Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



Из итальянской поэзии

– Эудженио Монтале –
– Альда Мерини –
– Марио Поцци –





Эудженио Монтале
Eugenio Montale
(1896-1981)

Знаменитый итальянский поэт, писатель, публицист, литературный критик, пожизненный сенатор, лауреат Нобелевской премии по литературе (1975). Участник Первой мировой войны. В 1938 году, после отказа вступить в фашистскую партию, оказался на нелегальном положении. Свои первые сборники стихов вынужден был публиковать за границей. В творчестве придерживался линии отхода от пышной стилистики и риторических излишеств, свойственных многим поэтам того времени. Стихи Монтале отличает конкретность, чёткость сиюминутных образов, его поэтический язык гораздо ближе к разговорной итальянской речи, чем к изящным плетениям словесных кружев. Сборники стихов, прозы и эссеистики: "Панцири каракатицы" (1925), "Обстоятельства" (1939), "Финистерре" (1943), "Буря и другое" (1956), "Сатура" (1962 - 70), "Дневники семьдесят первого и семьдесят второго", "Тетрадь за четыре года" (1977).


      МОНОЛОГ ДОЖДЯ

      Монолог дождя. Тоненький ручей.
      Не детишек малых щемящий крик,
      Не с сосны срываются шишки.

      Монолог дождя,
      Мира круговерть, ведь она нам не
      Проседь облаков.
      Монолог дождя
      В тот же миг, когда
      Ты спешишь на митинг для всех людей,
      Каждого из нас.

      Монолог дождя
      Над твоим крестом
      В Сан - Феличе, там,
      Где
      Дрожит земля,
      Тишиной объята твоя земля,
      Просто нет войны.
      Монолог дождя.
      Не легенда в красках
      Былых годов,
      Документный лоск,
      Пошлина на жизнь.
      Пелена дождя
      Над кольцом народов, в кроватке, где спит дитя.

      Монолог дождя.
      Полосы газет.
      Нараспашку здесь отворён балкон,
      Над сенатом дождь,
      По лучистой улочке Сольферино дождь,
      Ветры без дождя -
      Что колода карт не розданных...

      Монолог дождя
      Без волшбы и чар книжных Гермион.
      Если даст Господь,
      То прольётся дождь, без него нам не
      Оценить всего уходящего.
      Если не дрожит
      Не дрожит земля, это оттого,
      Что её застали разбуженной.

      Монолог дождя верною кривой,
      В двух шагах от древних, слепых невежд,
      Над индийцем, шепчущим в небеса,
      Торжество времён,
      Богословы в ризах поют псалмы,
      Может, грязь болот,
      Споры о дожде нас влекут
      Вперёд,
      Пелена дождя по горам руин,
      Монолог дождя.
      Кипарисов роща на всех больных,
      Заражённых кладбищах, он накрыл
      Интерес общественных, скучных дел.

      Монолог дождя, это оттого,
      Что вода исчерпана, воздух спёрт,
      Оттого, что если утихнет дождь,
      Ты и сам не просто исчезнешь, а
      Поневоле быстро утонешь.


      МАЛЫЙ ЗАВЕТ

      Сегодняшней ночью блистает она -
      Вчера ещё мысль потаённая,
      Сверкающим следом улитки, жемчужиною в оправе
      Разбитых, растоптанных стёкол.
      В просвете не видно убранства церквей,
      Всегдашней намоленной снеди,
      Священника в красном иль чёрном.
      Я сделать могу очень мало:
      Спросить и правдиво ответить
      О вере, которая спорна,
      О тяге к надежде горящих в огне,
      В безмолвном, мучительном пламени.
      Их пепел в зеркальном блистании,
      В зажжённой вольфрамовой лампе.
      Я ад нарекаю Сардоной,
      Я дьявола вижу паденье,
      И сонм побеждённых теней на Темзе, Сене, Гудзоне,
      Качающих крыльями смоляными.
      От сна отделяю усталость, твержу вам настойчиво: время.
      Такое не каждому впору -
      В муссонный сезон быть собою.
      Паук заплетает мне память,
      Похоже на негодованье
      В антракте, и вымерла сцена.
      Тот образ был правилен: кто распознал,
      Тот запросто вас и отыщет.
      Признание позднее: гордость,
      Надежда спастись исчезала совместно с ненужным смиреньем.
      Испуганный, тусклый отсвет ночника.
      Не было веры, ничего не было.


