
      Мне разъясняют: "Долог к правде путь..."
      Мне, прошенной, но не просившей гостье,
      Втолковывают не простую суть.

      Мэтр распыляется - и колышком бородка
      Сам воздух рассекает - о любви...
      А что любовь? Кулак у подбородка,
      Рассматривает ноготки свои.

      С осанкой барина, с воззреньями скитальца,
      Мэтр дарит книжечку, где четко - от кого.
      Но, уходя, я разжимаю пальцы,
      И на ладони - всё и ничего.

      _^_




      * * *

      ...А над городом - черное с белым:
      невысокого неба камея‚
      профиль облака в гладком овале
      нависает на самом краю.
      Повторяя за Аполлинером:
      "Я уже ничего не умею"‚
      от себя (про себя) добавляю:
      "И уже никого не люблю".
      А за городом - скрипы калитки:
      это ветер‚ зайти не решаясь‚
      всё кружит между полем и домом
      и в закрытые окна стучит‚
      на мою увертюру без скрипки
      бессловесно и зло откликаясь‚ -
      то накатит спрессованным комом‚
      то уйдет в подземельный гранит.

      Только в городе - тихо и гладко:
      не до музыки грузным доминам‚
      не до глупого рифмоплетства
      неприкаянных поэтесс.
      Регистрирую: дети‚ площадка‚
      полу-женщины‚ полу-мужчины‚
      беззащитность‚ насилье‚ уродство‚
      град со снегом и с дыркой навес.
      На прозрение не уповаю‚
      не ищу потаенного смысла.
      Этот город - с приметами гетто!
      Этот город - без всяких примет!
      Не умея "как все"‚ убываю‚
      как вода из ведра‚ - коромысло
      надломилось по центру и где-то
      расплескало накопленный свет.

      Ты свободен в эдемовой гуще‚
      я запуталась между живыми.
      Я - тюрьма‚ одинокая келья‚
      ты - ведущее к солнцу окно.
      Так случилось‚ что в списки живущих
      по ошибке внесли мое имя.
      Хорошо тебе там‚ в подземелье‚
      где‚ должно быть‚ без света светло.
      А под городом - времени Припять:
      то ли Сена отравлена жизнью‚
      то ли Лета застыла‚ мелея‚
      так как шлюзы сломались в раю.
      Разучившись других ненавидеть‚
      ты по мне тихо празднуешь тризну‚
      написав: "...ничего не умею‚
      и поэтому - просто люблю".

      _^_




      * * *
          Но люблю я одно - невозможно...
                И. Анненский

      Любимый, пиррова победа -
            мое склоненное лицо.
      Свеча - по потолку кольцо
            ее застенчивого света -
      колеблется... Вот так и мне -
            жить на весу, как это пламя.
      Смотри, как искренне над нами
            блик ластится к глухой стене.
      А капли воска - это кровь,
            что застывает, не стекая.
      Так чувство форму обретает
            и в рифму просится "любовь",
      так после скученной строки
            напрашивается многоточье:
      Любовь-бродяжка этой ночью
            вконец сносила башмаки...

      Лицо склоняю и шепчу
            слова на языке несложном,
      шепчу о том, что не-воз-мож-но.
            Глаза в ладонь, и лоб к плечу -
      как я смешна, должно быть... Как
            смеется ночь, вторгаясь в окна!
      Ее прозрачные волокна
            уже проникли на чердак.
      И скоро, скоро, говорю,
            загасит крошечную свечку,
      и к светлоокому колечку
            не дотянусь - не долюблю...
      Любимый, ведь и я - огонь,
            и к ночи угасаю тоже.
      В прокрустово - скупое - ложе,
            жизнь умещая на ладонь.

      _^_




      * * *

      Я мокрое - не от дождя - лицо
      ему открою, повернусь к востоку,
      и ветер стеганет... Вот так осоку,
      что рвется в небо жадно и высоко,
      он норовит перемолоть в гнильцо,
      в ленивое болотце, в золотой,
      точнее, с золотинкою зеленый,
      военный цвет... А я к востоку, к дому,
      еще разлукою не опаленной,
      тянусь осокой или резедой.

      Ах, резеда, осока, бузина,
      не к вам ли пух слетался камышиный,
      не вам ли корни заливало глиной
      под птичий крик, под шушерок мышиный:
      "Твоя страна - чужая сторона"?
      Но я смотрю упрямо на восток,
      свое лицо в его лице теряя,
      сирень срываю, города листаю...
      А там, гляди, и ветер остывает,
      и холодит в прожилочках висок.

      _^_



© Марина Гарбер, 2005-2024.
© Сетевая Словесность, 2006-2024.




Производство ножек стульев 4dwood изготовление резных ножек для столов и стульев.

lehome.ru

Словесность