      НА ПЛАВУ

      Как чисто погожее утро!
      Лазурь синевы не обманет,
      Росток набухающей жизни,
      Ручей, что не пройден был дважды
      Неспешно бежит - утекает
      В предвечную бесконечность.

      А после гудение улиц,
      За ним треск проснувшихся стёкол,
      Упавшего камня брюзжанье
      На глади озёрной волнами.
      Мальчишек протяжные крики,
      И трепет в воде воробьиный,
      Что спины трепали карнизов -
      Решётки из позолоты.
      Я кобальтом жизнь насыщаю,
      Таким невесомо - эфирным...

      Он сгинул в усиленном эхе,
      В дыхании свежих соцветий,
      Которое прячет деревья.
      И шум почему - то сильнее,
      То зов беспокойного моря.
      Ты рядом, и утро трепещет,
      Стараясь сменить твоё сердце.
      Скачок - ритм подхваченный пульса!
      Случается, шум утихает,
      Уронено - та же поломка.
      Часов стук из номера веско
      Отеля, что занят рассветом.
      А после, а после услышишь,
      Хоть звук повторить не сумеешь
      В пучине морской остановку,
      Для нас в море нет перерыва,
      По-прежнему рейс бесконечен,
      И путь твой всего лишь начался, свершившись - всего лишь начался...


      НА ЧЁМ ДЕРЖИТСЯ ОСНОВА

      Основа держится с сотворения
      На четырёх камнях.

      Думаю, грешные ангелы,
      По континентам разбросанные,
      Нам не заметны вблизи.
      Птицы не подготовлены,
      Особо из них внимательные
      Не знают на самом деле
      Времени их появления,
      И мы его тоже не знаем,
      Даже когда они
      Станут противовесом,
      Точкою Архимеда,
      То всё равно не увидеть их,
      Просто оттого, что нужно другое зрение,
      Я и вы не видим,
      Мы не хотим видеть.

      Правда ведь есть на земле,
      И этого невозможно не знать,
      Невозможно презирать её так долго,
      Чтоб уничтожить.

      Именно поэтому вы делаете вид,
      Что здесь заложен смысл,
      Ноги к рукам.
      Отныне нет ни прошлого,
      Ни будущего.
      Воображаемые стены
      Проходя насквозь,
      Вы обязаны делать вид,
      Что движение и покой
      Полны смысла, исполнены смысла.
      Сущая ерунда.
      Неужели так сложно понять,
      Что недвижимая точка в целом
      Непоколебима.


      ДЕЛЬТА

      Жизнь по привычке сложена в стеллажи,
      Важным секретом мы связаны меж собой:
      Тот, кто, казалось, несчастью не принадлежит,
      Уж задохнулся, повешенный вниз головой.

      Время струится потоками с гулких плотин,
      Ваша судьба - подписанный договор,
      И на его поверхности память чертой,
      Переходящая в тёмные пятна ложбин,
      Где нарочито вы машете с давних пор
      Ветвью зелёною перед стенной суетой.

      Вы избегаете длинных речей от немых,
      А ведь немые поддерживают меня.
      Вам говорят про клубящийся дым вдалеке,
      Дымка мечтательности застилает умы.
      Воды, текущие с рёвом, объединясь,
      Шумно встречают прилив на вскипевшей реке.

      Вы по привычке шатаетесь в пустоте,
      Вспышка разрыва по серому полотну.
      Сонный буксир гудками течений тех
      Гонит к туманам нахмуренным тишину.


      ГЛАС, ДОСТИГНУВШИЙ ЛЫСОЙ ВЕРШИНЫ

      Так как маршруты приняты, я привык
      Придерживаться
      Пути, который ведёт меня от козьего стада,
      Туда, где человек тает восковой свечой,
      Туда, где созерцание соцветий и тростникового плавня не успокоит сердце,
      Веет кладбищенской кровью.
      Вот что можно вылепить из того мрака,
      Который держал Ты, Отче, составивший альманах,
      Нам бы платок и шапку. Гудящая тревожность
      Возвещает перед рассветом новость:
      Грязные шахтёры из грузовых барж
      Погружены наполовину на гладь чёрных вод.

      Тень всюду следует за мной
      Предупреждением к рытью могильной плиты,
      К поминкам, к вспарыванию груди,
      Морщинам на лбу. Зато у Скьяры
      Горят глаза и колючие брови.
      Бьокка из его детства...
      Тени столько же весят, сколько и вы,
      На похоронах солнечные иглы
      Прокалывают день, а бабочки
      На ослепительном острие
      Трепетны и чувствительны.

      Тени доверяют каждому и немеют,
      Когда остаются без внутренней оболочки,
      Без того слоя, что накопили за долгий срок.
      (До чего же тяжёлый год для меня!) Хоть они бестелесны,
      Но обмениваются многими фразами.
      Я не слышу их окончаний: если бы было можно
      Вновь обратиться в ту форму, в которой ты озарён
      Своей самодостаточностью и вполне спокоен,
      А другие страшатся и ужасаются
      Лучины памяти, согревающей
      После конца, давая твоим наследникам толчок к развитию.

      - Я думал только о вас, я помнил
      Обо всех вас. Но этой высокой скалы
      Вы пробовали достичь? Нечто такое было.
      Но отчего - то море, к которому я прикреплялся
      Со своего берега ещё до наличия у меня крыльев,
      Не просыхало. Я это помню.
      Я храбрее их, и всё же они достигли лысой вершины,
      В отличии от вас. Сама память
      Не равна греху до той поры, пока явственна.
      После
      Высыпания на коже, слабости,

      Действующих невпопад,
      Дыхание дня
      Смешивает призраков и живых,
      Неохотно отклоняясь от заданного направления.
      Мои жесты, моё бытие нарушаются,
      Суживаются в точку, рушатся в провал,
      Отдавая окружающим частицу памяти.
      Вот и развёрнута взаимосвязь
      Образов, слов, понятным становится смысл
      Необитаемого вакуума теней,
      Ждущих поры возвращения,
      Сезона кальмаров. Мы обязательно встретимся вновь...


      ЛИМОНЫ

      Будь ты хоть трижды поэтом известным,
      Лезь через рощу, что я подскажу:
      Заросль аканта, самшита завесу.
      Я же люблю на полянах траву,
      Что превращается в топкие лужи,
      Высохнув, та привлекает детей.
      Лог травянистый похож на Ангилью*:
      Узкие улочки к нам нараспев,
      И меж пучков тростниковых идиллий
      Сад благодатных лимонных дерев.

      Птичьи рулады давно не в почёте,
      Лучше послушать журчание строк.
      Воздух наполнен сквозящей заботой,
      Запах услады, внезапный восторг.
      Пусть от рутинного не оторваться,
      Капли дождя замирают в груди.
      К успокоенью людское веселье,
      Уж позабыли войны барельеф.
      Бедные стали богаче, над всеми
      Тонкая нега лимонных дерев.
      В долгом молчании вещи чуть ближе,
      Кажется, тайну раскроют вот - вот.
      Чтобы забраться в природную нишу,
      Перевернись со спины на живот.
      Правды средину переплывая,
      Чаще смотри, что творится вокруг.
      Был аромат хвойных, вяжущих сосен
      Прежде, когда выделялась сосна.
      Каждый из нас подвизался к ней гостем,
      Гостем в краю драгоценного сна.

      Но иссякает иллюзия, снова
      Мы в толчее, где видны небеса
      Между карнизами, в сини портовой,
      Полдня сиянье без редких услад.
      Если однажды средь рощи зелёной
      Кто - то объявит вершащийся суд.
      Мы в оправданье покажем лимоны.
      Холод сердец таять станет, едва
      Я на трубе тот мотивчик затрону
      И повторю золотые слова.


      * Ангилья - остров в восточной части Карибского моря.


      ОДНАЖДЫ УТРОМ, ПРОНИКНУВ В ВОЗДУХ СТЕКЛА

      Однажды утром, проникнув в воздух стекла,
      Отчаявшись, громко воскликнуть: "Я вижу! О чудо!"
      Цепляясь за пустоту, за мимолётный разлад,
      С ужасом, с несостоятельностью Иуды.

      Тогда же будто с экрана мираж из зеркал:
      Всхолмления, рощи, дома из сплошного обмана.
      Но это случилось так поздно, и я отчего-то убрал
      Шкатулку с секретами стёкол благоуханных.


Альда Мерини
Alda Merini
(1931-2009)

Итальянская поэтесса и писательница, лауреат премии Монтале, автор более десяти книг, главными из которых считаются сборники стихов "Земля Обетованная" и "Присутствие Орфея". Последние годы жизни провела в одиночестве и нищете, оставляя лишь одну свою привычку неизменной - курение сигарет. Умерла от онкологического заболевания.


      АЛЬБАТРОС

      И тогда я восстала птицей,
      Птицей с грудью блистательно - белой.
      Наступив на горло прекрасной песне,
      Я не знала дотоле хороших песен.
      Альбатрос огромный неудержимо
      На удалении парит над взморьем.
      Упасть однажды пора настанет,
      Я рухну наземь беззвучно - тихо,
      Но, оказавшись без оперенья,
      Не перестану вам повторять
      Напев любви.


      ДУША

      У гения скульптуры в галерее
      Есть ваши лица из резного камня.
      Они почили на моих руках,
      Свидетельства угаснувших желаний.
      И, стоит мне ребёнком оказаться,
      Воспоминания застынут на коленях,
      Ведь кто ещё заплачет по тебе?
      Душа нависла стелой надмогильной.


      МАРИО

      Представь, что я люблю тебя безмерно.
      Что б ты сказал, известный богохульник?
      Ты презираем по делам собратом,
      Но всё ж искусству погибать в огне.

      У нас с тобой есть повод для сближенья,
      Есть то, чего вовек не позабыть.
      Хотя сказать, что я люблю поэта -
      Вложить в слова иной, им чуждый смысл
      На рубеже сомненья человека.
      Мне нравится исходный лейтмотив.

      Твоё сознанье, верно, идеально,
      Твой силуэт - убранство всех сезонов.
      Мазок картины прежде привлекает
      Пьянящее доверие к тебе,
      Сродни смирению Христову,
      Что был чудесным сыном для отца.


      ДО ТОГО, КАК ПРИЙТИ

      До того, как прийти,
      Принеси мне три красные розы.
      До того, как прийти,
      Принеси мне совок для соринок.
      Отчего трепыхается сердце?
      Принеси мне терпения крепь,
      Величайший источник любовный.
      До того, как прийти,
      Разбери стену давней разлуки.
      Если рядом лампаду зажгли,
      Кто отчётливо смотрит вослед?
      До того, как прийти,
      Дверь открой без излишнего скрипа,
      Услыхав горький плач,
      Позвони мне на скрипке души.
      Об уходе скажи откровенно,
      Твой визит - лишь внезапный испуг.
      Перед тем, как прийти,
      Не забудь попрощаться,
      Мне так мало осталось прожить.


      * * *

      Открыта пачка сигарет.
      Листом табачным
      Затяжка обыкновенного
      Отсутствия в твоей повседневности.

      Ты знаешь, так приятно слышать,
      Что я нужна тебе,
      Особенно когда этого не слышишь.

      Сигареты определённо жестоки,
      Но язык поэзии заключается в следующем:
      Молчание утомительно долго
      После затяжного поцелуя.


      Я РОДИЛАСЬ ВЕСНОЙ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЙ

      Я родилась весной двадцать первой
      Без потворства, по буквам пророчеств,
      Разрыхлённой дерновою почвой,
      Зрелым бунтом разнузданных штормов.

      Может, свойская мне Прозерпина
      Уронила каплями бисер
      И соткала полог пшеницы.
      Как ночами она рыдает!
      Боль молитвы её снедает.


      * * *

      Самые красивые стихи
      Написаны на камнях.
      Отзываясь в коленях,
      Они кажутся уму вечной тайной.
      Самые красивые стихи написаны
      Перед опустевшим жертвенником,
      В окружении адептов
      Божественного безумия.
      Верно, шесть душевнобольных преступников
      Для вас, что стихи человечества.
      Стихи собраны
      В библейские пророчества
      И стали шестью братьями Ионы.
      Но земля обетованная
      Надвигается, где золотые яблоки
      И древо познания,
      И Бога никогда не свергали и не предавали анафеме.
      Но да, зато вы прокляты.
      Наблюдаете со стороны час за часом,
      Потому что упали в подвешенном состоянии,
      Откуда стремящимся обратно
      Отказано в выживании.


      ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ

      Час свидания в Иерихоне.
      Я была своей в Палестине,
      Спасаясь в убежище,
      Что были стенами Иерихона
      И бассейном отравленной воды.
      Евреи вдобавок к тому
      Оказались фарисеями.
      Склонялся к кресту Мессия.
      Проявление смуты в толпе.
      Обезумевшие обращались к небесам,
      Все с трепетом звали Бога.
      Мы все были кучкой подвижников,
      Взмывавшей птичьею стаей,
      Но каждый раз попадавшей в силки,
      За пределы тюремной решётки.
      Но мы выступали отчаявшейся людской массой,
      Лавиной нашего Господа.
      Христа - Спасителя
      Омывали и хоронили,
      Сродняясь с ароматом ладана.
      А позднее, когда мы воспылали верой,
      То вызвали грозовой разряд.
      Почему же, судя по возгласам толпы, умалишённый Иисус
      Не может стать столпом любви?
      Однажды я подобно Спасителю
      Очнусь внутри тесной гробницы.
      Со мной окажутся воскресшие ученики,
      Но им никогда не достать до небес.
      Тогда спущусь в самый ад,
      Где в удивлении
      Остановлюсь перед стенами древнего Иерихона.


      КАЖДОЙ ЖЕНЩИНЕ

      Женщины хрупкие, мира рабыни
      С явной печатью вины на челе,
      Даже в Господних глазах, что прощают,
      И, несмотря на священность тех войн,
      Кои велись за свободу.
      Ниспадает узор красоты,
      Но любви костяк остаётся.
      Жажда мести уже привычка,
      Есть у вас законное право
      Предаться горестно плачу.
      Повернитесь - дитя перед вами,
      Сказать ничего не в силах.
      Молчите! Молчите! От боли
      Вы обернётесь земною твердью, щадящей сушей.


      МИЛАНУ

      Не то чтобы любовные хрящи
      Знакомой плотью быстро прирастали.
      Милан благословил на подвиг женщин,
      Состав крови переменил внутри.
      Любовь с двумя обвисшими грудями -
      Кормушка для возжаждавших народов.
      Милан весь ощетинился холмами.
      Вам невдомёк, но отчего - то здесь
      Возникло впечатляющее чувство,
      Которое тихонько умирало.
      Милан ворвался вихрем в чуткий ум,
      Принять заставив радость и страданье.
      Что тот канал? Пролитых слёз приют.


Марио Поцци
Mario Pozzi
(род. 1951)

Родился в Риме в 1951 году. В настоящее время проживает в Ладисполи в течение уже многих лет. Его первый сборник стихов "Изгнание времени" был опубликован в 1991 году во Флоренции. Позднее выпустил ещё два сборника: "Затянувшееся молчание" и "Закат мечты", которые вместе составляют трилогию "Время умирать". Один из последователей Унгаретти, ученик великого Эудженио Монтале и сотрудник международного центра, занимающийся исследованием его творческого наследияю Поэзии Поцци свойственен интимный лиризм, близкое предчувствие кораблекрушения, трагичность в самом высшем её понимании, на самой высокой ноте. Также его перу принадлежат несколько пьес и литературно - критических статей о поэзии Пазолини, Осипа Мандельштама, Унгаретти, Эудженио Монтале, Антонии Поцци, Петрарки и других.


      ТРИЛОГИЯ ВРЕМЕНИ О СМЕРТИ

      ИЗГНАНИЕ ВРЕМЕНИ (1980 - 1990)

      НЕЛЕПЫЙ ОСЕНИ ПОЖАР

      Томление воздушное бесцельно.
      Я раны вечной болью зашиваю;
      И время предаётся тайной скорби,
      Оно тоскует оттого, что знает,
      Насколько в ноябре нелепо пламя.

      Из недр подземных хор воспоминаний;
      Как тихо... Тишина и та садится
      В свету тенистом травяных покровов,
      Завеса сорняков проросших, запах
      Корней древесных в голосе звучащем,
      В туманной дымке постоянства леса.

      Тоска почила на краю листа.

      Так души беспрерывно отдыхают
      То здесь, то там, меж памятью и сном.


      ТУМАН

      Исчезла скорбь, терзавшая напрасно.
      Великой памятью наполнились холмы.
      В затмении луны след меланхолий,
      И в блеске звёздном, в тверди, что считают
      Магнитным диском, точкой наводнений.
      Былые чувства схлынули волнами
      В проклятый ад.

      Мечты колеблются поодиночке,
      Они собрались под пятой молчанья,
      В луче звезды.
      Ты - радужка приятельского глаза.
      Уж спутали рождение тумана
      В искрящемся незримой болью свете
      С влиянием теней, что нас связали
      С порогом тьмы.


      ПАМЯТИ АНТОНИИ ПОЦЦИ*

      Влияние куда уж меньше слёз, а прежде
      Они казались вечностью и мягко,
      Без шума растворялись средь зимы.

      Но мы из тех, кто в мантиях расплавил
      Другую осень, с нею одинокость
      Увядших вёсен за пределом жизни,
      За тем пределом, где тоскует время
      По торжеству души.

      Пружиня шаг изменчивого сердца
      И грусть начал накинувши на плечи,
      В себя вбираем мы всю горечь мира.
      Хранители земли...


      * Поэтесса, которая совершила самоубийство в возрасте двадцати шести лет.


      ЗАТЯНУВШЕЕСЯ МОЛЧАНИЕ (1990 - 1995)

      ВРЕМЯ ЗАКЛЮЧЁННОГО

      Вступает ночь в права, натужно дышит
      Бледнея, свет.
      То есть причина гибели Земли,
      Когда безликий сумрак раскрывает
      Упрятанную скорбь;
      И тишина настолько бесконечна,
      Так глубоко схоронена, что слышен
      Глас одиночества, который затаился
      В твоих прожилках истеченьем рек;
      И сон как будто слаще, он, наверно
      Является твоим успокоеньем,
      И ходит время, голой стрелкой время.

      Любовь ломает стены изнутри,
      Души предсмертный, запоздалый трепет
      В мучениях застыл.


      СЛЁЗЫ

      Беглец явился, он унял тревогу,
      Что донимала, при луне прогулки,
      Ночные поиски в долине, верно, тени
      Стремятся под покров затишья, за пределы,
      Туда, где лучше и спокойней быть;
      И эта боль донельзя оголяет
      Всю нашу бесконечность из реалий,
      Всплывающую в очевидных снах,
      Жестокое, щетинистое время
      Играет до заветного финала.

      И прошлое убежищем слывёт,
      Оставшийся в живых вновь ощущает,
      Как кровь удушьем поднялась со дна.
      Она застынет криком на пределе
      Других орбит,
      Где каждая слеза, что вы прольёте,
      В моих упрямых жилах растворится,
      А тот беглец вам всех метаний не простит.


      ЛЮБВИ РАСТРАТА

      Я напрасно страдал,
      Жар огня разрушал мою плоть без остатка,
      Истязал по ночам, я роднился подчас
      С дрожью смерти,
      По гребням возвышенных гор беспощадно
      Пожирали по-прежнему тени свою черноту.
      Я люблю тебя без обязательств, всё так же люблю.

      Над землёй горит свет,
      Моих лет теплоту для причастия распространяя.
      Как жестока судьба! Твоё тело замуровали
      В моей плоти навек!
      Голос бывших тревог
      Снова кружится по дивной роще.
      Где граница цепи, что удерживает от огня,
      Рокового огня,
      Погубившего поле зелёного стебля?

      Моих чувств нечиста
      Молодая звезда, ты отчаялась выйти луною.
      И как пламени тень
      Твоё сердце ко мне слишком близко - попробуй возьми!
      Обгорает в руках,
      До сих пор остаётся лишь тайной
      Наш с тобою сезон,
      Наша собственность - стрелка часов.



© Андрей Бикетов, перевод, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.




Вузы без егэ. Узнайте о поступлении на сайте

vuzclick.ru

Словесность